Обещал жениться - Матвеева Любовь

О-о, женщины!..

Восьмидесятилетняя женщина Светлана Трофимовна пришла к семидесятипятилетнему вдовцу Кузьме Михайловичу с подругой, чтобы помочь ему засолить в банках огурцы. Возились долго, до самого вечера, но всё сделали. Подруга ушла – дома ждали муж, внуки, а одинокая Светлана Евгеньевна осталась, рассчитывая на награду. Интимную.

Кузьма Михайлович ещё мужчина хоть куда – высокий, симпатичный, и, как у нас водится, окружающие женщины всех возрастов строят на него матримониальные планы. Но к «роману» с восьмидесятилетней красоткой он не был готов.

– Иди домой, я спать буду! – объявил он.

Оскорблённая в лучших чувствах, рассчитывавшая на награду за свои немалые хлопоты, женщина ушла. «Импотент» – с её слов стали с удовольствием шушукаться старушки на лавочке. Известна пословица – «Говорят с уха на ухо, слышно с угла на угол», и приклеилась к мужчине кличка «импотент». Эх, если бы Светлане Евгеньевне было хотя бы лет пятьдесят, не опозорила бы она мужчину, получила бы награду!

О-о, женщины!..

Легко давать советы

В опускающихся сумерках я вижу одинокую фигуру пожилой женщины на детской площадке во дворе школы. Тут никого нет, скоро совсем стемнеет. Тихо ложится снег, её скоро занесёт. Сидит она неподвижно. Холодно же! Кажется, человек плачет. Я подхожу – что случилось? Разговорились.

Жила Бибигуль с мужем и детьми в посёлке Смирново, Северо-Казахстанской области. Муж был хороший, построил один дом для семьи, другой – для старшего сына, когда тот женился. Для другого сына купил квартиру в Астане, для дочери – квартиру в Петропавловске. Разводили животных – лошадей, коров, овец. Работы было много, зато и доход был. В деревнях-то люди теперь избаловались, ничего не делают: животных не держат, даже картошку не сажают. Односельчане и покупали у них молоко, творог, мясо, на праздники Наурыз, Курбан-Байрам или свадьбы баранов целиком брали, да не по одному.

Но вот муж умер, дети разъехались. Одиноко стало Бибигуль в деревне.

Задумала она поставить мужу хороший, дорогой памятник – чтоб не хуже, чем у людей. А пока дома, скот в деревне продала. Переехала жить к дочери, в Петропавловск. Деньги незаметно разошлись, но с мечтой поставить памятник она не рассталась. А теперь, живя у дочери, чувствует, что лишняя. Вот, уходит по вечерам, когда дочь и зять возвращаются с работы, часа по четыре гуляет в любую погоду, чтобы они одни побыли. Плачет, чувствует себя обузой.

Но, что хуже всего, в мозгу у неё обнаружили опухоль, отчего она иногда теряет сознание. Сказали – когда опухоль подрастёт с четырёх миллиметров до шести, её удалят. Но доживёт ли она? Вот так свалится, и замёрзнет где-нибудь… В городе ни подруг у Бибигуль нет, ни друзей, даже чаю попить, поговорить не с кем!

– От чего опухоль? Может, вас муж бил по голове?

– Бил, но только по щекам! Хороший муж был, памятник надо поставить!

– Надо вам возвращаться в деревню, – советую я ей. – У вас включилась программа на самоуничтожение, погибнете. Вы ещё не старая – что за возраст шестьдесят лет? В деревне и до девяноста проживёте! Возвращайтесь, а то сами рядом с мужем ляжете – вместо памятника!

Легко давать советы…

Сёстры

Привести судно любви в гавань брака, а потом сохранить семью – дело архисложное. На какие только уловки не идут женщины! Я убеждена – любая замужняя женщина – это готовый, квалифицированный дипломат самой высокой категории! Скажем, как было у меня? До двадцати трёх лет я честно ждала своего принца, а потом поняла – женихов-то уже разобрали! Наступают последние времена обзавестись семьёй! Тут пришлось в дело пустить когти, зубы – подпирали молодые невесты, и я использовала его – свой последний шанс!

Для этого пришлось завербовалась на рыбную путину аж на Камчатку – там рыба, тьфу, женихи погуще плавают! На кораблях. Моей добычей оказался восемнадцатилетний юнец, глупый и доверчивый, кок с того судна, которое нас на Камчатку перевозило. Пока доплыли до Камчатки, я его и обработала. Привезла голубчика из Петропавловска-камчатского в Петропавловск – казахский… Я пошла не самым трудным путём, и раздобыла себе мужа!

Моя двоюродная сестра, живущая в Одессе, Валя, оказалась более в себе уверенной. Наверное, потому, что была настоящей красавицей и имела высшее образование. Она тоже упустила своё время. Когда это поняла, осмотрелась. В соседях, этажом выше, жил подходящий объект – профессор университета, владелец собственной квартиры, и… завзятый холостяк. Хорош собой, умён… Подходит, хотя объект не из лёгких. Но когда нам приспичит выйти замуж, мы не ищем лёгких путей! И тут пошли всякие женские штучки, в результате которых надёжно оснащённая крепость вынуждена была сдаться… Валя вышла замуж, и уже за тридцать лет родила сына Иннокентия!

Я продолжала жить в Казахстане, откуда и были родом мои одесские родственники, с ними мы активно переписывались. Потом письма стали приходить реже, реже, и совсем прекратились. В 1994 году мы с шестнадцатилетней дочерью Леной поехали в Одессу отдыхать, навестили и родню. В то время Валя жила с матерью Марией и сыном Иннокентием у себя, муж был давно изгнан в свою квартиру этажом выше, и редко появлялся в семье – всё равно никуда не денется! Но тут его позвали – познакомить с роднёй.

Симпатичный мужчина Григорий Николаевич на работе был человек заслуженный, уважаемый! В семье же играл жалкую роль шута. Жена из него сделала Петрушку, которого забивают палками для удовольствия непритязательной публики – фигурально выражаясь. Было неловко смотреть, как моя сестра не упускала ни одного шанса и способа унизить мужа. Унизить в наших глазах, в глазах сына и матери, а он только хихикал, пытаясь представить, хоть перед нами, посторонними людьми, ЭТО шутками жены. А как на него смотрела эта глупая и злая женщина! Наверное, так римский полководец обозревал завоёванное государство, разрушенный до основания Карфаген, чтобы убеждиться, что камня на камне не оставил!

Почему женщины бывают такие жестокие? Мстят за то, что в руки не давался? За предпринятые в своё время уловки женить его на себе? За собственные прошлые унижения? За то, что он – не принц на белом коне? Воистину сказал некто: «Мужчина предлагает женщине руку и сердце, а она высасывает мозг»… Признаться, мне и самой есть в чём себя упрекнуть… О-о-о, своих унижений женщины не забывают!

Вскоре Григорий Николаевич был изгнан к себе, а нас посадили за стол, угостили, потом оставили ночевать. Возвращаться на свою квартиру было поздно и опасно – мы снимали квартиру в Лузановке. Рано-рано утром Валя поднялась, чтобы поухаживать за своим лицом, подкраситься, и предстать красавицей уже за завтраком. Перед нами-то… Ей было под пятьдесят, и блекнущая красота, видимо, вызывала боль привыкшей блистать женщины.

Иннокентию в то время было шестнадцать лет. Обожающие его мать и бабушка мыли его в ванне своими руками, не пускали во двор, чтобы не якшался с дурными подростками, а на девушек он и смотреть не смел – рано. Я поговорила с ним, глядя на него снизу вверх, он и сам так считал – рано.

– А когда будет пора? – спросила я здорового парня.

– Ну-у, когда-нибудь за двадцать… расплывчато ответил он. Моя дочь – тоже шестнадцатилетняя девица, также попыталась поговорить с Кешей. Валя воспрепятствовала общению:

– Ему рано разговаривать с девушками! – резко вмешалась она.

– Ты с ума сошла? – спросила я её, – они ведь троюродные брат с сестрой!

– Ну и что? Тем более – ни к чему!

Я снимала их на плёнку на память – у меня к тому времени появилась видеокамера, привезённая из Эмиратов.

– Вы богатые, – не скрывала зависти Валентина, – ездите отдыхать!..