Инна Туголукова - Кризис среднего возраста
— Что за чушь! — фыркнула Машка. — Чего ты боишься?
— Я боюсь… попугаев, — нашлась бабуля. — С детства. Некоторые боятся мышей, а я — попугаев.
— А где он, ваш попугай? — мгновенно переключилась Машка на заданную тему.
— Кеша! — позвал Сергей и посвистел по-особому. — Ты только на него не обижайся, если он заругается. Он не виноват. Это его матросы научили.
— А я и не обижусь. Я сама ругаться умею, — гордо заверила Машка.
Кеша не появлялся, и Сергей отправился на поиски. Вскоре он вернулся с попугаем на плече, тихим и печальным. Машка и Татьяна Федоровна заахали, заохали.
— Ну скажи что-нибудь! — молила Машка.
— Он, наверное, голодный, — волновалась Татьяна Федоровна. — Что ты хочешь, миленький? Смотри, сколько всего вкусного. Дать тебе яблочка?
— Поцелуй меня в зад, — предложил попугай и заржал как конь.
Татьяна Федоровна обескураженно замолчала, а восхищенная Машка пришла в полный восторг и даже в ладоши захлопала.
Польщенный попугай небрежно раскланялся, вспушил перья и заорал с приблатненным акцентом:
— Ну, давай, шевели батонами!
Все весело засмеялись, кроме тетки, которая приняла рекомендацию на свой счет.
Поздним вечером, когда все разошлись по комнатам, тетка и Татьяна Федоровна перемыли посуду и присели на кухне попить в тишине чайку.
— Кроткая она, Вера, интеллигентная, в самый бы раз Сергею. С плебейкой-то он уж пожил, нахлебался, наслушался на девять жизней.
— Ну, у нашей тоже не заржавеет, — соблюла объективность Татьяна Федоровна. — Бывает, отбреет — хоть стой, хоть падай. Я ей сколько раз говорила: «Вера, с мужчинами так не обращаются». Как с гуся вода. Вот и допрыгалась…
— А может, не ее это был мужчина?
— Может, и не ее. А только женщина должна быть хитрее.
— А она, стало быть, бесхитростная?
— Бесхитростная, — подтвердила Татьяна Федоровна. — Как дочка она мне. Очень я за нее переживаю. Человека бы ей хорошего, чтобы Машеньку принял как свою.
— А может, помирятся еще? С сынком-то вашим?
— Теперь-то уж точно не помирятся. Видела я, как она на Сергея поглядывает.
— Может, сладится у них, — вздохнула тетка. — Обоих жизнь тряханула. И он нормальную женщину высоко оценит, и она, поди, урок хорошо усвоила. Молодые еще оба, глядишь, ребеночка народить успеют.
— Ну, нас-то с вами точно не спросят. А судьбу на кривой козе не объедешь.
— Ой, Таня! Еще как объедешь! Вот я вам расскажу, был у меня случай, давно, лет тридцать назад. Возвращалась я с огорода. Сижу в автобусе у окошка, букет сирени держу. Сирени этой у меня было видимо-невидимо, море разливанное. А рядом парень сел, высокий, красавец. И вот говорит он мне: «Девушка, подарите букет». «Нет, — отвечаю, — не подарю». Он еще раз попросил. Я опять отказала. Почему — не знаю. Я человек добрый, над вещами не трясусь, да и сирени этой у меня как грязи. А вот не дала я ему букет. Встал он, чтобы, значит, выйти из автобуса, повернулся ко мне и говорит: «Вы, — говорит, — об этом всю свою жизнь жалеть будете». Тридцать лет с того дня прошло. И поверите, Таня, ложусь я с этой мыслью и глаза с ней открываю — что счастье свое упустила, что, может, отдай я ему сирень эту злосчастную, и вся бы моя жизнь по-другому устроилась…
* * *Они совсем не разговаривали за столом, и Вера даже старалась на него не смотреть, опасаясь, что он прочтет ее мысли. Потому что самой безобидной из них была о том, какой глаз у него искусственный — левый или правый. Все остальные касались «этого». То есть она даже как бы не сомневалась, что «это» произойдет. Просто не знала, каким образом.
Самое смешное, что он, вероятно, вообще не думал об этом и даже не подозревал, какие эротические фантазии рождает ее больное воображение. Она, наверное, сошла с ума…
Но это, оказывается, были только цветочки. Ягодки начались, когда после душа Вера легла в постель в своей комнате наверху. Прохладные простыни забрали жар ее разгоряченного тела, и Веру начал бить озноб, такой сильный, что застучали зубы.
«Господи, что это, что это? — думала Вера. — Я, словно мартовская кошка, не нахожу себе места. Или у меня слишком долго не было мужчины? Но ведь мне не нужен просто мужчина. Мне нужен только он, Сергей…»
Ну не бежать же к нему, в самом деле! Все-таки инициатива должна исходить от мужчины. А почему, собственно, от мужчины? Какая разница? А если он скажет: «Что это вы, Вера Петровна? Белены объелись? Немедленно возвращайтесь в свою постель! Я вам не донор…»
В дверь тихо стукнули, и Вера немедленно покрылась гусиной кожей. Она хотела спокойно сказать: «Войдите» — и еще успела подумать, что, может, это попугай опять к ней явился, когда в комнату заглянул Потапов. Она прекрасно его разглядела в свете уличного фонаря. А может, у нее просто обострилось зрение в темноте, как у мартовской кошки.
— Вы не спите? — спросил он. — Я просто хотел узнать, удобно ли вам? Как гостеприимный хозяин…
— Нет, — сказала Вера. — Мне не удобно. — И голос прозвучал хрипло, словно у прожженной кокотки. — Здесь у вас горох…
— Горох? — удивился Потапов и шагнул в комнату. — Откуда он здесь?
— Горошина, — поправилась Вера и села, придерживая на груди одеяло. — Под матросом…
— Под каким матросом? — не понял Потапов.
— Под матрасом, — поправилась Вера, ужасаясь бессмысленности диалога.
— Так вы принцесса? — озарило Потапова. — Какая честь нашему дому! А я тот самый матрос. Принцесса и матрос. Похоже на новую сказку?
— Послушайте, что вы выдумываете?..
Но он уже коснулся ее руками… и губами… И все произошло очень быстро, так быстро, что она даже растерялась и, наверное, хотела сказать что-то другое, а сказала:
— Что это было? — и чуть не откусила себе язык. Но слово не воробей…
— Простите, Вера, — убитым голосом произнес Потапов. — Видимо, у меня слишком долго не было женщины…
Но Вера больше его не боялась и не стеснялась, не покрывалась гусиной кожей и не стучала зубами. Хотя по-прежнему оставалась мартовской кошкой, но уже на крыше, выпущенной на свободу.
Она прижалась к его большому горячему телу и прошептала:
— Но теперь у тебя есть женщина. И нам абсолютно некуда спешить…
Утром за завтраком Сергей спросил у Машки:
— Ты не возражаешь, если иногда я буду приходить к вам в гости?
Тетка с Татьяной Федоровной понимающе переглянулись.
— А если вы будете приходить к нам в гости, мама перестанет плакать по ночам? — осведомилась просвещенная телевидением Машка.
— Перестанет! — горячо заверил Сергей Потапов. — Это я тебе обещаю.
