Карина Бартш - Вишневое лето
Он засмеялся и склонил голову набок, будто бы действительно размышляя, впускать меня или нет. Что за наглый, высокомерный придурок!
— Ну, если ты настаиваешь… — он пожал плечами и впустил меня, запер дверь и направился к дивану, с которого я его, видимо, подняла своим приходом. Я молча направилась к комнате Алекс, когда он спросил:
— А ты куда?
Я оглянулась, Элиас сидел на диване спиной ко мне.
— К Алекс, куда же еще?
— Так ее нет дома.
Я сверлила глазами его затылок, закипая от злости. Это он так шутит? Чтобы расставить все точки над «i», я приоткрыла дверь комнаты Алекс, в которой было тихо и темно. Включив свет, я убедилась, что мои худшие опасения подтвердились. Как же так? Эта мелкая вредина… Я развернулась, прошла в гостиную и встала перед диваном, сложив руки на груди.
Элиас ухмылялся, и я поняла: чем больше я злюсь, тем большей дурой выгляжу.
— Очень смешно! Почему ты мне сразу не сказал?
— Ты так хотела войти, — сказал он, пожимая плечами. Очевидно, моя злость только забавляла его. — Это и правда было смешно, тем более Алекс вот-вот придет. Так что устраивайся на диване, ведь ты не хочешь ждать ее стоя?
Мне совсем не нравилась эта идея, я даже подумывала уйти в комнату Алекс и подождать ее там, но мне не хотелось вести себя, как капризный подросток.
— Я не кусаюсь, — заверил меня Элиас.
На этот счет у меня были некоторые сомнения, но что могло случиться? В худшем случае он стал бы действовать мне на нервы, но этим он мог заниматься и на расстоянии. Черт возьми, мне было уже двадцать три, и я вполне могла провести пять минут рядом с человеком, который меня раздражает. Наше общее прошлое придавало этим посиделкам горький привкус, но все это случилось давным-давно. Кроме того, в комнате работал телевизор, значит, нам не обязательно было беседовать.
Я поборола нехорошее предчувствие и уселась на диван на некотором расстоянии от Элиаса — хорошенького понемножку.
— Согласись, было смешно, — сказал он.
Я застонала. Ну ладно, это было чуть-чуть смешно, и я злилась, потому что так легко попалась в его ловушку.
— Совсем немножко, — фыркнула я. Он заулыбался и повернулся ко мне. О нет, мало что в жизни я ненавидела так, как вымученные разговоры ни о чем. Краем глаза я видела, что он за мной наблюдает, и мне от этого было очень неуютно.
— О чем фильм? — спросила я, не отводя взгляда от экрана, чтобы у Элиаса не возникла дурацкая мысль, будто бы мне захочется с ним разговаривать.
— Понятия не имею, — ответил он. — Я включил, и тут позвонили в дверь.
— Не повезло тебе, что и говорить, — ответила я, продолжая смотреть перед собой. Несколько минут моя тактика отлично работала, пока я не почувствовала, что он положил руку на спинку дивана за моей спиной. Он что, со мной заигрывает, что ли? Чем больше я об этом думала, тем меньше мне нравилась эта догадка. Я решила проверить ее, расслабилась и откинулась на спинку дивана. И точно, как только я перестала держать руки сложенными на груди, Элиас будто бы пододвинулся ко мне.
Не могу поверить! Он и правда пытался ко мне подкатить!
— Эмили, ты такая красавица! — выдохнул он.
Он это серьезно? Я с трудом удержалась от смеха. Это все, на что он способен? Ладно, в эту игру можно сыграть вдвоем.
— Ты правда так думаешь? — прошептала я, взглянув на него из-под ресниц.
— Конечно! — заверил он меня и положил руку мне на бедро. На мой взгляд, это было уже чересчур. Элиас придвинулся еще ближе и наклонился, будто собираясь меня поцеловать. А вот это уже просто какой-то цирк! Я повернула голову и прошептала ему на ушко:
— Элиас…
— Хм? — отозвался он.
— Ты изучаешь медицину и играешь на пианино, правда? — я изо всех сил старалась говорить как можно более сексуально.
— Да… — его рука поползла вверх по моему бедру.
— Значит, твои пальцы тебе дороги?
— Что? — я услышала раздражение в его голосе.
— Если не хочешь, чтобы я переломала тебе все пальцы, убери от меня свои руки!
Элиас отпрянул, посмотрел на меня большими глазами и разочарованно выдохнул.
— Это было бы слишком просто, — он совсем не казался смущенным.
Я почувствовала, что у меня на лбу написано, что я хочу рвать и метать, а он расхохотался, пожал плечами и сказал:
— Попытка не пытка.
— Элиас! — прошипела я.
— Да?
— Ты так и не убрал руку!
— Ха! — он убрал руку. Я мысленно пожелала ему подавиться его самодовольной ухмылкой.
— Ты правда считаешь, что абсолютно неотразим? По-твоему достаточно всего лишь сказать девушке, что она красивая, чтобы она тут же в тебя влюбилась? Ты жалок, Элиас!
— А кто говорил про влюбленность? Я просто хотел развлечься, — ответил он.
Я фыркнула, сейчас я выскажу ему все, что думаю.
— Я бы тебе не дала, даже будь ты последним мужчиной на земле, Элиас!
— Да неужели? — он снова поднял брови и заулыбался. — Позволь напомнить, что ты со мной уже целовалась.
— Ты все-таки помнишь, — сказала я. — Поразительно, а я думала, при встрече ты меня не узнал.
— Ты не ответила на мой вопрос, — сказал он совершенно спокойно, не обращая внимания на мои слова.
— Хорошо, я отвечу, — сказала я. — Во-первых, я была молодой и глупой, во-вторых, я об этом сожалею, а в-третьих, это было так давно, что уже не считается!
Он продолжал надо мной смеяться, но взгляд его был так холоден, что я почувствовала себя неуверенно.
— Думаешь, я тебе поверю? — фыркнул он. — Это все притворство. Поверь, я знаю таких, как ты.
— Ты знаешь таких, как я? Давай, поделись со мной глубокими знаниями человеческой природы и тайн мироздания, — я смотрела на него с отвращением, ожидая ответа.
— Хорошо, поделюсь, — он помолчал минуту, видимо, собирая в кучу все мысли, которые водились в его крохотном мозгу.
— Ты только изображаешь уверенную в себе недотрогу. Ты пытаешься выглядеть остроумной, но в глубине души ты маленькая, глупая и беспомощная девчонка. Ты из тех, кто хочет казаться умным и начитанным, но в действительности тебе хочется услышать, что ты красивая. А читала ты в своей жизни только Гарри Поттера, тома с первого по двадцать седьмой, хотя это уже другой разговор, — он рассмеялся и продолжил. — В глубине души ты мечтаешь, чтобы тебе кто-нибудь день и ночь говорил комплименты, чтобы этот кто-то тешил твое крохотное чувство собственного достоинства и чтобы было кем хвастаться перед подружками.
Сказать, что я была поражена, — ничего не сказать. Я ждала, что он выдаст какую-нибудь глупость, но он превзошел все мои ожидания.
