Сьюзен Андерсон - Вверх тормашками
Он вздохнул про себя и подошел к ней.
— Ронни, ты что, собираешься вечно сердиться? — Куп взглянул на ее чистую кожу, пылающую от гнева, и суровые очертания ее мягких губ. Он засунул руки в карманы, чтобы не прикоснуться к ней. — Извини, что я не сказал тебе, кто я. Ладно? Я не собирался скрывать свое родство с Эдди. Но эта мысль родилась внезапно, когда Марисса решила, что я пришел по ее объявлению. Я подумал, что мне будет легче вернуть Эдди доброе имя, если здесь никто не будет знать, кто я.
Вероника скривила губы, и Куп ожидал, что она снова станет его распекать. У него не раз была возможность открыть ей правду, с тех пор как между ними установилась физическая близость. Однако слова Вероники явились для него неожиданностью.
— Я понимаю, — сказала она, — что заставляет Лиззи верить в невиновность Эдди. Она ребенок, и он ее отец. Но ты? Откуда у тебя такая непоколебимая уверенность, если все факты против него? Почему ты думаешь, что он не совершал преступления, тогда как вся судебная система уверена в обратном?
— Я не считаю, что в этом уверена вся судебная система. Например, адвокат Эдди не может понять, почему он убежал. Он утверждает, что возбужденное против него дело юридически не имеет полной силы. Но я не нуждаюсь, чтобы адвокат мне рассказывал, что Эдди невиновен. Я знаю своего брата. Ты тоже общалась с ним достаточно долго и видела его с Лиззи, чтобы понять, что он за человек. Ты можешь мне честно сказать, что у тебя нет ни тени сомнения, что он виновен?
— Не знаю, — призналась наконец Вероника. — Мне хочется сказать утвердительно, потому что на это, похоже, указывают все свидетельства. Зачем ему нужно было убегать, если он не виновен? Но…
— Что «но»?
— Но… первой моей реакцией, когда я услышала о смерти Кристл, было полное неприятие. Не только потому, что ее убили, но из-за того, что в этом обвинен Эдди.
— Он этого не делал, Ронни, — сказал Куп. Вероника молча изучала его какое-то время.
— Я понимаю, — проговорила она наконец. — Ты искренне в это веришь.
— Более чем верю — я это чутьем знаю.
— А твое чутье никогда не ошибается? — спросила Вероника.
— Редко, — сказал Куп.
Она снова внимательно посмотрела на него и медленно произнесла:
— Тот молодой человек, Дэвид, говорил, что ты служил в морской пехоте.
— Да. Тринадцать лет. Мы с Заком, моим другом, были головными дозорными в разведывательном подразделении.
Вероника подошла к дивану и села. Куп приободрился, хотя она сидела на краешке, словно на шестке, готовая в любой момент подняться и уйти. Он присел на противоположном конце дивана.
— Значит, когда ты сообщил мне, что в течение тринадцати лет мотался туда-сюда, это было…
— По милости дяди Сэма.
— Я не это имела в виду. Я собиралась сказать, что это было ложью. Но тогда мы, в сущности, не знали друг друга, поэтому, я полагаю, меня это никоим образом не касалось. Так что такое разведывательное подразделение?
— Специальный отряд, который обследует местность для получения информации. Обычно о потенциальном противнике.
— А головные дозорные?
— Они первыми оценивают обстановку, идя впереди остального отряда, — пояснил Куп.
Вероника пристально посмотрела на него и, поморгав, заметила:
— Это, должно быть, опасно.
Куп пожал плечами.
— Лиззи, похоже, верит, что Эдди вернется за ней, — сказала Вероника. — Ты тоже так думаешь?
— Зная, как он относится к ней, — да.
Она сразу приняла чопорную позу.
— Купер, я не позволю ему забрать ее, пока не выяснится, что он чист перед законом и может вернуться. А до тех пор я буду бороться. С тобой, с ним — и даже с самой Лиззи. Я не хочу, чтобы Эдди разрушил ей жизнь своими скитаниями. — Вероника подалась вперед, напряженно всматриваясь в его лицо. — Впрочем, я полагаю, ты должен разбираться в людях. Предположим, я откажусь от предвзятого мнения по поводу Эдди. Ты можешь обещать, что не допустишь его к Лиззи, если он вдруг объявится?
От одной этой веры в его способности Куп почувствовал, как прилив тепла окутывает его наподобие одеяла. Он подавил в себе приступ гордости.
— Эдди должен иметь возможность ее видеть, — сказал он спокойно и, прежде чем Вероника успела запротестовать, уточнил: — Скажем так. Я мог бы это устроить, когда она будет спать. Я согласен, что ему не следует разговаривать с ней. Но он должен своими глазами увидеть, что с ней все в порядке.
— Хорошо. Спасибо тебе.
— Не стоит благодарить меня, Ронни. Как мне ни хочется вернуть твое расположение, я должен признаться, что делаю это не ради тебя. Конечно, я понимаю твое беспокойство. По поводу качества жизни Лиззи в случае постоянных переездов. Но вместе с тем я не уверен, будет ли ее жизнь богаче и полнее без ее отца. Я готов следить за тем, чтобы они с Эдди оставались вдали друг от друга ради его безопасности. Я сомневаюсь, что Лиззи сможет умолчать и не поделиться с кем-то, если она его увидит. Поэтому, пока мы все еще увязаем в этой грязи, я принимаю твои условия.
— Довольно честно. — Вероника встала и посмотрела ему в глаза.
Куп тоже поднялся и, пристально глядя на нее, подумал, что сейчас она выглядит искренней и серьезной. Впервые за эти дни она, казалось, не сердилась на него. Это было так приятно, что он инстинктивно потянулся к ней.
Она плавно сделала шаг в сторону.
— Ронни…
— Помнишь, несколько дней назад ты сказал, что у меня что-то промелькнуло во взгляде? Хочешь знать, что это было?
Куп охотнее бы поцеловал ее. Нет, это не годилось. Он расправил плечи. Конечно же, он хотел знать, памятуя о своей конечной цели реабилитировать Эдди. Отступив назад, чтобы не сделать какой-нибудь глупости, он коротко кивнул.
— Я вспомнила один разговор с Кристл, — начала Вероника. — Но прежде чем обсуждать его с тобой, я должна была подумать. На следующий вечер я уже собралась рассказать тебе, но… — Голос ее прервался.
— Но ты узнала, что Эдди — мой брат.
— Да. — Она замялась, потом бросила на него взгляд, удивительно правдивый. — Возможно, это не совсем честно по отношению к Кристл. Но я считаю, ты имеешь право это знать. У нее была интрижка с каким-то мужчиной.
Куп мобилизовал все свое внимание.
— Кто он?
— Я не знаю. Но я прихожу к заключению, что он человек женатый, потому что Кристл не хотела говорить об этом. Если она когда-либо избегала сообщать мне больше, чем я хотела знать, то только в одном случае — когда она была совершенно уверена, что я не стану скрывать своего неодобрения. Она терпеть не могла, чтобы ей читали нотации.
— Она никак не намекнула тебе, кто это мог быть? Может быть, имя упомянула?
— Нет. Она называла его «дорогой». И только так. Кстати, я абсолютно уверена, что он состоятельный человек. В начале прошлой осени я забирала к себе Лиззи на длинный уик-энд, когда Кристл уезжала с тем мужчиной на Гавайи. Вернулась очень довольная и все восхищалась роскошным отелем.
