Светлана Алексеева - Я просто хочу любить
– Мамочка, я уезжаю! Но ты не переживай, я буду к тебе приезжать. Прости меня, если я перед тобой виновата. Я очень, слышишь, очень тебя люблю. Пожалуйста, мамочка, помоги мне в жизни! Это я с виду смелая. Такой я, наверное, была рядом с тобой. А теперь я немного боюсь. Понимаешь, мамочка, я совсем одна! Я не знаю, как быть дальше. Не знаю, что ждет меня впереди. Мама, мамочка, если бы ты была жива!.. Все было бы по-другому. Прости меня, мамочка!
Поднявшись, Виктория погладила портрет и, не оборачиваясь, направилась к кладбищенским воротам. Неожиданно ее кто-то окликнул. Остановившись, девушка увидела пожилую женщину – бабушку Славу, сидевшую на скамейке возле могилки.
– Стой, детка! – позвала она Вику и нахмурилась.
Виктория торопливо подошла к женщине.
– Здравствуйте, бабушка Слава! – приветливо произнесла она.
– Здравствуй, деточка! – ответила та и с трудом, кряхтя, поднялась. – Я давно хотела с тобой поговорить. Идем, мне тоже пора домой! Я тебя провожу.
Вика удивленно посмотрела на женщину. У них с бабушкой Славой не было ничего общего. Они не были родней, да и жили далеко друг от друга. Кивнув, Виктория молча пошла вперед.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – равнодушно спросила девушка.
– О твоей матери, царство ей небесное! – Женщина перекрестилась. – Я все не решалась об этом рассказать. Но больше молчать не могу! Ходят слухи, что ты уезжаешь. А я старая, не хочу уносить тайны с собой. Ты должна знать. Но никому об этом не говори, поняла?
Виктория остановилась как вкопанная. Что это еще за мисс Марпл? Какие детективные истории в голове у этой пожилой сельской женщины?
Приподняв брови, девушка внимательно посмотрела на бабушку Славу.
– Поняла, – удивленно ответила Вика и кивнула.
– Слушай меня, – бодро проговорила женщина и, взяв Викторию под руку, медленно, переваливаясь с боку на бок, засеменила к выходу из кладбища. – У моей дочери в районе есть подруга. Медсестра. Работает в психиатрическом отделении. Зная о том, что моя Юленька из Калиновки, она рассказала ей, что произошло с твоей мамой. И строго-настрого запретила тебе об этом говорить. Но так ведь нельзя! Ты же Любашина дочь, должна знать!..
– Бабушка Слава! – глядя на пожилую женщину, взволнованно воскликнула Виктория. – Пожалуйста, говорите быстрее!
– Ладно, ладно! – обиженно буркнула старушка. – Так вот, именно эта медсестра рассказала моей Юленьке о том, от чего умерла твоя мать. И инфаркт, девочка, тут ни при чем. Не было у Любаши инфаркта! Это ведь первого мая произошло, на праздники. Начальства в больнице не было. Врачи хотели посидеть за праздничным столом, рюмочку пропустить. И в психиатрии было то же самое. Врачи закрыли отделение, им было не до больных. Как раз в разгар пьянки им пришлось прерваться: из гинекологии попросили помочь твоей матери. Что с ней было, разбираться никто не стал. Укололи сильное успокоительное и положили в палату к буйным больным. Пустую палату врачи оставили для себя, чтобы было где после гулянки отдохнуть. Короче, запрятали они твою мать подальше, в конец коридора, чтобы им никто не мешал. И только поздно вечером, разнося градусники, сестричка нашла ее у двери. Мать твоя была уже мертва. Оказывается, проснувшись, она стала звать на помощь, кричать. Наверное, она разозлила теток, лежавших вместе с ней в палате. Взбесившись, те начали ее бить, отталкивать от двери. Падая, твоя мать ударилась виском о кровать. Говорят, что ее еще можно было спасти. Но врачи в это время праздновали… Вот так, дочка. Прости, может, зря я тебе открыла правду. Прости…
Рассказ бабушки Славы вызвал у Виктории шок. Широко раскрыв глаза, девушка не могла пошевелиться.
– Это бесчеловечно, – наконец произнесла она. По ее щекам ручьем потекли слезы. – Я подозревала, что со смертью моей мамы не все чисто. Она ведь никогда не болела. А тут – инфаркт.
– Конечно, можно подать в суд, провести медэкспертизу. Но твоей мамы уже не вернуть. Да и одна ты не сможешь ничего доказать. А я туда не ходок. Меня не трогай! Мне волноваться нельзя. Давление, – раздосадованно протянула женщина и тяжело вздохнула. – Пусть Бог им будет судьей. В нашей стране простому человеку правды никогда не найти. А ты держись, детка, держись! У тебя вся жизнь впереди!
– Спасибо, бабушка Слава, спасибо, что все мне рассказали, – сказала девушка. – Простите, но мне надо идти.
Опустив голову, она побрела к автобусной остановке.
Глава 3
Виктория взволнованно глянула на часы. Скоро двенадцать! Оставалось всего десять минут. Девушка поправила темные, сползающие с носа очки и посмотрела по сторонам.
Собравшись маленькими группками, во дворе толпилось много людей. Через несколько минут деканат должен вывесить на стендах списки зачисленных абитуриентов. Вика была уверена, что увидит там свою фамилию, но все-таки волновалась. Ведь не повезло же ей в прошлый раз! А она-то была абсолютно уверена, что пройдет на государственную форму обучения. И экзамены она сдала на «отлично», и рейтинг у нее был выше, чем у других. Но не прошла. Только платная форма обучения – и все! А чем ей платить? У них в доме была не просто бедность, а нищета. Нет, платная форма обучения была не для нее. Девушка тяжело вздохнула. Хорошо, что она тогда написала заявление на апелляцию, к ректору пошла. Наивная, хотела отстоять свое доброе имя, справедливость восстановить! Ректор, конечно, ее принял, похвалил, говорил о торжестве справедливости, но ничем не помог. Сказал, что у него много льготников – чернобыльцев, детей инвалидов войны. Видела Виктория этих детей! У всех, кто поступил на гособучение, родители были либо какими-нибудь начальниками, либо директорами фирм. Куда уж ей до них? Хорошо, что ректор посоветовал написать заявление на заочное отделение. Так она сможет зарабатывать и за учебу платить. Вот и ждет Вика, зачислят ее или нет.
Неожиданно по толпе прокатился шум. Отпрянув в стороны, люди пропустили вперед привлекательную женщину в строгом сером костюме. Открыв замочек на стеклянном стенде, дама старательно прикрепила к доске листы со списками счастливых абитуриентов, зачисленных на заочное обучение Синегорского юридического института. Перешептываясь, собравшиеся терпеливо ждали, когда она отойдет. Повесив списки, женщина закрыла замок и торопливо выбралась из плотного кольца столпившихся людей.
Виктория осторожно пробиралась вперед. Внутри у нее все сжалось. Подойдя к доске, девушка подняла очки на лоб и сосредоточилась. В списке группы «1 Ю» ее не было. Переведя взгляд на список «2 Ю», Вика затаила дыхание и зашептала: «Анапенко, Авдеева, Василишин, Васильева, Войтенко…» Выдохнув, перечитала еще раз: «Войтенко В. И.» Все сходилось. Это она!
Девушка облегченно выдохнула и выбралась из толпы. Особой радости у Виктории не было, ведь все складывалось не совсем так, как она хотела. Наверное, у нее просто был тяжелый день. Кисло улыбнувшись, Вика вернула очки на прежнее место и вытерла пот со лба. Жара была невыносимой. Остановившись у ворот, Вика подхватила в ладошки копну своих непослушных волос и, быстро подняв их, закрутила в узел. По плечам девушки пробежал ветерок. Облегченно вздохнув, она вышла на улицу.
Прошло два месяца, как Виктория переехала в Синегорск. Расположенный в предгорье Карпат, на широкой равнине возле Днестра, это был уютный, небольшой и очень зеленый городок. Синегорск вобрал в себя культуру многочисленных народов, проживавших на этой живописной земле. Здесь гармонично сочетались польская, армянская, австрийская и украинская архитектура. Вика не переставала любоваться австрийскими особняками, украшенными вычурной лепниной и фигурами древних атлантов, и изящными польскими костелами, построенными в стиле барокко. Вике нравилось гулять по узким старинным улочкам, отдыхать в тенистом парке, засаженном вековыми деревьями, и смотреть на зеркальную гладь маленького городского озера. Она искренне любила Синегорск и хотела, чтобы он ответил ей взаимностью.
Остановившись у маминой двоюродной сестры, Виктория изо всех сил старалась угодить этой злой и невероятно жадной тетке. Тетя Аня была немолода (ей было сорок восемь лет) и жила одна. Описать ее было сложно. Тетка была совершенно безликая (о таких говорят – «серая моль»): высокая, худая, с жидкими прядками испорченных химией волос и на редкость тонкими, заостренными чертами лица. Муж тети Ани был геологом, летал на заработки в Сибирь. Искал нефть. Наверное, хорошо искал. Потому что нашел не только нефть, но и бурятку Алтану (она работала у них в бригаде). Забыв о семье, мужчина домой не вернулся. Так и жила тетя Аня: трудилась на заводе, ухаживала за огородом, растила сына. Прошло время. Муж о ней не вспоминал, сын вырос, жил отдельно, завод закрылся. Но беда не приходит одна. Когда развалился Союз, на сберегательной книжке у тети Ани лежала большая сумма. Пять тысяч рублей! Муж раньше привозил домой хорошую зарплату, а в те времена на пять тысяч рублей можно было купить автомобиль «жигули»! И тут грянула «павловская реформа» и сбережения тети Ани обесценились. Вот и лишилась она не только мужа, но и работы, и денег. Стараясь выжить, женщина устроилась продавцом в магазин секонд-хэнда. Торговала ношеным барахлом. То ли от обиды, то ли от безысходности тетка начала пить. Не часто, но если «входила в пике», то пьянствовала по три дня. Плакала, пила и курила. Типичная история для постсоветской страны. Тяжело было тете Ане. Очень тяжело. Вот и предложила она Вике после похорон мамы пожить у нее. Девушка согласилась.
