Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ) - Ареева Дина

Мое тело становится невесомым и парит теперь уже без всяких таблеток. Я хочу, чтобы он не останавливался. Я хочу, чтобы он потрогал меня между ног, где тоже сладко ноет. А лучше языком, как на кухне...

Развожу ноги шире и извиваюсь, но его рука крепко держит за талию, не отпускает. Твердый член таранит бедро. Приоткрываю замутненные глаза, мы с Никитой встречаемся взглядами. И он как будто считывает — опускается вниз, облизывает складки и ведет языком по животу вверх до груди.

Оттягивает, прикусывает зализывает. Снова вниз, обжигает возбужденный клитор, царапает щетиной сосок. Бюстгальтера на мне уже нет, но когда Никита успел его снять, не знаю. Все равно.

Между ног горячо пульсирует, в ушах стоит сплошной гул.

От размеренных движений языка желание нарастает, каждая клеточка тела горит от возбуждения. Перед глазами скачут цветные точки, от нетерпения вздрагиваю и тянусь рукой к промежности.

— Нет, — Никита перехватывает руку, наваливается сверху, шепчет на ухо, — не вздумай, сегодня только мне можно.

— Я больше не могу, — обнимаю за шею, — я хочу, Никита.

— Рано, — он упирается лбом в мой лоб, — я еще не насмотрелся.

— Ник, — хнычу, — ну пожалуйста.

Он отлипает от меня, накрывает ртом второй сосок, подцепляет рукой мокрую насквозь перемычку трусиков и медленно водит по кругу, заставляя меня безостановочно выгибаться и стонать.

Ощущения такие острые, словно я вся состою из чувствительных нервных окончаний. Я будто поднимаюсь по спирали наслаждения, где каждый новый виток выносит на новый уровень.

Куда делись трусики, тоже не знаю. Когда у входа начинает кружить палец, размазывая влагу, не сдерживаюсь, хватаю руку и насаживаюсь на него.

От ощущений взрывает. Представляю, что будет, когда вместо пальца в меня войдет член. Представляю и скулю от нетерпения, а Никита словно развлекается.

— Возьми в рот, — подносит к губам палец, мокрый от моей собственной смазки. — Пососи.

Послушно приоткрываю губы, в рот проталкивается палец, пахнущий пряно и непривычно. Зато теперь я знаю, как пахнет чистый секс. Моим возбуждением и Никитой.

Нахожу его член, накрываю ладонью, но Ник качает головой и отводит мою руку.

— Не надо, Маш, а то кончу прямо сейчас, — шепчет, прикусывая мне губу.

Мы рвано неравномерно двигаемся — Ник по очереди лижет мои соски и клитор, а я подаюсь навстречу.

Откуда-то берется презерватив. Никита зубами разрывает фольгу, раскатывает его по члену и зажимает мои бедра. Ложится сверху, и я чувствую животом жесткую дорожку волос, уходящую до паха.

— Маш, может быть немного больно. Потерпи, я постараюсь осторожно... — звучит на задворках сознания.

Внезапно он ныряет вниз, и в меня проталкивается влажный язык. Выходит, облизывает складки, клитор, затем горячие губы доводят до исступления.

Хочу разрядку, но Никита как будто чувствует, когда она настанет, в последний момент тормозит, то прикусывая, то отстраняясь.

Дрожу от предвкушения, когда Ник выпрямляется, стоя на коленях, и подтягивает меня к себе за щиколотки. Разводит ноги широко в стороны и застывает, жадно разглядывая.

— Какая же ты охуенная, — хрипло проговаривает, приставляет к мокрому входу член и одним мощным толчком врывается внутрь до упора.

Я вскрикиваю, только не от боли, а от совсем других ощущений. Дергаюсь, но Никита перехватывает за бедра и ложится сверху.

Он во мне. Я чувствую его твердый горячий член, заполнивший меня полностью. Внутри не осталось ни одного свободно миллиметра, и здесь речь не только о физиологии.

Ник давно заполнил собой мое сердце, чтобы я больше никогда не смогла влюбиться. Он заполнил собой мои мысли, чтобы я даже подумать ни о ком другом не могла. Заполнил мою душу, чтобы я принадлежала только ему.

Мы смотрим друг на друга.

— Больно? — Никита осторожно касается щеки, отводит со лба прядь волос.

Отрицательно мотаю головой. Мне правда не больно. Но клянусь, я сейчас сойду с ума, если он не начнет двигаться.

Не выдерживаю, сама подаюсь к нему, двигая бедрами. Никита поднимается на руках и размашисто толкается, выбивая из меня воздух.

Еще. И еще. Я сжимаю стенки влагалища, и сама насаживаюсь. Ощущаю каждую венку, оплетающую твердый член.

— Ауч... — шипит Никита, его лоб покрывается испариной, — какая же ты узенькая, какая же охуенная, моя... Моя Машенька...

Он толкается снова и снова, с каждым новым толчком вынося меня на следующий, более сильный уровень ощущений. Я мечусь под Никитой, стону, сминаю пальцами шелковые простыни.

Весь мир ужался до размеров комнаты, наполненной нашим рваным дыханьем, хриплыми стонами, пошлым хлюпаньем и влажными шлепками тела о тело.

— Никита... — хрипло шепчу, — я сейчас кончу...

Он просовывает между нами руку, находит клитор, и я в ту же секунду тону в оглушительном и ослепительном оргазме.

От мощной пульсации меня трясет, стенки влагалища сокращаются, вызывая короткие судороги. Ник хрипит, уперевшись лбом мне в плечо.

— Охуенная моя Маша, охуенная...

Он не дает ни минуты на передышку, продолжает вколачиваться, каждый раз вбиваясь пахом в промежность до упора. Я глажу его мускулистую спину, кайфуя от того, как под руками перекатываются бугристые мышцы.

Его тело прошивает мощный разряд. Никита вдавливается в меня, хрипло стонет и впивается в губы. Его пальцы ввинчиваются в бедра, язык сплетается с моим.

Он хочет выйти из меня, но я не даю. Обвиваю бедра ногами, глажу затылок, плечи.

Никита поднимает голову и смотрит расфокусированным взглядом.

— Тебе было небольно, Маш? Я так и не понял...

Качаю головой, тяну его за голову и шепчу в ухо:

— Это полный улет, Ник.

Его губы растягиваются в ухмылке?

— Значит, повторим?

Глава 37

Маша

Никита спит, лежа на боку и закинув на меня ногу. Я лежу на его руке и «рисую» ему лицо.

«Я еще не насмотрелся...»

Вот и я не могу насмотреться. Впервые вижу его спящим, еще и так близко, и эта близость расслабляет. Делает беззащитной.

Потому что она слишком обманчива. Слишком похожа на настоящую.

Но я слишком устала и слишком его люблю, чтобы снова надевать ту маску безразличия, которую носила все три года, пока жила без него. Без моего Никиты.

Мой вытолканный на задворки здравый смысл взывает к благоразумию и осторожности.

«Он снова тебя бросит. Наиграется и бросит. Сам сказал, что это Игра».

А у меня нет никакого желания сопротивляться. И сил тоже нет.

«Ну и что. Пускай. Я уже умирала, значит еще раз умру. Зато я теперь знаю, как это, когда с ним...»

Здравый смысл безнадежно машет рукой и замолкает, а я, чуть касаясь кончиками пальцев, глажу брови Никиты, длинные ресницы. Пробегаюсь по изогнутым губам, очерчиваю резкие скулы, овал лица. И снова по кругу.

По законам штата Невада передо мной сейчас мой законный муж. Уже целые сутки. А я целые сутки его жена, Мария Топольская.

Представляю, что сказала бы мама. И Андрей. Мы теперь все могли бы быть на одной фамилии, но, конечно, не будем. Никита сам сказал, что мы не станем подтверждать брак. А значит, он автоматически будет аннулирован.

Не хочу даже себе признаваться, что мне жаль. В этом нет никакого смысла, я знала с самого начала, что так будет. Я просто хочу Никиту.

Так странно, теперь я имею полное представление, что означают эти слова. Еще более странно, что мне жаль девушек, которые были с Топольским. За то, что они больше не с ним.

Пальцы скользят по выбритым вискам. Мне все в нем нравится — и прическа, и улыбка, и мимика. Идеальное лицо и потрясающая фигура само собой тоже. И очень нравится, как Никита Топольский занимается сексом.

Мы вчера — или уже сегодня — повторили еще два раза. Один раз в душе, второй, когда собрались спать. Мы лежали вот так как сейчас, лицом к лицу. И я не удержалась, спросила его о девушках.