Татьяна Веденская - Утро после «Happy End»
– И что? – расстроилась я. – Выхода нет?
– Почему? Выход есть всегда. Но сейчас, по-моему, время только для одного.
– Для чего? – полюбопытствовала я. Я понимала, что оттого, что предпримет Динка, напрямую зависит и моя жизнь. С которой все окончательно запутанно. Потому что, хоть кризис и не принял грандиозных масштабов, люди стали гораздо меньше думать об отдыхе. И НН, чтобы не будить лиха, пока оно тихо, временно закрыл наш маленький дамский клуб на Ленинских Горах. Я узнала об этом, когда моя карточка отозвалась тишиной на мои попытки снять ежемесячное пособие. Оказалось, что пособия нет, и больше не будет. Никогда.
– Как тебе кажется, с нами произошли все неприятности, которые только могли произойти? – спросила Динка.
– Ну, пожалуй, большинство, все-таки, уже произошло, – хорошенько подумав и перебрав все наши беды, ответила я.
– Ты уверена? А что, если этот кретин вернется, чтобы отобрать мой автомобиль?
– Да, этого еще не было, – беспристрастно согласилась я.
– А если нам увеличат стоимость аренды, которая, если честно, и сейчас высока.
– Это было бы ужасной неприятностью, – снова кивнула я. – Знаешь, ты права. Неприятности могут и продолжаться. И что?
– А скажи мне, так ли уж сильно ты любишь этот пыльный, вонючий, набитый пробками город? – ласково поинтересовалась моя подруга. Я поняла, что, наверное, действительно подошел ее край, раз Динка собирается покинуть Москву. Москву – город ее мечты, оплот всех ее (да что там, и моих) надежд и упований. Уехать отсюда означало признать полное и безоговорочное поражение. Капитулировать. Сдаться на милость победителя, от которого не стоит ждать никаких милостей. Итак, все это было ужасно, но что нам еще оставалось делать. Я согласилась.
– По-моему, здесь отвратительно. Я бы с удовольствием провела зиму в каких-нибудь более подходящих условиях.
– Где-нибудь на морском побережье? – мечтательно предложила Динка.
– Да, конечно, – ласково улыбнулась я. – Говорят, в этом сезоне неплохая погода на Гавайях. Махнем?
– Без вопросов, – хлопнула в ладоши Динуля. – Но сначала надо навестить своих. Ты не считаешь?
– Я считаю, – без тени сомнений кивнула я. И вот, пройдя через огонь, воду и окончательно вывалившись на асфальт из медных труд, мы с Динкой побросали в ее машинку наши (довольно разнообразные и впечатляющие) пожитки и покатили по МКАДУ до Горьковского шоссе. Оттуда мы взяли курс на Купавну, Фрязино, Орехово-Зуево, Покров, и, наконец, всего через пару часов пути, оставив на пригорке белоснежную Леоновскую церковь, окутанную лысой березовой рощей, мы достигли своей экологически чистой исторической Родины. Мы были в Петушках.
Глава 5.
Планета «Петушки»
Случалось ли вам когда-нибудь начинать новую жизнь с чистого листа? Мне – часто. Обычно с понедельника, хотя порой приходилось открывать новый счет и в среду, и в пятницу и в любой другой день, кроме воскресенья, пожалуй. Бог заповедал на седьмой день отдыхать от своих трудов, поэтому я всегда старательно удерживала себя в горизонтальном положении, какие бы бури не снедали моего сердца в этот день недели. Впрочем, горизонтальное положение вполне естественным образом сочеталось с моей философией непротивления, поэтому обычно мне лежалось вполне комфортно. А с понедельника я то принималась делать зарядку, старательно махала ногами и руками по утрам, пока какой-нибудь аврал на работе не отбивал у меня желание укоротить мой священный сон на полчаса. Вторым по частоте веянием, которое захлестывало меня многократно в течение жизни, это попытка стать стройнее, чем я была. Однажды, в очередной новой жизни я попыталась питаться одной курятиной, сыром и красным вином. Это была самая лучшая диета на свете. С понедельника до самого воскресенья я строго соблюдала режим, особенно налегая, естественно, на красное вино, а к концу выходных, когда я томно шаталась на балконе, разглядывая звезды, Костя сказал, что отказывается жить с тощей алкоголичкой. И что от вида вареной курятины его уже тошнит.
– Ты мешаешь мне стать идеальной! – возмутилась я.
– Зато я пытаюсь сохранить те идеальные блюда из свинины, говядины, шампиньонов и запеченного в духовке французского омлета, которые так трагически иссякли. Я предпочитаю еду! – торжественно подвел итог моей новой жизни он. В конце концов, мы худеем, чтобы больше нравиться нашим мужчинам, так глупо делать это вопреки их же собственному желанию. Хотя…лично я худела лично для себя. Потому что я очень любила красное вино в дни моей молодости. Сейчас, в дни моей одинокой зрелости (как же, все-таки, приятно иногда пожалеть себя) я предпочитаю коньяк. Если же продолжить линию моих бесконечных новых жизней, то еще я пару раз решала с утра заделаться женщиной-вамп, пока на работе мне не сказали, что краситься и одеваться ТАК вульгарно и что на Ленинградском шоссе среди проституток я буду иметь несомненный успех. Еще один раз я пыталась стать просветленной, для чего провела несколько часов в медитации. Я выполнила все инструкции книги по просветлению, т. е. приняла соответствующую (очень сложную, между прочим) позу, разожгла ароматические палочки и свечи, выкинула из головы все мысли (это оказалось легче всего) и принялась дремать под кассету со звуками природы. Через некоторое время мне самым натуральным образом удалось просветлиться и добиться эффекта абсолютно пустой головы. Я вся была – волны моря, плавно накатывающие на берег; стон ветра над высокими горами, крик чайки, одиноко кружащей в поисках рыбы…пока у Константина, соответственно, не кончилось терпение.
– Я тебя сдам в дурдом, – совершенно серьезно пообещал он. – Будет тебе новая жизнь.
– Ты самый приземленный, не возвышенный, бездуховный мужлан из всех, кого я только встречала, – сердито ответила я, с трудом выныривая из глубины абсолютного блаженства. Но угрозе его вняла вполне и с медитациями на время завязала. Много раз я так, по мелочи, начинала с чистого листа. То я мечтала заделаться настоящей бизнес-вумен, то решалась на посадку цветов на балконе и несколько недель копалась в семенах и горшках с землей. Но все мои порывы так или иначе иссякали, не успев никаким существенным образом изменить мою жизнь. Странно, как бы я не стремилась к переменам, у меня практически ничего не выходило. А тут, когда я дала бы руку на отсечение, чтобы перемены в моей судьбе иссякли, новая жизнь накрыла меня безо всякой инициативы с моей стороны.
– Так всегда и бывает, – мудро кивнула Динка, сплевывая семечку на грязь проселочной дороги. Начать новую жизнь в Петушках – что может быть извращеннее. И, тем не менее, надо сказать, что с тех пор, как мы покинули Москву, нам стало гораздо легче. Во-первых, полностью прекратилось то моральное давление, которое оказывали на нас Динкины кредиторы. Отчего у нее, например, улучшился цвет лица. Или, возможно, это произошло из-за чистого сельского воздуха. А я, наконец, перестала чувствовать себя маленьким нелепым ничтожеством, которое никому не нужно. Потому что я точно знала, была уверена, что хоть моей маме, а я была очень, очень нужна. Она с такой нежностью, с таким счастьем приняла нас с Костиком, что я утешилась наличием хоть кого-то, кто рад появлению ребенка также как и я.
