Элизабет Олдфилд - Интимные отношения
— Да, конечно, но…
— Я знал, что ты мне не откажешь. Большое спасибо, детка, — сказал агент. — Он приедет около половины третьего. Пока.
Когда он повесил трубку, Энни поморщилась, Уильям так торопился, что забыл назвать имя посетителя, но, кто бы тот ни был, хорошо бы он приехал вовремя, потому что она должна будет забрать Оливера из школы ровно в три. Хотя прогулка по усадьбе не должна занять много времени, подумала она.
Энни прошла по кирпичной дорожке через маленький сад, где в изобилии росли желтые и карминные цветы, и вышла к воротам. Она улыбнулась, подумав о том, что известие о неожиданном посетителе вряд ли заставит ее соседа навести у себя порядок, зато наверняка испортит ему настроение.
Семидесятилетний вдовец Берт Кокс по утрам работал в саду «Фермы», днем смотрел телевизор, а по вечерам спорил о политике в деревенском пабе. Ему очень не нравилось, когда этот заведенный порядок приходилось нарушать из-за каких-нибудь приезжих, которые суют свой нос куда не надо, как он выражался.
Энни оглянулась, услышав за спиной шум приближающегося автомобиля. Она видела, как он пересек лужайку, подъехал к воротам «Фермы» и наконец въехал во двор. Ее глаза расширились от удивления: автомобиль оказался низким черным «мазерати», а вылезший из него человек — Гарсоном Девериллом. Она почувствовала, как зачастило сердце. Хоть она рассказала, что живет в Лидден-Мэгноре, но не уточнила, где именно, значит, он выследил ее.
— Вы решили забрать ее лучше раньше, чем позже? — спросила она, когда он подошел к ней.
Она держалась дружелюбно, но равнодушно. Ни в коем случае нельзя показывать, как она рада видеть его. Даже если радость переполняет ее, даже если трудно сдержать улыбку. Также ни в коем случае нельзя показать, что она догадалась о цели его приезда — извиниться за то, что он был с ней резок, и объяснить причину. Жаль только, что он застал ее в повседневной одежде.
Гарсон Деверилл переспросил:
— Простите?
— Ваша сорочка. Я собиралась выстирать и выгладить ее днем, но если она нужна вам сейчас…
— Не нужна.
— Нет? — спросила она, разыгрывая удивление. — Тогда зачем же вы приехали?
— Я знаю, что приехал раньше времени, но Уильям Прайс сказал, что вы покажете мне коттеджи. У Энни отвисла челюсть.
— Так это вы… вы приезжали сегодня утром смотреть «Ферму»:? — запинаясь, спросила она.
— Да, — подтвердил Гарсон Деверилл, откидывая со лба волосы, разлохмаченные ветром.
Энни с трудом собралась с мыслями. Будет он выслеживать ее! Будет он извиняться!
— Вот откуда вы узнали мое имя, — сказала она. После секундного замешательства он кивнул.
— В мой первый приезд сюда мистер Прайс сообщил, что вы живете здесь с сыном.
Она не стала возражать. Как и все в округе, агент по недвижимости не сомневался в том, что Оливер ее сын, и она не разубеждала его. Правду знали только близкие друзья, или же она сообщала ее при важных обстоятельствах и всегда просила сохранять тайну.
— Думаю, мистер Прайс сообщил вам также, что коттеджи сданы в аренду и мы с моим соседом только что подписали договор еще на год? После истечения этого срока мы хотели бы продлить договор об аренде. Остаться здесь навсегда. — Энни сразу перешла к самому главному для себя вопросу, который беспокоил ее с того самого времени, когда Райты выставили «Ферму» на продажу.
— Да, он сказал мне об этом, — ответил Деверилл.
Энни нахмурилась. Значит, ее первое впечатление, что отношение Гарсона Деверилла к ней стало вдруг настороженным и враждебным, когда он узнал ее имя, было верно. Ведь и сейчас его тон почти враждебен, а в глазах — ледяной холод. Да уж, он не тот человек, который будет скрывать свои симпатии или антипатии, но чем же Энни могла вызвать такую неприязнь?
Задумавшись, Энни вдруг пришла к выводу, что, видимо, планируя купить «Ферму», он собирается выкинуть их с Бергом на улицу, как только истечет срок аренды, и чувство вины, которое он испытывает по этому поводу, трансформировалось в неприязнь к ней самой — так часто случается с людьми, когда они хотят успокоить свою совесть. Ведь именно она была тем упрямым жильцом, который не хотел выезжать. Ведь именно она стала укором его совести. Значит, именно она и является его врагом. Но если он действительно собирается лишить их с Бертом дома, то он тоже ее враг.
Энни подергала завиток шелковистых волос, который выбился из косы. Может ли такое быть на самом деле, или просто у нее разыгралось воображение? В конце концов Уильям ведь сказал, что он не так уж и горит желанием купить «Ферму».
Ее мысли прервал скрип несмазанной двери. Это ее сосед вышел из коттеджа, чтобы забрать у ворот свою ежедневную пинту молока. Он был одет в рубашку с короткими рукавами, шлепанцы и красные подтяжки. Энни улыбнулась. Низенький, худощавый, с белыми волосами, ореолом окружавшими его голову, Берт всегда напоминал ей престарелого эльфа.
— Это мистер Деверилл, — представила Энни. — Он покупает «Ферму» и хотел бы осмотреть коттеджи. Ничего, если он начнет с вашего?
Берт бросил на них хмурый взгляд.
— Мне кажется, у меня нет выбора, не так ли? — сказал он и, сделав им знак следовать за собой, вошел обратно в дом.
У коттеджа была низкая дверь, и Гарсону Девериллу пришлось пригнуться, чтобы войти.
— Ну и верзила же вы, — прокомментировал Берт, когда тот выпрямился.
— Говорят, что так, — ответил Гарсон Деверилл спокойно и улыбнулся.
То ли из-за небольшого размера комнаты, то ли оттого, что она была заставлена мебелью — там был и старомодный буфет из красного дерева, и обеденный стол, и заваленный газетами диван, — но Гарсон Деверилл действительно казался очень высоким, очень широкоплечим и очень мужественным. Энни тайком наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Раз уж он враг, его нельзя игнорировать.
— Приехали из Лондона? — спросил Берт, стараясь перекричать телевизор, который он из принципа не захотел выключать.
— Да, у меня там квартира, — ответил Гарсон Деверилл.
Старик фыркнул.
— К нам сюда многие пытаются втереться, чтобы дышать нашим деревенским воздухом. Правда, Энни?
— Да уж, — согласилась она, вспоминая, как изменилось отношение Берта к ней самой.
Когда она переехала сюда, Берт относился к ней тоже недоброжелательно, но после того, как она несколько раз предложила сходить в магазин, угостила его своим вареньем, пригласила пару раз на ужин, презрительное отношение было забыто, и теперь они с Оливером входили для него в понятие «мы», а не «они».
— Давайте, идите наверх, вниз, всюду суйте свой нос, — враждебно продолжал Берт. — Энни, проводи его, — приказал он.
