Елена Колина - Дневник измены
– У вас все неплохо, вот только одно, – сказал врач, – очень высокий, просто зашкаливающий уровень психоэмоциональной усталости. У вас был стресс или, как у всех, диагноз – жизнь?
Я усмехнулась про себя на его лекцию о связи стресса с возникновением болезни, – кто же не знает, что психосоматика является причиной многих болезней. Я читала про это много раз.
– Вам обязательно нужно сделать очистку печени и почек.
Очистку почек и печени я делать не буду. Если у меня пойдет камень во время этой очистки, кто будет отвечать, балерун?
– В нашу программу входят мониторинг кишечника, скипидарные ванны, риабокс, водорослевые обертывания. Сейчас очень популярна колонотерапия.
Оказалось, колонотерапия – это когда вам важно и значительно ставят клизму за большие деньги. Спасибо! Я сама себе сделаю клизму.
Я не доверяю врачам, и вообще, я никогда не принимаю никаких процедур и никаких препаратов прежде, чем не изучу все подробно.
Я потом посидела в Интернете, сделала выписки. Мониторную очистку кишечника я не взяла, в Интернете написано, что многие гастроэнтерологи считают это вредным, поскольку вымывается флора.
Я сама составила себе курс – скипидарные ванны и обертывания. После обертываний потрясающая кожа. В Америке такая процедура стоит 20 долларов – хотя бы здесь выгода.
Скипидарные ванны – это методика Залманова. Суть методики в адаптационных резервах организма, возможности естественного самовосстановления за счет улучшения работы капилляров. Залманов, врач, который придумал скипидарные ванны, до восьмидесяти девяти лет сохранял работоспособность и умер у рабочего стола. Интересно, как это выглядело бы в моем случае – умереть в восемьдесят девять лет у рабочего стола? Я сижу в офисе (к тому времени у меня давно уже своя юридическая фирма), изучаю документы, которые принес мой младший партнер, и вдруг падаю лицом в контракт…
В Америке не применяют скипидарные ванны, так что надо воспользоваться, пока я здесь.
Вода в ванне желтая от скипидара. Ванна старая, потрескавшаяся. Я лежала в скипидаре и думала: спокойно, спокойно, волноваться не о чем. Чего мне волноваться, если в мою задачу не входит принимать решения? Решение о создании совместного предприятия на базе этого их древнего фармацевтического завода будет принимать Совет директоров процветающей американской компании, а не я. Компания знает, что делает, а я всего лишь юрист, винтик. Чего мне дергаться, нервничать? Мое дело – аналитика.
О’key, это не так уж и трудно – оценить активы предприятия, убедиться, можно ли из активов предприятия вывести одно подразделение, один цех или два. Посмотреть их помещения, понять, как использовать то, что есть, возможно ли в одном из зданий сделать офис, насколько нужно переоборудовать офисы, есть ли там, где надо, подъезды… Проследить, чтобы нам не нужно было платить чужие долги по электричеству, и так далее. Все это – куча работы, но это чисто техническая работа. Чего мне волноваться? Я один из лучших юристов в отделе, и у меня родной русский… И может быть, если я справлюсь, меня сделают Head International Counsel.[1]
Но… меня прислали в Россию не потому, что я один из лучших юристов в отделе, и даже не потому, что у меня русский язык. А потому, что я из Петербурга. Поэтому я смогу сориентироваться на месте, найти экспертов, сравнить их компетентность, в общем, сделать то, что никто другой в отделе не сможет, а я смогу!
А я смогу? Сориентироваться на месте?.. Я здесь никого не знаю, ни одного человека.
Вот и нервничаю. Но я уже не та бедная невротичная девочка-идиоточка, как пятнадцать лет назад. Я больше не паникую, не дрожу, не боюсь. Я сразу же думаю – как решить эту проблему. И если I’m gloomy, как это по-русски – у меня душевный дискомфорт? В общем, если I’m gloomy, я так же поступаю, сразу же думаю – как решить эту проблему. Америка так меня закалила, что теперь из меня можно гвозди делать.
…Скипидарная ванна оказалась дороже, чем написано в прейскуранте, – на шестьдесят рублей, больше, чем два доллара. Это с меня взяли за пользование полотенцем.
Потом ко мне пришел врач, что-то такое со мной проделывал, какие-то пассы руками. Его прикосновения не были мне неприятны, он вообще ничего, хотя абсолютно не в моем вкусе. Он расспрашивал меня, как мне ванна, не хочу ли я выпить травяной чай. В Америке контакт с врачом как бы виртуальный, вроде ты – это не ты, а готовая схема. А этот балерун смотрел на меня, будто видел меня, именно меня. Он сказал: «Лучшая тактика предупреждения многих заболеваний – это стимуляция естественных защитных сил организма». Ну, с этим я, ладно уж, согласна. Но про полотенце я ему сказала – вообще-то это безобразие, вы должны предупреждать, что это платно!
…Ну и цены здесь! Все, абсолютно все дороже, чем в Америке одежда, услуги, еда! Продукты вроде все есть, но все равно, чего-то нет, – а кофе?!!
Где мне найти органический кофе, чтобы делать клизмы?.. Максим смеется, говорит – вернешься в Америку вся в шлаках и в тяжелых металлах. Говорит – давай я сам тебя назначу Head International Counsel… Ему все хиханьки, а я всего добьюсь, вот так-то.
Глава 2
19 сентября, пятница
День, состоящий из жутких историй, – как будто я еду на карусели и мимо меня проплывают картинки одна ужаснее другой.
Утром – жуткое одиночество. Андрей на работе. Андрей Андреич танцует на трех языках в детском саду. Мура празднует получение зачета. Мама читает Маринину, второй том. Лев с Саввой смотрят ток-шоу – телевизор сам включился, потому что Лев Евгеньич улегся на пульт. В университете без меня читают лекции.
А я одна – вместо того, чтобы быть вместе со всеми в аудитории. Так что очень хорошо, что у меня больше никогда не зазвонит телефон. И ни один человек в мире, ни один заведующий кафедрой не скажет мне:
– Экзамен переносится на завтра, на девять утра. Нет, никаких «немножко опоздаю» и никаких «быстренько приму и побегу», – примете нормально, я прослежу.
Или:
– Где зачетная ведомость?! Опять забыли на подоконнике в курилке?
Или:
– Вы не могли бы прочитать лекцию в субботу? Ах не можете? Ах вы в субботу играете Снегурочку у дочки в детском саду? Не врите, сейчас весна, к тому же ваша Мура уже студентка медицинского института. Придете и прочитаете как миленькая.
Или:
– И так далее.
Очень хорошо, что мне больше никогда никто этого не скажет. Очень хорошо, что я больше никому не нужна.
Очень хорошо, что я не преподаю, – ничто меня не отвлекает, и я моментально напишу новую книжку.
Думаю, я моментально напишу миллион новых книжек – раз уж у меня теперь так много свободного времени.
