Дж. А. Редмирски - Песня светлячков
Я присела на заборчик рядом с джипом. Кейлеб орудовал домкратом, приподнимая бок машины.
– Ты не против, если я тебя кое о чем спрошу?
– А если я скажу, что против, ты все равно спросишь? – Кейлеб мельком взглянул на меня.
– Наверное.
Кейлеб лишь выпучил глаза и вернулся к домкрату.
– Скажи, а как там, в тюрьме?
– Ты про какую тюрьму хочешь знать? – Рука Кейлеба ненадолго застыла на рычаге домкрата. – Они же разные. Есть те, что в ведении штата. Там более или менее сносно. А есть тюрьмы федерального уровня. Вот это настоящий кошмар. Почему ты спрашиваешь? – Он ненадолго повернулся ко мне. Ему было любопытно. – Поняла, что жареным запахло, и теперь думаешь, по какой линии тебя могут посадить?
У меня зашлось сердце. Кейлеб явно наслаждался своими вопросами. Плевать мне на его наслаждение. Попадать за решетку я не собиралась, но знать, чем отличаются тюрьмы, не помешает.
Кейлеб еще раз нажал рычаг домкрата и выпрямился, вытирая пот со лба.
– Насчет женских тюрем ничего не знаю. Думаю, они не особо отличаются от мужских. Я ж там недолго пробыл. Могу сказать: фильмы не сильно врут. Никаких особых жестокостей. Никто не трахал меня в задницу и не делал своей сукой. Но если бы они увидели во мне хоть капельку страха, все могло бы быть по-другому. За это я должен благодарить Кайла и Тейта, – усмехнулся он. – Старшие братцы изрядно колошматили меня, пока я рос. Так что практика у меня богатая. Но без драк не обходилось. Однажды мне крепко влепили. Но у меня там появились друзья. Они помогали, пока я был за решеткой. Потом, когда я вышел, я помогал им с воли.
Мне стало любопытно, но Кейлеб в подробности не вдавался. Я догадывалась: помогая своим тюремным «друзьям», он наверняка рисковал и сам мог попасть за решетку.
– Так ты убила ту девку? – спросил он, глядя мне в глаза.
– Случайно.
Он кивнул, достал из багажника монтировку и снова нагнулся, чтобы открутить стопорящие гайки на спущенном колесе.
– Тогда тебе нужно было сразу идти в полицию, – сказал Кейлеб, поворачивая ключ. – А так ты нагородила себе дополнительных подозрений.
Стоянка погружалась в серовато-синие сумерки. Солнце скрылось в облаках, щедро раскрасив их в розовые и оранжевые тона. Кейлеб был прав. Я ничуть не обиделась на его грубую прямоту.
– Скажи, Сара навещала тебя в тюрьме?
Кейлеб выпрямился. Грязные пальцы впились в монтировку. Я знала, как ударит по нему это имя, но мне было все равно.
– Смотри доиграешься, – угрюмо предупредил он.
– Да или нет? – не отставала я.
Чувствовалась, я крепко его разозлила.
– Ты же до сих пор ее любишь, – сказала я, продолжая злить Кейлеба. – И мне ты не кажешься плохим парнем. Да, придурком ты бываешь. И кобелиных замашек у тебя хватает, но ты не настолько плох, каким кажешься. Или хочешь казаться. Жизнь тебя крупно подставила, и в этом вся причина. Я не лезу в ваши с ней отношения. Я хочу знать, была ли ее любовь к тебе такой же сильной, как твоя к ней.
Кейлеб шумно вздохнул и даже опустил голову. Мне показалось, он решал, стоит ли вообще что-то мне рассказывать. Потом сел рядом со мной, швырнув монтировку себе под ноги. Его руки упирались в согнутые колени. Я мельком взглянула на азиатскую девушку, вытатуированную на его левой руке, потом подняла глаза к небу. Кейлеб тоже смотрел на небо.
– Нет, – сказал он. – Сара ко мне не приходила. Ни разу. Я был обвинен в изнасиловании, и она в это поверила. Мои объяснения ей были не нужны. Но я не злился на нее. И сейчас не злюсь. – Кейлеб продолжал смотреть на небо.
– Трудно верить в невиновность человека, когда его судят за изнасилование и все вокруг повторяют: «Виновен», – сказала я. – Но… мне кажется… если она тебя по-настоящему любила, она бы поняла… почувствовала, что ты не виноват.
– Сара любила меня. По-настоящему. – За язвительностью его тона я улавливала оттенок грусти. – А иначе зачем бы она целых пять лет прожила со мной? Стала бы она улыбаться, просыпаясь со мной по утрам? Она улыбалась, даже когда слышала мой голос по телефону.
Я кивала. С этим не поспоришь.
– Элиас тебя любит, – вдруг сказал Кейлеб. – Малость трясется над тобой, достает своей заботой, но любит.
Меня удивила искренность его слов. Кейлеб говорил без обычной своей издевки.
Он встал и нагнулся за монтировкой.
– Вот Элиас будет ходить к тебе на свидания в тюрьму, – сказал Кейлеб, возвращая меня в мрачную действительность. – Ты ведь это хотела знать, правда?
Я промолчала, понимая, что ему не нужен мой ответ.
Кейлеб взялся за другую гайку.
– А если он не придет, не торопись делать выводы и говорить: все, он меня разлюбил. Он, как и Сара, может растеряться и слегка испугаться. Только и всего.
Здесь Кейлеб врал себе, и он это знал. Я следила за его движениями. Смена колеса не требовала особой силы, но Кейлеб напрягался всем телом. Он скрипел зубами. На виске вздулась жилка. Где-то в глубине души он знал, что Сара не так уж горячо его любила, как ему хотелось думать. И вот с этим знанием он сражался едва ли не каждый день.
– Тебе больше нечем заняться? – спросил Кейлеб, сняв спущенное колесо. – Сходи в душ со своим женихом. Включи телик. Придумай что-нибудь. Не понимаю, зачем ты здесь торчишь. – Он нагнулся, осматривая вал, на который насаживалось колесо. – Или хочешь заменить Грейс? – с издевкой спросил он. – Тогда так и скажи. Я быстро разложу тебя на капоте и буду трахать до восхода солнца.
Этих слов я никак не ожидала. Я спрыгнула с заборчика, отряхивая шорты.
Еще недавно я бы сочла его выпад оскорбительным. Раньше я побаивалась Кейлеба. Но сейчас понимала: он мне ничего не сделает. Все его выходки, весь этот секс напоказ были попытками вписаться в свою нынешнюю жизнь. Это не значит, что я сомневалась в его способности разложить меня на капоте, не побоявшись Элиаса. Но в данный момент я могла не опасаться. Так что в ответ я лишь сделала большие глаза и покачала головой.
– Иди, не маячь. – Кейлеб улыбнулся и кивнул в сторону нашего номера.
Элиас догадался не захлопнуть внешнюю дверь, иначе мне поневоле пришлось бы торчать возле джипа и продолжать разговоры с Кейлебом. Я вошла в номер. Элиас еще мылся. Я села на кровать. Телефон был рядом, на ночном столике. Обычный гостиничный аппарат, о который неоднократно тушили сигареты.
Я смотрела на телефон, потом сняла трубку и набрала номер родителей.
