Елена Вернер - Черный клевер
– За все, что я сделала, – договорила за него Лора.
Да, в голове сверкнула молния, и все стало ясно как день. И фраза Ирины Анатольевны, что она может забыть слово «пунктуация», но не забудет о том, что сделала Лора… И фигура из скульптурной композиции. Фигура номер десять, Беспамятство. Дети – жертвы пороков взрослых… Воистину так.
И Лоре Астаниной стало совершенно очевидно и спокойно при мысли, что теперь ее путь прям и не имеет ни отворотов, ни остановок. Есть мальчик, у которого больше нет никого. И женщина, которая скоро потеряет память и окажется одна в серой пелене старческого безумия. Она больше не враг. Этим двоим вскоре не на кого будет опираться, кроме нее. И она окажется рядом, чего бы это ни стоило. Теперь только осталось объяснить это им.
Лора повернулась к Севе:
– Спасибо. Ты, конечно, прекрасно представляешь, чего это для меня стоит.
Сева расплылся в улыбке облегчения:
– Да ладно! Пустяки…
– Садись. – Лора открыла перед ним дверь своей машины. Сева удивился, но воспользовался приглашением.
Хор в магнитоле исполнял «Смерть Офелии» Берлиоза, Лора убавила звук, но не выключила. Сева смотрел на нее выжидающе, и тогда Лора расстегнула куртку, чуть резче, чем нужно было. А ее пальцы легли на запястье Севы и погладили.
– Нет, не пустяки. Спасибо. – прошептала Лора, наклоняясь к Севиному лицу. Ее губы коснулись его губ.
– Так… – Сева отстранился. – А вот это совсем мне не нравится…
– Почему? – Лора продолжала играть роль соблазнительницы. – Разве тебе этого не хочется?
Сева взглянул на нее угрюмо.
– Хочется. Но почему-то мне кажется, что ты сейчас действуешь не по собственной воле…
– Отчего же? – Она попробовала быть игривой, но Севу не провести:
– Не ври мне, Лора. Никогда не ври, я же просил.
И тогда Лора отбросила наигранность:
– Никто ничего не делает просто так, Сева Корнеев. Ты сам знаешь. Видишь, ты помогал людям, а теперь попросил у них услуги. Я не хочу, чтобы ты как-нибудь пришел и попросил услуги у меня.
– Я никогда не прошу того, что не по силам, – резко ответил он. – Лора, осторожнее.
– Нет, Сева. Давай так. Я не хочу быть тебе обязанной. Предпочитаю платить долги сразу же.
– Идиотка.
Он на мгновение отвернулся к окну, а когда Лора снова смогла увидеть его глаза, они были полны злости и боли:
– Ты унижаешь себя и меня. Ты думаешь, я что, демон, который заключит сделку, а потом в какой-то момент явится и потребует заплатить цену? Ты думаешь, я задумал помогать тебе, чтобы у тебя не осталось иного выхода, чтобы переспать со мной, раз уж ты мне пару раз давала понять, что ничего между нами нет и быть не может? Так? Да, Лора?
Нет, конечно, не так. Она уже понимала, что чудовищно сглупила. Что обидела, оскорбила этого мужчину настолько серьезно, что теперь едва ли вымолит его прощения. Лора содрогнулась и замешкалась с ответом, чувствуя, как от ужаса липкий пот выступает у нее между лопаток. Она в панике искала нужные слова.
И прежде чем она успела как-то себя оправдать, Сева выскочил из машины, бросился к «Ямахе» и оседлал ее. Мотоцикл взревел, такой же оскорбленный, как его хозяин.
– Сева, постой! – крикнула Лора.
Но пришпоренный мотоцикл пронесся мимо, едва не встав на дыбы. И тогда Лору захлестнуло ледяное и тоскливое чувство надвигающейся беды. Оно было с ней весь день, с самого утра, как северный прибой, то накатываясь, то отступая, и вот теперь приблизилось вплотную. Она вспомнила наконец то, что вертелось в голове утром и что невозможно было ухватить. Сон, который она видела в кратком ночном забытьи. Кажется, ей снилось именно то, что сейчас произошло – ссора с Севой на набережной.
Дежавю. Вся в предчувствии скорого ужаса, Лора бросилась за руль и ударила по газам, стараясь не упустить все уменьшающуюся точку Севиного мотоцикла из виду.
Она видела все, дробно, по кадрам: щелк, щелк, щелк. Дождь перестал, но дорога еще блестит, смазанная его водянистым маслом. Светофор пульсирует бессмысленным желтым цветом, поджигая перекресток вспышками. Сева несется вперед, не притормаживая, не давая себе труда посмотреть по сторонам. А справа к нему приближается черный седан. И перекресток заполняется ревом, визгом тормозов, воплем клаксона, этот звук нарастает, как ударная волна. Последний вираж, бесконечное скольжение. И маленькое человеческое тело на асфальте, и синий искореженный до неузнаваемости мотоцикл, впаянный столкновением в автобусную остановку. К счастью, там никого не было, промелькнуло в голове Лоры. Пока ее руки держали руль, открывали двери, пока ее ноги бежали вперед. К счастью, там никого не было…
Некоторые люди любят смотреть на страшное. Они – зеваки за полицейским оцеплением, жадно рыскающие глазами по искореженным остовам автомобильных аварий, по ногам, торчащим из непроницаемо-черных пластиковых пакетов. Они ходят на похороны, своим долгом перед вдовой или усопшим оправдывая стремление скользить взглядом по восковому кукольному лицу в распахнутой шкатулке гроба. Они вдыхают запах пожарищ и питаются слезами, ужасом и стенаниями из полицейской сводки, подобные мифическим чудищам, обитающим в лесу этого Города.
Лора видела их лица, алчущие глаза на интеллигентных лицах прохожих. Белые вспышки камер, красные огоньки записывающегося на телефон видео, пока она сидела возле Севы на коленях, зажимая ладонями его кровь. Он еще дышал.
Он пришел в себя лишь раз, когда его грузили на носилки. Лора заметила, что Севины губы, бескровные, подернутые пепельной дымкой, зашевелились.
– Сева, Севочка, милый, я здесь. Это Лора, я здесь, рядом, держись… – забормотала она, боясь прикоснуться и навредить. – Я так тебя люблю. Держись, пожалуйста, потерпи еще чуть-чуть. Я люблю тебя.
– Аль…
– Что?
– Альц… геймер это – шанс… не сдавайся… нельзя…
– Тише, не говори, не трать силы… – лепетала она, захлебнувшись слезами.
– Женщина, вы мешаете, – отстранили ее медики.
02.14
Наверное, стена была холодная. Или шершавая, или твердая – Лора этого не чувствовала. Она прислонилась, хотя могла бы просто стоять посреди коридора, или ее можно было подвесить за шиворот на крючок возле пожарного крана – без разницы. Она чувствовала себя… она себя не чувствовала.
Из дверей оперблока выскользнула Катюша. Сейчас это была собранная девушка с острыми глазами, в голубом брючном одеянии ассистирующей медсестры. Лора встрепенулась:
– Как он? Скажи, как он?
– Пока не могу. Идет операция. Травмы очень серьезные. Боятся отека мозга.
