Джин Стоун - Тайные судьбы
– Удивляюсь, что мы с вами здесь никогда не встречались, – заметил профессор Джеймс, придерживая для Марины дверь. – Будем считать, что мне не повезло.
Профессор выбрал самую дальнюю пустую кабину.
Они сели, и тут же подошла официантка с написанным от руки меню в пластиковой обложке.
– Тушеная говядина уже кончилась, но еще есть минестроне.
– Мне, пожалуйста, горячий шоколад, – попросила Марина.
– А мне только кофе.
Марина терла руки, чтобы согреть их. Мимолетное сомнение возникло и тут же исчезло. Что она здесь делает? Почему она с Эдвардом Джеймсом, которого когда-то боялась, потому что он мог поставить ей плохую оценку? Она вспомнила, с каким серьезным и строгим видом он читал свои лекции, но сейчас перед ней был совершенно другой человек.
– А теперь рассказывайте, – приказал он, снимая шарф и пальто.
Марина с удивлением увидела, что на нем фланелевая рубашка в красную, синюю и черную клетку. Наверное, рубашку ему купила жена. Марине было интересно, сколько ему лет и есть ли у него дети. Но она остановила себя: зачем ей знать все это?
– Так чем же вас так сильно огорчила ваша подруга?
В его тоне не было ни строгости, ни насмешки, а только сочувствие и доброжелательность.
– Не знаю, так ли велико ее преступление, но она скрывала его целых два года, – сказала Марина. – А может быть, дело вовсе не в этом, а в том, что один человек предал другого.
– Она предала вас?
– И меня тоже, – кивнула Марина. – Она предала мою подругу, значит, предала и меня. Она предала мою веру в нее.
Официантка поставила перед ними две дымящиеся кружки. Когда она ушла, Эдвард сказал:
– Очень печально, но мы делаем все, чтобы причинить боль другому.
Марина удивилась, что он так просто и ясно выразил ее мысль.
– Эта девушка, она что, несчастна? Или что-то ее гнетет?
Марина рассматривала мелкие морщинки вокруг его дружелюбных серых глаз. Именно они делали Эдварда Джеймса таким привлекательным. Эти морщинки свидетельствовали о многих годах раздумий и, возможно, страданий.
– Мне она не казалась несчастной, – ответила Марина. – И вот только сейчас я поняла, что она очень несчастна.
Марина не стала рассказывать ему, что Тесс пыталась покончить с собой; она не знала, можно ли доверить ему такую тайну. «Ну вот, опять о том же, – подумала она. – Опять о доверии». Она отвела в сторону глаза. Как Марина ни сердилась на Тесс, она не хотела, чтобы ее исключили или, хуже того, поместили в клинику. Хотя на первый взгляд Марине это было совсем безразлично.
– По-видимому, вам очень дорога ваша подруга, – сказал профессор.
Марина отпила глоток горячего шоколада и обожгла язык. Она поставила на стол кружку и обхватила ее ладонями. На ее пальце больше не было кольца с сапфиром и бриллиантами, кольца, которое она с такой готовностью положила на алтарь дружбы. Дружбы с человеком, ставшим потом жертвой предательства. Никогда прежде Марина не радовалась так, как когда отдала кольцо семье Чарли. Но тут она вспомнила о Тесс, скорчившейся на полу в луже крови. И поняла, что, наверное, Тесс тоже чувствовала себя преданной. Преданной Чарли, когда та начала встречаться с Питером.
– Да, – подтвердила Марина, – она мне очень дорога. Как вы догадались?
– Потому что человек не может заставить нас страдать, если он нам безразличен.
– Наверное, из вас бы вышел хороший преподаватель философии, – улыбнулась Марина.
Эдвард Джеймс рассмеялся. У него был негромкий сердечный смех, в нем слышалось еще что-то, чего Марина раньше не замечала.
– У меня есть особая причина для этой встречи, – вдруг быстро перевел он разговор на другую тему. – Целых три года я хотел поговорить с вами о Новокии. Эта страна меня очень интересует. Помимо философии, моя страсть – государственное управление. Расскажите мне о Новокии. Я знаю только, что там монархия.
Монархия. Внезапно Марина вновь ощутила опасность. Она вспомнила о предательстве Виктора. Виктор подружился с Делл Брукс. А что, если он был знаком и с профессором Джеймсом? Марина вспомнила о группе здесь, в Нортгемптоне, в которую входил Виктор. Он тогда называл ее членов социалистами. «Все для блага народа».
Она быстро окинула взглядом маленькое кафе. Ей хотелось бежать отсюда.
– Вы не на экзамене, Марина, – рассмеялся профессор. – Я не поставлю вам «неуд» за неправильный ответ.
Марина с вызовом отбросила назад волосы, черт с ним, с профессором Джеймсом. Довольно для одного вечера мыслей о недоверии и предательстве, их хватит на целую жизнь. Если ему нужна только информация, он может отправляться обратно в библиотеку. Если же обман кроется в его сердце, то ее бегство ничего не решит. Лучше уж расхваливать свою страну и показать, что заговорщики ей не страшны.
– Новокия – очень красивая страна, – начала Марина. – Нам удалось сохранить свою независимость, мой отец говорит, что мы слишком малы, чтобы стать серьезной добычей для соседа. Что есть более лакомые куски.
– К примеру, Чехословакия или Румыния.
– Совершенно верно, – согласилась Марина. – Да и географически мы расположены скорее как Финляндия. У нас есть прекрасные горы и очень зеленые пастбища. Но по размеру мы лишь немногим больше Монако.
– Одним словом, Новокия – это совсем малышка, – заметил Эдвард.
Марина отпила еще глоток из кружки и почувствовала, как исчезает холодный ужас, поселившийся в ее душе после признания Тесс.
– Прелестная малышка, – уточнил Эдвард.
– Очень, – подтвердила Марина. – И еще в Новокии чудесные люди. Народ, который мы с отцом очень любим.
– Придет день, и вы будете им править.
– Да, – вздохнула Марина.
– Вас это пугает?
– Очень.
Марина удивилась своим словам, она никогда никому не говорила о своем страхе. Ей не следует быть такой откровенной.
– Управлять страной – это огромная ответственность, – кивнул Эдвард Джеймс. – Кто угодно может испугаться.
Марина увидела возможность перейти в наступление.
– Виктор Коу не испугался, – объявила она, глядя прямо в глаза профессору.
Он ничуть не смутился.
– Это кто? – спросил он.
– Некто не стоящий внимания.
Она улыбнулась, думая о том, что ее подозрительность превратилась в болезнь. Эдвард Джеймс уже много лет преподавал в Смитовском колледже, и будь он одним из шпионов Виктора или его помощником, то не сидел бы все это время здесь после отъезда Виктора, а занялся бы более серьезными делами, чем скучная работа и однообразная жизнь, когда надо каждый вечер возвращаться домой к жене.
– Наверное, трудно быть принцессой.
– Да, – ответила Марина и снова взглянула в его теплые глаза. – Очень трудно. Нелегко быть собой. Иногда мне трудно понять, кто я такая.
