Обещал жениться - Матвеева Любовь

– Хороший, а, видно, с женой разошёлся, раз внучка у вас.

– Да.

– Работает?

– Р-работает – споткнулась она во второй раз, – иногда. Ищет себя…

Тут она подняла тяжёлые сумки и пошла к выходу. Я сообразила, что на этом автобусе она до Военного училища и доехать не могла… Кому понесла продукты?.. Ищущему, и всё не находящему себя «хорошему» тридцатилетнему сыну, с которым не стала жить жена, и который ещё подкинул ей свою дочь?..

Так что новые шляпку и пальто моя собеседница не скоро себе купит… Если купит…

Никакой логики

– Здравствуйте! Позовите Женю к телефону! – звоню я, хочу поздравить подругу детства с юбилеем – нам всем исполняется нынче по семьдесят лет.

– Не могу… Послезавтра будет сорок дней, как её нет… – и трубку положили. Похоронный звон явственно раздался в моих ушах – ЖЕНЬКИ – НЕТ?.. Как это?.. Мы же только два месяца назад собрались, наконец, все вместе – подруги, выросшие в одном квартале, сходили в кафе… Я всех поснимала, у меня теперь целая пачка фотографий – надо раздать «девчонкам».

Ещё недавно я остановилась около Женькиного дома, хотела зайти, да подумала: на базаре увидимся. Она часто подходила к моему прилавку поговорить… На меня всегда смотрела так, как будто я сейчас закукарекаю – я ей чудаковатой казалась. Мне было обидно, но, наверное, так оно и есть. И вот ЕЁ – НЕТ?.. У меня это событие по-прежнему не укладывалось в голове. Снова попробовала позвонить, но теперь уже трубку никто не брал…

От чего она умерла? Когда я обняла Женю при встрече, удивилась – до того она неожиданно показалась мне худой в её свободном светло-сиреневом костюме. А всегда была плотной!

– Да ты сильно похудела!

– На четырнадцать килограмм, – подтвердила Женя.

– Ты не болеешь? – спросила я её, обратив особенное внимание на густую сетку морщин на её лице. Рановато бы ещё…

– Нет, недавно все анализы сдала, здорова, – ответила она.

И вот… На другой день я помчалась к Жениному дому, позвонила по домофону. Мне не отозвались. Позвонила в другую квартиру, попросила открыть дверь подъезда:

– Я к подруге, забыла номер квартиры…

– К кому?

– К Жене Ефимовой.

– Так она же умерла.

– Откройте, пожалуйста!

Мне открыли. Опять звоню в квартиру подруги – не открывают. Я прислушиваюсь – за дверью явно кто-то есть. И звоню, и стучу – бесполезно. Звоню к соседке. Выглядывает пожилая женщина, у ног её надрывается лаем маленькая собачка.

– Я в пятую, мне не открывают… – говорю ей.

– Звоните ещё, они дома.

– Я слышу, что дома. Не открывают. А от чего Женя умерла?

– Саркома поджелудочной железы, завтра сорок дней… Сделали две операции, не помогло.

– Они будут поминать? – я кивнула на закрытую дверь.

– На что? У них же денег нет.

– Но ведь похоронили на что-то…

– Да её чуть в общей могиле с бродягами не похоронили… Это им Женина сестра Валя из Германии выслала.

– Тогда передайте фотографии Жени сыну, – я протянула ей снимки. Соседка вгляделась:

– Д-а-а, Женя… Хорошая женщина была… Мученица… Это она в моём костюме – я ей подарила. Себе-то она много лет ничего не покупала, всё сыновей кормила. Эх, дети… – и женщина захлопнула дверь.

Я возвращаюсь домой, и пытаюсь понять, почему так рано «ушла» Женя? Росла она в хорошей, непьющей семье. Отец её, дядя Лёня, как и мой, работал водителем грузовика на элеваторе.

Женя в детстве и юности была высокой и некрасивой, в отличие от хорошеньких сестёр. Влюбилась в некрасивого, тоже высокого парня Пашку – он жил напротив них. Довольно нелепый, даже смешной, он возбудил в ней нежные чувства. Пашка – мы его звали Панка – долго не женился, и Женя всё питала какие-то надежды. А потом парень привёз неожиданно из деревни прехорошенькую жену. Сейчас Панка старый стал, как и мы. Работает охранником на Южном рынке, куда прибывают овощи и фрукты с юга. Жена его давно умерла от рака, а сын сидит в тюрьме за наркотики… Уж не в первый раз…

А тогда… Тогда Женька сильно страдала от неразделённой любви. Потом из той же деревни – Архангелки – приехал паренёк, трудолюбивый, невысокий, ставший в дальнейшем мужем Жени. Сам он нежно её полюбил, а она, хоть и родила ему двух сыновей, видно, чувств к нему не питала, стеснялась ходить с ним, маленьким, рядом.

Потом муж от неразделённых чувств стал выпивать. Видно, на подрастающих сыновей это положительно не повлияло – оба стали выпивохами, и паразитировали на шее родителей и бабушки – тёти Любы, которая жила с ними. Муж Жени умер. Сыновья, два здоровых мужика и сын одного из них продолжали жить теперь за счёт двух старых женщин – матери и бабушки…

Тётя Люба, мать Жени, прожила долгую жизнь – умерла в девяносто лет. Следом, через четыре месяца, отравился алкоголем или чем другим один из её внуков – Жениных сыновей, Витька, и отправился вслед за бабкой, оставив на плечах матери своего сына-подростка Лёньку, названного в честь деда. Женя продолжала содержать второго сына и внука.

Ещё лет десять тащила их на себе. Внук был её надеждой, выучился на автомеханика. Но… работать тоже не захотел. Сейчас ему двадцать четыре года… Кажется, не пьёт, да долго ли начать бездельнику и с таким дядей? Как они будут жить дальше? Заставит ли хоть нужда взяться их за дело? Или профукают квартиру, да и сами погибнут?

Я подошла к своему дому, уверенная, что разобралась: ИМЕННО СЫНОВЬЯ ЗАЕЛИ ЖИЗНЬ СВОЕЙ МАТЕРИ!

Вечером раздался звонок, звонила подруга:

– Люба, Нина Колосова умерла, моя двоюродная сестра. Помнишь её? Хоронят во вторник. Ей только летом исполнилось семьдесят… Придёшь?

– Надо проводить в последний путь, приду. Мы с ней иногда разговаривали. А как её муж? – спрашиваю я.

– Ничего. Ходит в шахматный клуб…

Я положила трубку. А эта-то почему умерла? Всю жизнь жила припеваючи, обеспеченно, с хорошим мужем, имела достойную работу, детей не было вовсе… Через два дня её похоронили на престижном кладбище, поминали в дорогом ресторане. Сюда же всех пригласили и на сорок дней…

Как я ни стараюсь, ни-че-го не могу понять в этой жизни! У одной подруги были муж и дети, которые её мучили… Другая жила для себя… А умерли в одно время… И как я ни пытаюсь найти какую-то логику, закономерность – их нет…

О-о-о, женщины!

– О чём вы мечтаете? – спрашиваю новую знакомую на лавочке в парке. У той ответ готов:

– Поставить пластмассовые окна, сделать европейский ремонт! – без запинки чеканит она. Видно – это то, о чём она всерьёз и подолгу думает. Зубов у неё половины нет, а те, что есть – больные. Изо рта сильно пахнет гнилью. Но губы накрашены.

– А себе собираетесь сделать хотя бы косметический ремонт? Вы же совсем молодая, а без зубов.

– Сначала – окна!.. – категорически заявляет она, – у всех соседей уже давно пластмассовые…

Я помню, как это началось. Вначале людям показались и идея дикая, и цена неимоверная. Потом один сосед поставил, другой, возникла мода. И теперь люди готовы лишиться квартиры – берут кредиты на стеклопакеты… Между тем, на цену одного окна можно съездить в Сочи поздороваться с морем, ведь некоторые его даже не видели…

У всех – свои приоритеты. Иногда – ложные, ведь деревянные рамы в квартире моей собеседницы, наверняка, совсем не нуждаются в замене… А микрофлора из больного рта постоянно отравляет организм.

Не умеем мы ценить своё здоровье больше мнения соседей…

Женщина восьмидесяти шести лет, живущая в своём доме, осталась без мужа. Умер. Теперь она очень хочет найти спутника жизни с благоустроенной квартирой и выйти за него замуж. Зачем? Чтобы «ходить» в тёплый туалет… Только непременное условие: жених должен быть татарином, как и она! То есть, два условия: мужчина должен исповедовать мусульманскую веру и обладать тёплым туалетом. Ведь подмываться мусульманам надо часто, а в своём доме это делать неудобно.