Джоанна Троллоп - Разум и чувства
— Здесь, — сказала Белл. — Но у меня нет специальных бокалов для шампанского.
— Нет бокалов для шампанского? — с притворным возмущением вскричал сэр Джон, а потом игриво толкнул ее локтем. — Между нами, Белл, я сейчас с радостью выпью даже из банки для варенья!
— Я не поеду, — отрезала Элинор.
Она сидела в постели в старом отцовском кардигане, натянув рукава почти до пальцев, и пила из кружки чай. На другом конце кровати примостилась Белл, по-прежнему одетая и слегка раскрасневшаяся от выпитого шампанского. Она пыталась уговорить сэра Джона остаться на ужин, но он заявил, что завтра рано утром улетает в Португалию по делам фабрики и должен еще успеть собраться. Его «Рендж Ровер» с ревом скрылся в темноте, оставив Белл — немного навеселе и с легкой икотой — дожидаться возвращения из Эксетера Маргарет и Элинор.
Белл тяжело вздохнула, глядя на дочь.
— Дорогая, я знаю, что ты очень устала кататься в Лондон и обратно. Но Джон — и Фанни, надо думать, тоже — пригласил вас с ними на концерт, а Марианна не пойдет, если ты не приедешь. К тому же, ты могла бы навестить Шарлотту и ее младенца. Правда ведь?
Глаза у Элинор слипались.
— Я езжу туда каждые выходные уже целую вечность.
— Я знаю.
— Добираться ужасно долго. А по вечерам в воскресенье еще и тоскливо.
— Элли, милая! Даю тебе слово — это в последний раз. По-моему, Марианне пора возвращаться домой.
Элинор вздернула голову.
— Пора что?
— Ну, — осторожно заговорила Белл, — когда-нибудь ей все равно придется вернуться к нормальной жизни. Может, ты думаешь, что я потеряла счет времени, но я помню, что мы приехали сюда больше полугода назад, а она до сих пор просто плывет по течению и понятия не имеет, чем хотела бы дальше заняться.
Элинор заметила:
— Я пыталась с ней поговорить.
— О, дорогая, я не сомневаюсь…
Элинор поставила кружку на стопку книг возле кровати.
— Значит, ты считаешь, что возвращение домой пойдет ей на пользу? — спросила она. — Поможет сосредоточиться на будущем?
— В любом случае, это необходимо, — сказала Белл. — Мы не можем больше злоупотреблять гостеприимством Эбигейл…
— Ну, миссис Дженнингс только рада. Марианна заменяет ей ее дочек.
— И все же…
Элинор потерла глаза и зевнула.
— Значит, ты хочешь, чтобы я опять тащилась в Лондон ради какого-то концерта…
— Понимаешь, — перебила ее Белл, — мне кажется, что Джон пытается загладить свою вину. Ну, и Фанни тоже. Он, конечно, ничего такого не сказал, но, по-моему, он чувствует, что они не очень-то поддерживали нас в ситуации с Марианной, — видимо, именно по этой причине он подумал, что ты могла бы остановиться у них на Харли-стрит. По крайней мере, так он сказал по телефону.
— Мне совсем не хочется ехать на Харли-стрит.
— Элли, дорогая, Джон — член семьи.
— Знаешь, — сказала Элинор, сползая вниз, под одеяло, — у меня совсем нет сил.
Белл наклонилась к дочери и похлопала по одеялу где-то в районе ее живота.
— Всего один уикенд, дорогая. Будь полюбезней с Джоном и постарайся убедить Марианну вернуться домой. Заодно сможешь повидаться со своей подружкой Люси…
— Терпеть не могу Люси, — буркнула Элинор.
— О, я думала…
Элинор развернулась лицом к стене.
— Да, как и все, — сказала она. — Все думают так, как удобнее им. Сейчас тебе удобнее считать, что я не против погостить у Джона с Фанни и уговорить Марианну больше не разыгрывать мелодрамы и всерьез задуматься о собственном будущем.
Мгновение обе молчали. Потом Белл встала с кровати. Элинор думала, что мать направится к двери, но та стояла на месте.
— Я буду очень тебе признательна, дорогая, — нетвердым голосом сказала она.
Элинор уставилась в стену. Как лучше поступить: сказать, что она больше не будет следовать ничьим указам, потому что ее покладистостью стали слишком злоупотреблять? Или остаться прежней послушной, надежной и терпеливой Элинор, которая никогда не ставит свои интересы на первое место, потому что — надо смотреть правде в глаза — ничем этого не заслужила?
Она перевернулась на спину и посмотрела на мать. Белл сложила ладони в молитвенном жесте.
— Только один уикенд, — мрачно произнесла Элинор. — Последний.
Концерт должен был состояться в специально переоборудованной церкви в Челси. Элинор оказалась среди ухоженных и дорого одетых людей, которые, как она заметила, делились на настоящих поклонников музыки и тех, кому нравилось выглядеть таковыми. Фанни, вне всякого сомнения, относилась ко второй категории: большую часть времени она крутилась на своем стуле, высматривая знакомых, с которыми могла бы переброситься парой слов в антракте. Марианна молча изучала программу и отвлеклась лишь раз, чтобы сказать Элинор:
— Вторая симфония Рахманинова, какое чудо! Кажется, я могу слушать ее бесконечно.
Фанни негромко вскрикнула:
— Бог мой, там же Роберт! И как только он тут оказался? Классическая музыка совершенно не в его вкусе. — Она привстала со стула и яростно замахала программкой.
— Робби! Робби! Сюда!
Изящный молодой мужчина в модном облегающим костюме, сидевший от них через несколько рядов, рассеянно обвел публику взглядом.
— Робби! — снова закричала Фанни. — Сюда! Мы здесь!
Мужчина — тот самый, с фотографии в воскресной газете, которую показала ей миссис Дженнингс, — протиснулся к ним и театрально приложился губами к щеке сестры.
— Рад тебя видеть, старшенькая!
— А это Элинор, — без особого энтузиазма сказала Фанни. — Ну, ты знаешь. Единокровная сестра Джонни. Точнее, одна из сестер.
— О, — воскликнул Роберт, закатывая глаза, — так мы с вами почти родственники!
— В каком-то смысле.
— И вы, — с нажимом произнес он, — также знакомы с заблудшей овцой нашего семейства, Эдвардом, не правда ли?
— Совсем немного, — отрезала Фанни.
— Видите ли, — сказал Роберт, одергивая манжеты рубашки, — я всегда говорил — правда же, сестричка, — что маме с папой надо было проявить здравый смысл в отношении Эдварда и отправить его в Вестминстер, как меня, — тогда никаких неприятностей бы не произошло. Ты же согласна, Фанни? А его зачем-то услали на эти курсы в Портсмут…
— Плимут, — поправила та.
— Неважно — ничего хорошего из этого все равно не вышло. Он совершенно отбился от рук. И продолжает бунтовать до сих пор. До чего противный мальчишка!
