Екатерина Вильмонт - А я дура пятая!
– Вам помочь? – спросила я.
Он как-то даже испуганно на меня взглянул. И виновато улыбнулся. Улыбка была чудесная.
– Если не трудно!
– Да что ж вы так все пихаете, давайте, вы подбирайте, а я все сложу аккуратно.
Я начала складывать вещи на широком подоконнике, сдвинув в сторонку три горшка с цветами.
– Ну надо же… Как ловко у вас получается… Хотя, если честно, хотелось бы уже навсегда покинуть этот подъезд! Кто вы, добрая самаритянка?
– Просто добрая самаритянка. И я ненавижу публичные скандалы!
– Поразительно! На третьем этаже какая-то тетка вдруг заявила, так тебе, кобелю, и надо!
– Допускаю, что так вам и надо, но форма уж больно вульгарная. Ну вот, теперь все в порядке.
– Вы чудо!
Он был высокий, не сказать чтобы красивый, но очень элегантный. На нем был короткий черный плащ, туго затянутый на талии поясом, а белая рубашка, выглядывавшая из-под плаща, была разорвана. Видно, мужику досталось. Я вынула из его сумки лежавший сверху шарф и протянула ему:
– Наденьте, у вас рубашка порвана.
– Благодарю, спасительница. Век не забуду!
– Забудете через пять минут.
– Послушайте, а давайте заедем в какое-нибудь кафе. Я умираю с голоду!
– Без меня!
– Но почему? Что тут такого?
– Вообще-то ничего, но я вовсе не хочу стать случайной жертвой вашей ревнивой дамы. Всех благ!
И я побежала вверх по лестнице. Хотя он мне понравился. Даже очень. Но, судя по всему, по виду, по манерам, он завзятый бабник, которому здорово досталось. Вероятно, поделом вору и мука. Но зачем связываться с бабами, которые так ведут себя? Даже интересно, помирится он с ней? Дурак будет, если помирится. А может, там любовь? И вдруг я подумала – как хочется еще раз полюбить кого-то… Но после Лёни это вряд ли получится. Слишком высокая была планка…
На другой день консьержка спросила меня:
– Карина Георгиевна, вы не знаете, что это такое? Я тут сегодня утром под ступеньками нашла.
– Это такая зарядка для телефонов. Внешний аккумулятор. Только он разбит. Тут вчера такое было…
– Да уж знаю, Лялька Зарубина мужика своего взашей выгнала! Видать, это его…
– Возможно!
– К ней потом «скорая» приезжала. Она вообще истеричка конченая.
– Ладно, Мария Дмитриевна, я пойду, а то на лекции опоздаю.
С Лялей Зарубиной я не была знакома. Но она не внушала мне симпатии. Разве можно так распускаться?
Еще через два дня я опять возвращалась из института.
– Здравствуйте, добрая самаритянка!
Передо мной стоял давешний изгнанник.
– Здравствуйте! Вас помиловали?
– А я не подавал прошения.
– Ждете амнистии?
– Боже упаси! Я просто был тут неподалеку по делам. И вот увидел вас из машины…
– И что?
– Просто захотелось еще раз поблагодарить вас за помощь.
– На здоровье!
– Скажите хотя бы, как вас зовут?
– Карина Георгиевна.
– А я Кузьма Филиппович.
– Кузьма? Хорошее имя! Всего вам доброго, Кузьма Филиппович!
– Погодите, Карина…
– Кузьма Филиппович, стоять тут с вами просто опасно. Ваша дама может невесть что подумать, а мне эти радости ни к чему. Всего вам доброго!
И я быстро вошла в подъезд. Надо же, Кузьма! Если б так сейчас пацана назвали, это было бы нормально, но вот лет сорок назад… Этого парня можно было только пожалеть. Воображаю, как его дразнили в школе. А он приятный… Манеры хорошие… Зато у его дамы манеры хуже некуда. Нет, минуй нас пуще всех печалей… Мало я натерпелась от бывших Лёниных жен и подруг… Хватит с меня. И я выкинула его из головы.
Больше он не появлялся.
* * *– Карина? – Голос в трубке был знакомый, я только не могла сообразить, кто это.
– Простите…
– Не узнаешь? Немудрено! Образцов, помнишь такого?
– Господи, Сергей Павлович, какими судьбами?
– Да вот, приехал в Москву.
– Надолго?
– Да не знаю пока, может, и вообще останусь. Но очень надо повидаться.
Это был ближайший Лёнин друг, известный сценарист, последние годы живший в Германии.
– Как ты живешь, Каринка? Я вот слыхал, бабьё тебя травит? Черт знает что такое!
– Да я плевать на них хотела, хотя, должна признаться, иной раз так тошно бывает…
– Да я видал последнюю программу. Уму непостижимо!
– Да уж, но после нее ко мне пришел Антип.
– Антип? Зачем?
– Извиниться за мамашу.
– С ума сойти! А он разве в Москве?
– Да. Работает ветеринаром.
– Ветеринаром? Почему? Что за бред?
– Это его выбор.
– Как все интересно… Слушай, Каринка, очень нужно повидаться, есть важное дело.
– Дело? Какое?
– Не по телефону.
– Ну, может, приедете?
– Можно… Хотя нет, давай-ка лучше на нейтральной территории, так будет правильнее.
– Ничего не понимаю, Сергей Павлович!
– Давай в Доме кино?
– Ох нет, не хотелось бы.
– А, понимаю… Тогда в «Бавариусе». Ты пиво пьешь?
– Могу.
– Знаешь, где это?
– Знаю.
– Отлично! Тогда завтра в три часа, сможешь?
– Смогу.
– Буду рад тебя повидать!
– Я тоже!
* * *Я терялась в догадках, что ему могло от меня понадобиться и почему он не захотел просто прийти ко мне? Может, у Лёни где-то завалялся какой-то его сценарий? Но тогда логичнее было бы прийти ко мне. Или он задумал написать что-то о Лёне или просто положить в основу сценария нашу историю? Да, скорее всего именно так. Ладно, посмотрим! Он был старше Лёни на три года, значит, ему уже шестьдесят один. Но он всю жизнь живет с одной женой, вполне славной женщиной, Ниной Владиславовной, она и уволокла его в Германию. Но в Москву, похоже, он приехал один, без нее. А может, он завел какую-то даму в Москве? Хотя какое я имею к этому отношение? Ладно, чего зря голову ломать. Завтра все узнаю.
…Сергей Павлович так изменился, что я с трудом его опознала. Он страшно похудел, но при этом не осунулся.
– Привет, Каринка! Выглядишь потрясающе! Ты не думай, что я смертельно болен, просто занимаюсь спортом, сижу на диете и еще куча всяких скучнейших историй. Но я здоров и бодр!
– Даму, что ли, завели, Сергей Павлович?
– Не без этого! – Он подмигнул мне. – Ну а ты? Никого не завела?
– Да нет, как-то после Лёни… Никто не нравится!
– Ну и зря! Жизнь так быстро пролетает, не успеешь оглянуться и… старость!
– А, я, кажется, поняла, почему вы позвали меня именно в «Бавариус». Дома Нина Владиславовна вам пива не дает, так вы решили тут оторваться?
– Умная женщина, никуда не денешься! Можешь вообразить? Ни пива, ни сосисок, ни рульки, ни-че-го! Такая тоска! А тут уж я оторвусь! Мне запрещают даже цветную капусту! Жуть!
– Сочувствую!
– Ты, верно, умираешь от любопытства, зачем я тебя позвал?
Я молча кивнула.
