Маргарет Пембертон - Белое Рождество. Книга 2
– Ты не хочешь приехать домой на несколько дней? – говорил тем временем отец. – Бедингхэм сейчас в полной своей красе, столько цветов и зелени.
Закрыв глаза, Серена думала о Бедингхэме. В день свадьбы там было много роз – светлых Офелий, темно-пурпурных Виолетт... Как бы все обернулось, не вздумай Лэнс в тот день приехать в поместье? Кайл не застал бы той отвратительной сцены, не покинул бы Бедингхэм, не вернулся бы в Америку. И уж конечно, не поступил бы на курсы пилотов, его не послали бы во Вьетнам...
– Нет, папа, – с трудом произнесла она. – Я не хочу ехать домой. По крайней мере, сейчас.
Если бы Лэнс не объявился в тот день, они с Кайлом могли бы сейчас вместе жить в Бедингхэме. Оказаться там без него было бы невыносимо. Серена медленно положила трубку. Ей на ум пришло крылатое изречение о том, что «если» – самое короткое и самое грозное слово в английском языке. Если бы она не оставила Кайла одного и не отправилась в детскую, чтобы увидеться с Лэнсом... Если бы Кайл не потерял терпение и не пошел ее искать... Если бы... если... если...
Двадцать минут спустя приехал Руперт в сером элегантном костюме, с гвоздикой в петлице. Бросив один лишь взгляд на бледное, осунувшееся лицо Серены, он сказал:
– Господи! Что с тобой, Серена? Что случилось?
Серена крепко сжимала в ладонях объемистый бокал водки с тоником. Она и не подумала отставить водку в сторону или выйти навстречу Руперту. Она посмотрела на него глазами, дымчато-серая глубина которых казалась теперь едва ли не черной.
– Вьетнамцы сбили вертолет Кайла, – просто ответила она. – Его считают пропавшим без вести.
На секунду Руперт застыл в неподвижности, сразу осознав, какие перемены и осложнения это обстоятельство вносит в его отношения с Сереной, потом подошел к ней и осторожно вынул стакан из ее пальцев.
– Расскажи мне, – мягко произнес он, – расскажи мне все, о чем тебе сообщили.
Серена все еще была в шоке, но глаза ее оставались сухими. Запинаясь, она повторила то, о чем поведал ей отец. Руперт был изумлен скудностью сведений.
– Когда это случилось? Сколько времени прошло? Почему тебе не позвонили, как члену семьи Кайла?
– Скорее всего, потому, что он не назвал моего имени, – с решительной прямотой ответила Серена. – Поступая на службу, Кайл готовился развестись со мной. Мы помирились лишь за несколько часов до его отъезда во Вьетнам. Вполне естественно, что в качестве ближайшего родственника он назвал отца, а не меня.
– Ты уже звонила его отцу?
– Нет. – Серену передернуло.
– Не кажется ли тебе, что это необходимо сделать? – настаивал Руперт. – Тебе нужно узнать, где сбили Кайла – на Севере или на Юге. И если его видели живым после падения вертолета, как получилось, что его сочли пропавшим без вести? Ведь он, скорее всего, попал в плен.
– Сначала мне нужно другое, – дрогнувшим голосом отозвалась Серена. – Сначала я должна поверить, что это действительно произошло. Мне нужно выплакаться.
Но даже после разговора с тестем слезы не желали течь из ее глаз.
– Это ты виновата! – яростно обрушился на нее отец Кайла. – Если бы не ты, Кайл не пошел бы в армию, его бы не отправили во Вьетнам!
Серена не спорила. В первую же секунду после того, как отец сообщил ей о несчастье, она поняла, что одна виновата во всем.
Следующие несколько дней она ходила в антикварный магазин, но делала это словно робот, повинуясь укоренившейся привычке. От энергичной, жизнерадостной сумасбродки, которой в равной степени восхищались покупатели и газетчики, специализирующиеся на светских сплетнях, осталась лишь бледная тень. Серена держалась отстранение и, хотя и была благодарна Руперту за сочувствие и поддержку, отказывалась с ним спать. И с другими мужчинами тоже.
Она отправилась в Челси к Лэнсу и рассказала о случившемся, стоя к нему спиной и глядя в окно на серые неспокойные воды Темзы.
– Кайла сбили неподалеку от камбоджийской границы, – невыразительным голосом говорила она. – Он должен был взять на борт разведывательную роту, которую отрезали и окружили вьетконговцы. Один пилот, его друг, совершенно уверен, что видел, как Кайл выбирался из-под обломков, но вокруг было полно вьетконговцев, и...
Серена обернулась, собираясь рассказать, что друг Кайла предпринял отчаянную попытку посадить под яростным огнем вертолет рядом с пылающими обломками.
Пока она говорила, Лэнс молчал, и Серена не сомневалась, что, невзирая на жгучую ненависть к Кайлу и антивоенные убеждения, он будет потрясен так же, как Руперт. Не обернись Серена столь неожиданно, он наверняка постарался бы выразить сочувствие, хотя бы даже и лицемерное. Но Серена застала Лэнса врасплох и успела уловить выражение его лица.
Лэнс улыбался, всем своим видом выражая радость. И только сейчас Серена почувствовала, что в ней словно что-то надломилось. По ее щекам хлынули слезы.
– Ты ублюдок! – вскричала она и, набросившись на Лэнса, вонзила ногти ему в лицо. – Ничтожный, тупой, жалкий ублюдок!
От Лэнса ее оторвал Руперт. Он ждал Серену на улице в своей «лагонде» и услышал ее яростный вопль. К тому времени когда он поднялся по лестнице и вошел в квартиру, Лэнс полулежал на диване, а Серена молотила его кулаками, истерично рыдая и выкрикивая ругательства, от которых покраснел бы портовый грузчик.
– Ради всего святого! – гаркнул Руперт. Он торопливо пересек комнату и расцепил брата и сестру, с облегчением заметив, что Лэнс и не думает дать сдачи. – Какая муха вас укусила? Неужели вы не можете вести себя как разумные люди?
Лэнс приподнялся и сел на диване. Его галстук был обмотан вокруг шеи, на рубашке не хватало пуговицы.
– Это я виноват, – коротко произнес он, промокая носовым платком царапины на лице. – Серри подумала, будто бы я рад, что Андерсона объявили без вести пропавшим.
– Так и было! – Серена судорожно всхлипнула. – И он тебе не Андерсон, его зовут Кайл!
– Это правда? – натянутым тоном спросил Руперт. Лэнс поднял глаза. Снизу Руперт казался ему настоящим великаном. И очень грозным.
– Да нет... – нерешительно пробормотал Лэнс и вскочил на ноги, не желая чувствовать себя в уязвимом положении. – Черт возьми! Я вовсе не был доволен – в том смысле, который в это слово вкладывает Серена. Я вовсе не был доволен тем, что ее мужа сбили. – Он начал возбужденно прохаживаться по комнате. – Если я и радовался, то только потому, что американцы должны усвоить: они никогда не выиграют эту войну. Но мне кажется, они поймут это только тогда, когда общественное мнение сочтет американские потери во Вьетнаме слишком большими. На мой взгляд, чем скорее это произойдет, тем лучше!
