Анастасия Соловьева - Мужчины в нашей жизни
— Лиза и Ленка — обязательно, — поясняю я Глебу. — Ленка — моя племянница, Лешкина дочка, а Лиза — его первая жена, но она мне почти как подруга… Таня — это моя бывшая сослуживица. Так неинтересно звучит — бывшая сослуживица, но Таня совершенно необыкновенный человек… Чем необыкновенный? Ой, Глеб, не знаю, не знаю чем! Внешне такая неприметная — маленького роста, в очках, короткая стрижка… Только внешнее в данном случае не показатель. А моя Иринка… Ну, Иринка, моя подруга, помнишь ты еще ревновал меня к ней, наши телефонные разговоры подслушивал… Подслушивал-подслушивал, а то я не видела!.. Ах, ты меня не к Иринке ревновал!.. Ну вот, Иринка — это подруга, Лиза — родственница, а Таня — бывшая сослуживица. Я хочу, чтоб в этот день со мной были мои самые дорогие люди… Не знаю, Глеб, приедет ли Лешка. Мы можем послать ему приглашение на электронный адрес. Или позвонить. Ну а твоих друзей вообще пересчитать невозможно.
— Вы собираетесь заказывать ресторан? — интересуется моя будущая свекровь.
Очередную субботу мы проводим у нее в гостях в Пущине — знакомимся, обсуждаем предстоящую свадьбу.
— Да, мама. Тот ресторан, где мы отмечали помолвку.
Окна крошечной, но очень стильной столовой с камином и бронзовым, граненым фонариком вместо люстры (в холодное время года здесь, наверное, вечные сумерки) смотрят на заросший ивняком берег Оки. За Окой белеет колоннами усадьба, принадлежавшая некогда поэту Пущину. Я вспоминаю рассказы Глеба: в детстве усадьба была любимым местом их игр, шалостей и прогулок…
— Ах, вы уже и помолвку отметили?
— Так получилось, мам. Само собой, спонтанно. — Взглядом Глеб приглашает меня принять участие в разговоре.
И я опять с упоением рассказываю все сначала…
— Вы знаете, в первый момент я страшно растерялась. По характеру я такой человек — мне совершенно не нравятся авантюры.
— Это в наше время большая редкость. Сейчас почти не осталось порядочных людей. Кругом творится что-то ужасное! Вот вчера, встречаю соседку…
— Аня, — прерывает Анну Сергеевну муж, — пощади Наташу хотя бы ради первого раза. Нельзя так сразу на человека — надо дать ему адаптироваться! Скажите, Наташа, а ваша фамилия как-то связана с почвоведением?
— Связана непосредственно. Я закончила факультет почвоведения в МГУ.
— Так вы дочка Векшина, Павла Дмитриевича?
— Да, я его дочь.
Интересней было бы послушать про соседку, чем воскрешать погибшие родственные связи. Бывшие родственные связи. Навсегда, безвозвратно утраченные…
Павел Дмитриевич — такой… Такой и еще такой! Умный, талантливый, простой в общении. Николай Михайлович знаком с моим отцом со студенческих лет. Он тоже выпускник МГУ, учился на биофаке. Они познакомились, когда в футбол играли — каждый за свой факультет. Отец был нападающим. Очень способным, запросто мог уйти в большой спорт… Потом им приходилось общаться по работе, и отец не забыл старого знакомства, не пренебрег, хотя стал к тому времени маститым ученым. Николая Михайловича это растрогало — он вспоминал об отце тепло, с благодарностью.
— А чем он теперь занимается? Ученые такого масштаба…
— Николай, свари, пожалуйста, кофе, — просит мужа Анна Сергеевна, случайно бросив взгляд в мою сторону. — И вот еще что: принеси коньяк, который мы пили в прошлое воскресенье с Логиновыми. Он там стоит, на полочке. Очень приятный… Ну так вот, встречаю я соседку… Наташа, а признайтесь честно, вам не хочется ехать в Новотрубинск?
— Почему же? Очень даже хочется.
— Современные женщины обычно держатся за работу, тем более, насколько я знаю, с работой у вас дела обстоят прекрасно. Вам не жалко оставлять высокооплачиваемую должность, карьеру?
Нет, мне ни капли не жалко. Отдав десять лет жизни почвам, я по-настоящему так и не прониклась этой насущной проблемой. Да и к ценным бумагам не прикипела душой… Работала, вникала только потому, что деньги были нужны. Как прожить без денег? И помощи ждать неоткуда… А уж карьера — это просто смешно, это уж точно не для меня! Верховодить Катей, Любашей, Валерией (замыкает блестящий перечень моих гипотетических подчиненных стажер Анатолий Иванович) — ну какое здесь удовольствие?!
— С карьерой, Анна Сергеевна, как получится.
— Я тоже так думаю, — поспешно кивает мать Глеба. — Для женщины главная карьера — семья.
Многие дамы старшего поколения высказываются в этом смысле. Что-то такое щебечет Ольга Константиновна и тут же чуть ли не со слезами на глазах бросается поздравлять меня.
— Еще рано, Ольга Константиновна. — Я улыбаюсь смущенно. — Приходите на свадьбу, там и поздравите.
— А когда?
— Пятого октября.
— А сегодня двенадцатое сентября. Еще почти месяц.
Поздним вечером, сидя на террасе, мы с Глебом думаем о том, что будет через месяц. Двенадцатое октября — это совсем не то что двенадцатое сентября. В сентябре во всем еще ощущается безмятежность лета, а в октябре понимаешь — неизбежен скорый приход зимы. Двенадцатого октября мы летим в Новотрубинск. Там сильные ветры, штормит океан. Глеб уверяет: шторм — потрясающее зрелище.
— Потрясающе жуткое?
— Потрясающе красивое.
— Просто ты любишь экзотику — горные озера, океанские штормы…
— А ты?
— Мне больше нравится средняя полоса. Реки, поля. Помнишь, как мы ездили на Волгу? В детстве я иногда мечтала поселиться в маленьком русском городе на берегу реки. Русские города часто стоят на реках.
— А жить будешь на берегу океана.
— Во взрослой жизни это не имеет значения. Во взрослой жизни уже другие ценности, важно не где, а с кем, — шепчу я, наклонившись через стол к Глебу.
До этого мы все вместе пили чай, потом мама ушла спать, а мы засиделись за чайным столом, замечтались, заговорились.
— Все-таки я боюсь, что тебе будет скучно в Новотрубинске. На редкость серый, прозаичный город.
— Скучно бывает только скучным людям!
— А ты не причисляешь себя к ним? — спрашивает лукаво Глеб.
— Поживем в Новотрубинске — увидим… Увидим, когда поживем в Новотрубинске.
— Как ты там будешь, в этом жутком Новотрубинске?! — забыв, что надо изображать степенность, взволнованно спрашивает по телефону Иринка. — Там штормы, дожди, с электричеством перебои и ни одной знакомой души!
— Ты же сама всегда говорила — семья…
— Мало ли я глупостей говорила?!
— Значит, отказываешься от своих слов?
— Нет, не отказываюсь, — поясняет Ирина голосом павы. — Просто сейчас в Москве столько всего интересного. Разных развлечений, удовольствий. Глупо лишать себя всего этого.
