Татьяна Голубева - Соблазн гнева
– Да рассказывать-то особенно нечего, – с непонятным Марине напряжением в голосе заговорил Дикулов. – Петя погиб просто потому, что оказался в неподходящем месте в неподходящее время, вот и все.
– Да уж, куда понятнее! – насмешливо бросила Марина.
– Мы в тот день должны были встретиться, – не обратив внимания на реплику Марины, продолжил Сергей Пафнутьевич. – И обсудить открытие нового магазина. Петя собирался стать в нем управляющим…
– Он же отказывался иметь с тобой дело! – удивленно воскликнула Марина.
– Это тебе Валя сказал?
– Ну да… я так поняла.
– Валя ничего не знает. Просто верит матери, а у нее, как ты понимаешь, свой взгляд на вещи. И свое истолкование событий.
– У нее – свое, у тебя тоже не чужое.
– Да, ты права. Но были люди, которые присутствовали при наших с ним встречах, и кое-кто из них до сих пор жив. Если захочешь – можешь проверить, правду ли я говорю. Петя к тому времени уже не отказывался от разговоров со мной, хотя поначалу действительно было так. Проверь, прошу тебя.
– Я подумаю. Дальше что было?
– А дальше явились так называемые конкуренты. Выследили меня каким-то образом. Началась перестрелка, и моя охрана не успела увести Петю в безопасное место. Его убили. Вот и все.
– Вот уж действительно, и все, – покачала головой Марина. – Был человек – и нет человека, и все. И никто не виноват. Очень мило. – И тут ее снова начала разбирать злость. Что-то быстро закипало внутри, вспенивалось, подступая к самому горлу, обжигая, мешая дышать… – Значит, пока ты тут развлекался, открывая новые магазины, я сидела в лесу, пасла коз, кормила кур и вообще наслаждалась жизнью на всю катушку. Даже читать не умела до шести лет!
– Марина, так получилось…
– Замечательно получилось! Лучше не бывает! Зато потом ты изображал нежную любовь к найденной в глухом бору дочери! Как будто ты не мог раньше забрать меня к себе!
– Я действительно не мог, Мариночка…
– Я тебе не Мариночка! Конечно, не мог, бедняжка! Обстоятельства не позволяли! Ты был таким нищим, сирым и убогим, что тебе было не прокормить ребенка! Все новая жена съедала!
– Нет, Марина, не в том дело, что у меня денег не хватало. Просто я тогда место под солнцем отвоевывал, для себя и для тебя тоже, и боялся, что меня подстрелят в один прекрасный день и ты останешься совсем одна. Или же попытаются достать меня по-другому – например, похитят или убьют тебя. А я так тебя любил… ведь только ты и осталась у меня на память об Аннушке. Я прятал тебя, девочка, вот и все. А когда окончательно решил свои проблемы – сразу забрал в Питер.
Марина недоверчиво смотрела на Дикулова, не до конца понимая, что это он такое говорит – подстрелят… Как это подстрелят, с какой стати?
И вдруг до нее дошло.
В те годы Дикулов создавал свою торговую империю и далеко не всегда, видимо, боролся с конкурентами чисто экономическими методами…
А как аукнется – так и откликнется.
И конкуренты тоже не стеснялись в выборе средств.
Марина встала, резко отодвинув стул.
– Мне пора.
Дикулов тоже поднялся.
– Марина… ты… ты не простишь меня?
Марина молча повернулась и чуть ли не бегом бросилась к выходу.
* * *Нет, лучше было не думать обо всем этом. Не думать, не знать, не иметь дела. Марина уже сто тысяч раз прокляла себя за то, что не сумела справиться с идиотским любопытством, что встретилась с Дикуловым. Зачем ей все это было нужно? Какого черта ей теперь делать с тем, что она узнала?
Хорошо, что она не дочь Дикулову. Не хватало еще быть наследницей бандитского состояния!
Впрочем, ее настоящий папочка ничуть не лучше. Придурок, пьяница и насильник. И к тому же нищий. Абсолютно нищий!
Да, такой родней не похвастаешься.
И друзей у нее нет…
Всю ночь и весь следующий день после встречи с Дикуловым Марину терзали тяжелые мысли. Она не находила себе места, металась по квартире, роняла то одно, то другое, разбила чашку, тарелку… Наверное, ей стало бы легче, если бы она с кем-нибудь поделилась своими несчастьями, но с кем? Почему-то Марине не хотелось вот так, до конца, до самой глубины души, раскрываться перед Ольгой. Что-то ее останавливало, но что – она и сама не понимала. Возможно, дело было в том, что Ольга, хотя и жила отдельно от родителей, все же имела нормальную семью, любящих папу и маму… Да, у Ольги был крепкий тыл. А Марина как будто стояла в чистом поле, и от горизонта до горизонта никого в этом поле не было, лишь дул пронзительный ледяной ветер, уносивший остатки душевного тепла…
К вечеру, около шести, Марина совсем было собралась выйти на улицу, просто так, чтобы подышать городским воздухом, посмотреть на людей, равнодушно идущих мимо… и тут зазвонил ее мобильник.
Он звякнул тихо, как-то очень вежливо, и Марина, даже не бросив взгляда на дисплей, поспешно ответила:
– Да?
Ей было все равно, кто звонит. Лишь бы хоть кто-нибудь позвонил!
Это оказался бутафор Миша.
– Добрый вечер, Мариночка! Как дела?
– Спасибо, неплохо, – едва сдерживая нахлынувший на нее буйный восторг, ответила Марина. Он все-таки позвонил! – А у тебя как?
– Да тоже ничего. Я что хотел спросить… ну, ты тогда вроде заинтересовалась… Может, придешь в наши мастерские посмотреть? А?
– Еще и как приду! – взвизгнула Марина. – Хоть сейчас!
– А что, можно и сейчас, – серьезно сказал Михаил. – Давай я за тобой заеду, хорошо? Минут через сорок. Только ты потеплее оденься, там у нас в некоторых цехах очень даже прохладно. Свитерок какой-нибудь натяни, ага?
– Ага, – счастливым голосом повторила Марина. – Ага, натяну.
– Тогда пока.
Марина в волнении заметалась по комнате. Всего сорок минут на сборы, какой ужас! Что же ей надеть? Джинсы – это понятно, она же в мастерские едет… а вот сверху что? Вытащив из гардеробной штук пятнадцать джемперов и свитеров, Марина раскидала их по полу и принялась рассматривать, оценивая. Синий? Но она не знает, какое там освещение. Вдруг так называемый дневной свет? Тогда она будет похожей на покойницу. Бледно-зеленый? Тот же эффект. Голубой? Опять же требует теплого желтого света. Что-то белое? Если там холодно, женщина в белом создаст впечатление ледяной недоступности, а как раз этого Марине хотелось бы в последнюю очередь. А черное Марина не носила принципиально. Ну его на фиг, это черное, она не желает выглядеть как итальянка в вечном трауре. Да и вообще черный цвет всегда казался Марине дешевым. Его носят те, кому лень следить за чистотой одежды.
Оставались коричневые тона.
Выбрав наконец золотисто-коричневый свитер с высоким воротом, Марина надела серьги с бирюзой и жемчугом и такое же кольцо. Быстро наложила макияж, заколола волосы в высокий пучок. Чуть-чуть строгости в облике не помешает…
