Татьяна Тронина - Русалка для интимных встреч
Все произошедшее было настолько ужасно и непоправимо — требовалось время, чтобы оно дошло до сознания.
— Дед, я поживу у тебя немного? — спросила она у Арсения Никитича.
— Да сколько хочешь! — сказал тот, ничуть не интересуясь, почему внучка вдруг решила бросить свой дом. Валя благословила этот безобидный старческий эгоизм — что-то специально придумывать для деда было бы слишком мучительно. — Мне как раз понадобится помощь — послезавтра майские начнутся, и Светлана Викторовна не сможет прийти.
— Я именно об этом и подумала!
— Вот послушай… — Арсений Никитич, стуча палкой, вернулся из своего кабинета со стопкой бумаг. — Я тут на досуге прочитал кое-что — мифологический словарь, словарь символов, мифы народов мира…
— И что? — спросила Валя, стараясь, чтобы голос ее звучал твердо.
— Оказывается, все вкладывают в слово «вода» множество значений, порой даже совершенно противоположных по смыслу.
— Очень интересно…
— Ты послушай… — Арсений Никитич сел, опустил очки со лба на нос и отодвинул лист на расстояние вытянутой руки. — Вода — это прежде всего первоначало, исходное состояние всего сущего, эквивалент первобытного хаоса.
— Так, так…
— Далее — это воплощение плодотворящей силы. Жизненные соки человека то есть. Потом вода — это метафора опасности, исчезновения («как в воду канул!»), смерти, иногда — забвения. Вода — начало и финал всех вещей. Символ неизмеримой, безличной мудрости.
— Безличной? — машинально повторила Валя.
— Именно! Она есть мудрость сама по себе, не соотносимая ни с каким другим конкретным объектом, хочешь — пей ее, хочешь — нет… Этот источник вечен, он никому себя не навязывает…
И тут зазвонил телефон.
— Дед, прости, это меня, наверное…
— Ну вот, не дадут поговорить! — сердито пробурчал Арсений Никитич.
Валя взяла телефон и скрылась в коридоре.
— Алло, — произнесла она, уже зная, чей голос сейчас услышит.
— Я так и думал, — мрачно произнес Илья безо всякого предисловия. — Я так и думал, что ты спрячешься у деда.
— Лида звонила тебе сейчас? — с трудом заставила себя произнести Валя.
— Да. Разбудила меня ни свет ни заря, начала кричать… Я сначала даже подумал, что у них пожар случился. — Голос у Ильи был самый обыкновенный, невыразительный и тихий, словно он сам не находил во всем произошедшем ничего особенного. — А потом понял, что она о тебе. Возвращайся, Валентина. Что за спектакль ты придумала?
— Я не вернусь! — выдохнула она.
— Ну здрасте… — Голос мужа стал громче и выразительней, наполнившись нотками раздражения. — Я тебя жду через час.
— Я не вернусь.
— Ты что, поверила Лидке? — пренебрежительно произнес Илья. — Да она же все нафантазировала… С жиру бесится! Господи, Валька, ты вроде взрослый человек, должна понимать, что нельзя верить лучшим подругам. Они и есть самые заклятые враги. Лида хотела нас рассорить — и у нее получилось. Не играй ей на руку!
В какой-то момент Валя поверила ему. Поверила в то, что не было ни случайно услышанных в разное время фраз, ни вчерашней гостиницы в «новорусском» стиле, ни сегодняшних откровений Лиды… Но потом усилием воли она стряхнула с себя наваждение.
— Димка — ваш сын, — быстро произнесла она. — Ты что, от собственного сына хочешь отказаться?
Илья замолчал. Он, видимо, понял, что на сей раз Валя не подчинится ему. Надо было срочно менять тактику.
— Это ничего не значит, — вдруг тихо сказал он. — Я мужчина, я имею право на ошибку. Валя, милая…
Валю, до того сохранявшую относительное спокойствие, вдруг начала колотить неудержимая дрожь. Телефонная трубка заскользила в руках, норовя упасть…
— Ну не молчи же! — взмолился Илья. — Ты плачешь, да? Я сейчас приеду… Я утешу тебя. Самая лучшая, самая сладкая, моя девочка…
Он говорил те самые слова, которые произносил в минуты любви.
Валя с силой стукнулась виском о стену — так, что искры полетели из глаз. Было больно, но зато эта боль моментально отрезвила ее.
— Ошибка? — проговорила она с трудом. — Да ты же годами с ней встречался! И вчера… какая-то пошлая гостиница с пошлым названием…
— Вчера ничего не было, — быстро произнес Илья. — Мы с ней встречались для того, чтобы просто поговорить. Господи, как я сразу вчера не догадался, что ты за мной следила! Валька, но это низко — следить за собственным мужем…
— А как иначе я узнала бы, что ты меня обманываешь? — устало спросила она, потирая ноющий висок.
— Я тебя не обманывал! — яростно возразил он.
— Все кончено… Между нами все кончено!
— Это только слова! — заорал он. — Ты все равно вернешься! Ты никуда от меня не денешься! Ты знаешь — я все равно своего добьюсь! Поэтому нечего тратить время и силы на пустые разговоры!..
Он орал так, что Валя была вынуждена отставить трубку от уха. Она даже всерьез начала опасаться, что это мощное, первобытное крещендо услышит дед в соседней комнате. Илья-пророк гневается…
— И вот что, — гневно закончил свою речь Илья. — Так и быть, даю тебе несколько дней, чтобы ты успокоилась. Я знаю, у тебя сейчас чу-увства всякие там, эмоции… Да, у меня была любовница. Да, есть ребенок от нее. Ну и что? Расставаться с тобой я не собираюсь. Все. Точка… На майские жду тебя домой. Если ты не вернешься — честное слово, я такое устрою, что тебе мало не покажется. Заранее советую пожалеть своего престарелого дедушку…
Он бросил трубку.
Валя отодвинула от себя телефон и обеими руками схватилась за виски. В голове раздавался мерный колокольный звон — то ли от того, что она стукнулась, то ли от бессонной ночи, то ли…
— Валя, ну где ты там? — нетерпеливо позвал ее Арсений Никитич. — Я еще не договорил…
Она вернулась в комнату, легла на диван.
— Ты говори, я тебя слушаю, — без сил прошептала она.
— Ну так вот, — прокашлялся дед. — Мы упомянули о том, что вода — это источник мудрости, праведной, божественной истины. Недаром таинство крещения предполагает погружение в воду…
— Расскажи про забвение, — неожиданно перебила его Валя.
— Что? Ах, ну да… Есть легенда о водах подземных рек, через которые Харон перевозит умерших в царство мертвых. В данном случае вода является синонимом смерти, то есть забвения…
Арсений Никитич говорил и говорил, а Валя постепенно погружалась в смутный, беспокойный сон, уносивший ее от всех проблем, даривший то самое забвение, к которому она стремилась. И в этом сне она оказалась русалкой с блестящим чешуйчатым хвостом, сквозь зеленоватую толщу воды ей виделось солнце. «Ванечка… — жалобно пробормотала она, протягивая руки вверх. — Ты где?.. Приди, спаси меня. Если бы ты только знал, как мне тебя не хватает…»
