Эмма По - Китайский цветок
Я — Ты понимаешь, что своим крохоборством его испугал? Испугал и насторожил! Вечером я говорю ему, что сигнализация на месте, а утром ты от этого отказываешься! Конечно, дед испугался и, когда остался в машине один, видимо, ему стало совсем не по себе. Ты понимаешь, что все испортил? Все провалил!
В — Да не собираюсь я перед тобой оправдываться! Тоже мне. Раскомандовалась! Деду не до этих мелочей. Небось рад до смерти, что в живых остался! Кстати! У меня не очень приятная информация, и я вынужден тебя огорчить.
Я — Ты о чем?
В — Вчера я получил результаты анализа крови на СПИД, и они положительные.
Я — Как? Что ты хочешь сказать?
В — Хочу сказать, что тебе, как бы, тоже надо провериться.
Я — И ты так спокойно об этом говоришь?
В — А что теперь делать? Ложиться и ждать, когда околеешь? К тому же есть вероятность, что они там в лаборатории все напутали.
Я — Это они тебе сказали?
В — Да. У них в тот день что-то там произошло… В общем, они сами предложили, чтобы я еще раз кровь сдал.
Я — Ну?! Ты сдал?
В — Нет еще. Когда мне было кровь сдавать? Других дел было полно. Пойду завтра. Но ты имей ввиду…
6.03.
Звонила ему утром. Спросила, когда пойдет в лабораторию сдать кровь. Сказал, что сегодня обязательно пойдет. Вечером выяснилось, что в лаборатории он так и не был. Обещал завтра. Сука.
* * *Днем приходил следователь. Знает, что недавно погибла моя сестра, но с дедом никак это не связывает. Спрашивает, кого из московских знакомых дед упоминал во время наших разговоров, правда ли, что Валерка мой жених и машину купил на деньги деда… Попросил не отчаиваться и уверил, что все будет хорошо.
Только он ушел, приехала мама. Сели ужинать. Не обошлось, конечно, без Валерки. Разговор за столом, ясное дело, крутился вокруг происшествия. Мама жалела Валерку в связи с ужасной невезухой с тачками. Он, казалось, слушал ее вполуха. Был весь в своих мыслях и с отрешенным видом уставился в окно. Вдруг по щеке покатилась слеза. Я обомлела. Мать руку к сердцу приложила — так ей стало его жалко. А Валерка даже не сразу сам понял, что плачет. Когда понял, утерся рукавом «моего» свитера, наспех с нами попрощался и ушел.
Мы с мамой немножко о нем посплетничали. Я выслушала перемешанные со слезинками соображения о его ранимой душе и врожденном чувстве ответственности. Мои сомнения по этому поводу мама категорически отмела.
Как и обещала, отдала ей тысячу долларов.
Настроение слезливое. Думала, как бы тоже не разреветься. Вдруг потянуло на воспоминания.
Я — Помнишь, когда нам с сестрой лет по семь-восемь было, мы часто просили тебя рассказать, «как мы маленькими были»?
М — Конечно, помню. Нас с отцом это всегда ужасно умиляло.
Я — Расскажи мне сейчас что-нибудь.
М — Знаешь, я сегодня утром как раз вспоминала… Вот буду завтра у Ивана Антоновича, не забыть бы ему рассказать!.. Ну, ты помнишь, мы на лето дачу снимали в деревне. Посажу вас, бывало, в прогулочную коляску двухместную, чтоб вы не хныкали, будто ножки устали, и отправляемся мы и за парным молоком на другой конец деревни, и купаться на речку, и отца встречать вечером на шоссе. Ты помнишь?
Я — Конечно. Деревня Александровка. Хорошо там было…
М — Однажды Зоя бегала босиком по двору и сильно порезала стеклом каким-то пяточку. Я ее в коляске тогда возила дня три — ей наступать на ножку было больно. Все это время она у нас больной считалась, капризничала немножко, но главное — ты, Дашенька, очень трогательно за ней ухаживала. Даже сладости какие-то, которые всегда строго раскладывались на две равные кучки, от себя отрывала… Потащила я вас тогда в коляске в деревенский магазинчик. Я его просто обожала! Часто туда наведывалась. Там все продавалось вперемешку — кастрюльки, кофточки, садовый инвентарь, верхняя одежда, обувь… Ну, вас с собой брать не стала — оставила у входа. Раненую Зайку пришлось бы на руках таскать, а она уже весила килограммов под двадцать! Наверное, я застряла в этом магазинчике и вместо пяти минут, как намеревалась, пробыла там дольше. Вдруг вижу, вбегают две девушки — хохочут и насквозь мокрые. Спрашиваю их с испугом, там что, дождь? А они отвечают — ливень! Ой… Я в ужасе вылетаю из магазина и вижу такую картину: дождь хлещет, как из ведра, на пятачке торговом, где дачникам витамины с грядок продают — ни души… кроме вас. Зоенька сидит одна в коляске и грызет яблоко, а ты, Дашенька, промокшая до нитки, стоишь у нее за спиной и на вытянутых ручках держишь над ее головой свою курточку…
Слушать мамин рассказ я больше не могла. Расплакалась так горько, что мама даже растерялась. Я очень хорошо помню тот день. Помню, как Дашка растянула надо мной свою куртку, а вечером, когда папа приехал домой, они с матерью умилялись до потери пульса. Очень хорошо помню, какое острое чувство обиды и зависти я тогда пережила.
… Лишь поздно вечером я осталась одна, и меня вдруг как ударило — Валерка-то меня обманул! Видимо, сегодня в лаборатории подтвердили положительный результат — поэтому у него слезы. Позвонила ему, несмотря на ночное время, разбудила и умоляла сказать мне правду. Он уверяет, что в лаборатории не был, а заплакал — сам не знает почему. Говорит, тоска грызет.
Хорошенький прожит денек! Все пустили слезу, но я и здесь была впереди паровоза. А сна между тем ни в одном глазу… Вообще с моей тыквой что-то творится. Не могу объяснить новые ощущения! Они появляются словно на грани бодрствования и сна и, надо сказать, ужасно изматывают.
7.03.
Сегодня воскресенье. Валерка сказал, что лаборатория не работает. Завтра — тоже красный день календаря. Придется ждать до вторника.
9.03.
О результате анализа можно будет узнать в среду.
10.03.
Позвонила Валерке в семь утра. Разбудила. Велела немедленно подниматься и ехать в лабораторию.
В одиннадцать он пришел ко мне и с мрачным видом направился на кухню.
В — Есть холодный тоник?
Я — Да.
В — Налей!
Я — Что тебе сказали?
В — Где?
Я — Хватит паясничать!
В — Ты почему на меня орешь?!
Я — Валер, какой результат?
В — Ты поняла, что на меня нельзя орать?
Я — Ты хочешь, чтобы я разревелась?
В — А мне, как бы, по барабану…
Я — Пожалуйста, скажи мне, какой результат анализа!
