Иветта Корпорон - О чем шепчут кипарисы
– Больше всего люблю это время! – Дафна прижалась щекой к бокалу и почувствовала приятную прохладу. – И всегда любила, даже когда была маленькой. Мне не нужно было ничего, только чтобы ты была со мной рядом по вечерам. И чтобы нам ничего не мешало, только ты, я, огонь, ветер и твои истории.
– Ошибаешься, Дафна mou, мы никогда не были вдвоем. Это не так, дорогая, – сказала бабушка и закуталась в платок. Воздух был густой и горячий, без обычного для вечера освежающего бриза, но Yia-yia мерзла. Она придвинулась ближе к огню.
– Ты это о чем? – Рядом никого не было. В доме, свернувшись калачиком в своей постели, спала Эви, да они с бабушкой сидели рядом у огня. – Мы ведь сейчас одни! – Дафна еще раз огляделась по сторонам, чтобы удостовериться.
Yia-yia улыбнулась, словно могла видеть тайных гостей, о которых она говорила.
– Все поколения нашей семьи, моя девочка, сейчас рядом с нами. Здесь их дом, они никогда не покидали его, и я тоже останусь тут навечно. Женщины нашей семьи – все те, кто жил до нас, собрались здесь. Они направляют нас. Мы не первые, кто узнал настоящее горе, чьи мужья не смогли вырваться из царства Аида. Они тоже страдали, не зная, откуда взять силы, чтобы позаботиться о детях, оставшихся без отцов. Но, Дафна mou, им многое известно. Они знают, что такое любовь к мужчине, к ребенку и к своим близким. И они остаются рядом с нами, чтобы помочь и подсказать нам путь, когда у нас совсем не остается сил.
Дафна отпила вина и снова оглядела пустую веранду, стараясь представить себе женщин, которых так убедительно описала Yia-yia, но у нее ничего не вышло. Это и понятно, ведь сегодня все ее мысли были заняты другой историей.
– Yia-yia, расскажи мне про Дору, – она придвинула свой стул ближе к бабушке. – Что у вас с ней случилось?
Yia-yia закрыла глаза и подставила лицо под легкий порыв ветра, как будто пыталась выловить воспоминания из воздуха.
– Видишь ли, я не должна была оказаться на Корфу в тот день, – начала она, положив руки на колени. – Тогда я редко выбиралась на большой остров. Да и зачем? У меня не было ни денег на покупки, ни мужа, которого я могла бы ими порадовать. От твоего Papou уже несколько месяцев не было вестей, и я сердцем чувствовала, что его уже нет в живых. У меня был маленький ребенок, твоя мать, упокой Господь ее душу. – Yia-yia на мгновение замолчала, перекрестилась и продолжила рассказ: – Еды тогда было очень мало, нам едва хватало, чтобы не умереть с голоду. Я очень боялась, что мы будем голодать. Понимаешь, Дафна, все вокруг было охвачено войной, и как бы мы, жители острова, ни помогали друг другу, у наших друзей и родственников едва хватало еды для собственных детей, и я не могла просить их делиться с нами. Чтобы съездить на Корфу, я на один день оставила твою мать с моей thea и расплатилась за kaiki яйцами, потому что у меня не было денег. Твой Papou оставил после себя много долгов, и я знала, что один из его кредиторов – портной на Корфу. Муж рассказывал мне, какой добрый и щедрый человек этот портной: он сшил ему новую рубашку на Пасху и разрешил расплатиться позже. Я обязана была поехать к нему, поблагодарить за доброту и попробовать возместить долг яйцами и оливковым маслом. Ночью перед поездкой мне приснился святой Спиридон. Он позвал меня, Дафна, и говорил со мной. А я уже очень долго не молилась возле его мощей. И поэтому утром сразу из порта пошла в церковь, встала на колени и просила о том, чтобы он защитил нас и помог мне найти способ выжить без денег и без мужа. Я поставила свечу и из церкви пошла через старый город в еврейский квартал. Надеялась, что святой ответит на мои молитвы.
Бабушка снова замолчала, хрипло и часто дыша. Когда она говорила, казалось, что с каждым словом силы покидают ее хрупкое тело. Но это ее не остановило. Сделав глубокий вдох, она замерла, как будто легкий ветерок, который она так любила, мог наполнить ее новой жизнью. Когда Yia-yia снова заговорила, ее голос звучал сильнее.
– Я знала, что что-то не так. Улицы были пусты. Я не увидела ни одного человека, весь квартал был погружен в тишину. Но, подойдя к открытой двери ателье, я вдруг услышала вопль отчаяния. На мгновение мне показалось, что это кричит какой-то зверь, но я ошиблась. Заглянув туда, я увидела женщину. Это была Дора, бабушка Янни. Я остановилась в дверях, пытаясь понять, что происходит и почему она так страшно кричит. Ее платье и волосы были в крови мужа, а кричала она по потерянному сыну.
Бабушка покачала головой и содрогнулась, вспомнив весь ужас увиденного и услышанного в тот день.
– Дафна, я молюсь, чтобы ты никогда не слышала плач матери, потерявшей своего ребенка. Это нечеловеческий звук, наполненный болью… Я посмотрела вниз и увидела на полу ее девочек, которые, обняв безжизненное тело отца, уговаривали его встать. Дафна mou, в тот момент мне показалось, что я в аду. Клянусь тебе, по глазам Доры было понятно, что ее сжирает адское пламя. Тот момент оказался переломным. Я знала, что происходило по всей Греции. Тогда не было телевидения, читать я не умею, но новости передавались из уст в уста, и я слышала, что эти звери творят на нашей земле. Я не могла оставить Дору с девочками на верную гибель.
Сердце Дафны сжалось, и она ухватилась за стул.
– В тот момент, когда я стояла у входа в ателье, внезапно поднялся ветер, погнав по пустым улицам листья и мусор. Я отвела взгляд от Доры и посмотрела на листья, которые кружились у меня под ногами, и уже готова была уйти и забыть случившееся, как страшный сон, но тут услышала его… Сначала я едва могла его различить, это было тихое-тихое бормотанье, словно стрекоза шелестела крыльями у меня над ухом. Но, Дафна mou, он действительно говорил со мной. Поначалу я отказывалась верить. Как такое возможно? Но с очередным порывом ветра голос зазвучал громче. Мягкий и красивый женский голос, который, плача, что-то тихо шептал мне и иногда приглушенно всхлипывал. И тогда я вспомнила рассказы моей бабушки и поняла, что она ничего не придумывала, кипарисы действительно разговаривают.
Yia-yia снова закрыла глаза и замолчала. Казалось, что рассказ отнял у нее все силы. Затаив дыхание, Дафна ждала, но продолжения не последовало. Она уже хотела было проверить, не спит ли старушка – ведь день был полон таких хлопот! – но тут Yia-yia открыла глаза и заговорила:
– Дафна mou, я слушала и постепенно начинала понимать, что мне нужно делать и какова моя роль. Я пришла на эту землю не для того, чтобы остаться еще одной всеми покинутой вдовой и быть обузой людям вокруг. И не для того, чтобы вызывать к себе жалость и жить на подачки. Я никогда в жизни не слышала такого тихого голоса, но для меня он был как крик, призывавший меня сделать что-нибудь, помочь этой женщине, увести ее оттуда, пока не вернулись солдаты. Этот голос кричал, что Дора хорошая женщина, богобоязненная и добрая, и она заслуживает уважительного обращения. Нельзя было допустить, чтобы они плохо обошлись с ней. Дафна, я понимаю, что множество хороших женщин, мужчин и их детей в тот день оказались в смертельной опасности, и я ничем не могла помочь им. Не знаю, было ли это вообще возможно. Эти звери убили их всех. За что? Я до сих пор не могу этого понять. – Бабушка покачала головой и посмотрела в огонь. – Но судьба этой женщины, матери, жены и дочери оказалась в моих руках. В моих, Дафна! Вот в этих двух руках бедной вдовы, у которой никогда не было ничего ценного. В тот день я держала жизнь Доры в руках и не могла допустить, чтобы она ускользнула сквозь пальцы. – Yia-yia сложила округленные ладони и подняла их к небесам, словно боялась, что может и сейчас, по прошествии стольких лет, принять неправильное решение.
