Келли Джеймс-Энгер - А ты уловила флюиды?
Ее зубы ярко блестели, контрастируя с темной кожей.
– Нет, все в порядке. Думаю, в крови понизился уровень сахара. Я просто не успела позавтракать.
– Гм… – Уинни внимательно смотрела на Трейси. – Знаете, дорогая моя, вы очень бледны. И что у вас с рукой? – Она потянулась к кисти Трейси, и та отдернула ее.
– Ничего. Упала и чуть-чуть ободрала пальцы.
– Неужели? – Невозмутимая медсестра и не думала уходить. – А в остальном как вы себя чувствуете?
– Я же сказала вам, Уинни, все нормально. – Трейси начала раздражаться.
Она заставила себя улыбнуться. Уинни отличалась материнским подходом к больным – что, наверное, неплохо для медсестры, – но иногда простирала свою воображаемую власть слишком далеко.
Уинни постояла еще немного и закрыла за собой дверь. Изнутри.
– Почему бы вам не забежать ко мне в медпункт на минутку? Сегодня же, когда найдете время. Я просто хочу измерить вам давление.
– Уинни, уверена, у вас полно других дел.
– Нет, дорогая моя, вы ошибаетесь. Ведь в том и состоит моя работа.
– Хорошо, хорошо. Но потом вы отстанете?
– Это единственный способ от меня отвязаться.
Трейси знала, что Уинни не уступит, однако все-таки тянула время до вечера, надеясь, что медсестра уйдет домой. Тщетная надежда.
– Ну и как сейчас ваше самочувствие? – Уинни предложила ей сесть и достала аппарат для измерения давления и стетоскоп.
– Все отлично. Говорю же, я просто не успела позавтракать. Напрасно, конечно…
Уинни приладила Трейси на руку специальную манжету и укрепила стетоскоп на сгибе локтя. Трейси напряглась – она терпеть не могла, когда манжета сдавливала руку. Когда воздух, наконец, вышел, Уинни нахмурилась и надула манжету еще раз, потом снова спустила.
– В последнее время вы измеряли давление? – Трейси помотала головой, – Дорогая моя, у вас всего пятьдесят пять на девяносто.
– Ну, наверное, я устаю на работе…
– Низкое кровяное давление – это одно. А слишком низкое – совсем другое, – возразила Уинни, отталкиваясь и отъезжая от Трейси на своем стуле на колесиках… – Вам обязательно нужно обратиться к врачу.
– Хорошо, непременно. – Трейси начала подниматься, решив, что аудиенция окончена. – Могу я теперь идти? – шутливо спросила она…
– Нет. Я должна еще посмотреть вашу руку.
Трейси сразу напряглась и инстинктивно спрятала руку за спину.
– Да все в порядке. Там пара царапин.
Медсестра выразительно раскрыла ладонь и ждала. Трейси со вздохом протянула ей руку. Уинни подкатилась на своем стуле, по пути вынимая из ящика пластырь. Увидев ее пальцы, она долго молчала. Трейси опустила голову.
– Трейси… – Медсестра заговорила очень мягко, ласково держа ее руку в своей. – По ранкам не похоже, что вы упали. – Она перевернула ладонь Трейси и продолжила: – Эти отметины как будто от зубов. Так и есть?
Трейси почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Теплые струйки побежали по щекам. Она умудрилась кивнуть и совершенно понурила голову.
– Ах, милочка вы моя! – Уинни поднялась и заключила ее в объятия, прижимая к своей огромной груди. – Бедняжка!
Трейси начала отчаянно всхлипывать.
– Тсс, тсс, – приговаривала медсестра. – Все будет хорошо. – Она подождала, пока Трейси успокоится, и продолжила: – И как давно у вас булимия?
Трейси высморкалась в предложенную Уинни салфетку.
– Даже не знаю… Наверное, со времен колледжа. Однажды болезнь жутко обострилась, но потом как будто стало лучше. А теперь опять…
Уинни забрала у нее салфетку и выкинула в ведро.
– Сколько раз в неделю?
– Иногда – по два-три. Иногда каждый день. Зависит от обстоятельств.
– У вас впервые такое головокружение?
– Нет, – призналась Трейси. – Еще пару раз случалось…
– Вы пытаетесь лечиться?
– Один раз сходила на собрание «Анонимных обжор», но почувствовала себя не в своей тарелке. Я пытаюсь сдерживаться и не могу! – Трейси опять начала плакать. – Я делаю все, чтобы удержаться, честное слово! Пытаюсь остановиться, быть хорошей и всегда проигрываю.
– Трейси, послушайте меня. Ни в коем случае не хочу вас пугать, тем не менее, булимия – серьезная болезнь. Она отражается на сердце и может привести к инфаркту.
– Мне же всего двадцать девять лет!
– Возраст не имеет значения. Больные булимией умирают, если не хотят лечиться, Трейси. Они умирают.
Трейси скрестила руки на груди:
– Все не так плохо, Уинни, в самом деле. У меня просто выдалась пара неудачных недель.
Уинни не отступала:
– Трейси, вы сами слышите, что говорите? Это называется непризнание очевидного.
Трейси отвела глаза и взглянула на часы. Через минуту, максимум две надо бы уходить.
Медсестра все продолжала говорить:
– Дорогая моя, в нашем банке есть программа помощи сотрудникам. Конфиденциальность гарантируется. Я хочу, чтобы вы поговорили со специалисткой, ответственной за эту программу. Уверена, она сможет вам помочь.
– Я обязана к ней обращаться? – Трейси неожиданно пришла еще одна мысль. – А в моем резюме это будет указано?
– Конечно же, нет. Я не могу принудить вас лечиться. Выбор за вами. Но вы должны понять – организм посылает вам сигнал тревоги. Он хочет сказать, что сами вы не справитесь. Вы собираетесь его послушать или продолжите игнорировать ситуацию, давая ей ухудшиться?
Трейси вернулась в свой кабинет словно в тумане. Самое смешное, что ей было наплевать на перспективу инфаркта. Все лучше, чем ходить по заколдованному кругу день за днем, как бы нелепо ни звучали такие слова. Что же за ерунда с ней происходит?
Трейси села за стол и взяла в руки фотографию – они вдвоем с Кейт на вечеринке, первый курс юршколы. Обе улыбались в объектив, приподняв пластиковые стаканы с пивом. «Я выгляжу нормальной, – подумала Трейси. – Тогда почему у меня в душе такой кошмар?» Она с трудом сглотнула и поставила снимок на место. Трейси чувствовала себя изможденной, выжатой как лимон. «Как я устала от этого чувства, – думала она. – Устала все время себя ненавидеть. Устала быть собой».
Глава 39
КРИЗИС КАРЬЕРЫ
Дела шли все хуже и хуже. Уже третий раз за неделю Кейт просыпалась с отвратительным ощущением тревоги… Непонятный страх, сосущее чувство в глубине живота. Она старалась бороться с ним, пытаясь спать как можно дольше, но тогда утро превращалось в сплошное безумие – приходилось выскакивать за дверь с еще влажными после душа волосами, и неясный страх вытеснялся вполне рациональным страхом опоздать на работу. Давно Кейт такого не испытывала. В последний раз подобное чувство одолевало ее перед первым ходатайством в суде. Перед первой защитой показаний. Перед первым процессом, где она была заместителем председателя. А теперь тревога стала постоянной.
