Александра Таневич - На краешке любви
Женя добралась до конька крыши, встала там и огляделась. Огни города притягивали – так и хотелось лететь им навстречу. Но что это она? Матвей же сказал – вниз не смотреть! Женя повернулась в ту сторону, куда он убежал, и потихоньку пошла. Здесь была вполне ровная, пригодная для ходьбы тропка, а с раскинутыми руками идти по ней было еще легче. Вскоре девушка заметила впереди две фигуры. Они были не на коньке, а на скате крыши. Одна фигура – в юбке – стояла, а другая сидела в трех шагах от первой. Жене показалось, что Матвей подманивал к себе женщину, как делают это с голодной собакой, протягивая ей кусок хлеба.
Грушевский увидел напарницу на коньке крыши и застыл. Он явно не ожидал подкрепления. «Так-то оно так, но главное не оказаться для него обузой» – вот о чем подумала Женька. А в следующий миг женщина на крыше резко вскинула ногу, будто хотела лягнуть Матвея в челюсть, но Грушевский увернулся от удара и ловко поймал ее за ногу. Женщина грохнулась на железо и вместе с Матвеем медленно заскользила к краю крыши.
– Жень-ка! – ударил в уши девушки отчаянный крик.
Женька прибавила скорости. Добежав до места схватки, она присела и, держась за оторванный край железного листа, вытянулась вниз всем телом и каким-то чудом успела ухватить Матвея за пальцы, которые жадно сжали ее руку. Потом совместными усилиями они подтащили воровку к коньку. Ее юбка задралась, выставив миру грубые панталоны, цвет которых в полумраке нельзя было определить. И тут Матвей проделал такое, отчего Женьку чуть не стошнило. Он взял и содрал с женщины эти трусы, а под трусами... под трусами оказалось совсем не то, что девушка ожидала увидеть.
– Это... мужик?! – выдохнула Женя.
Воровка (как выяснилось, вор) изогнулась всем телом и снова попыталась лягнуть Матвея, но тот пинком отбил ногу, а затем, подобравшись, со всего маха ударил подлеца в челюсть. Вор потерял сознание.
Пока он лежал без движения, Матвей снял свой ремень и стянул мужику руки за спиной, оставив длинный хвост, как поводок.
– Женька, ну ты даешь! – сказал он, справившись с этой работой. – Если бы не ты...
Мужик зашевелился, Матвей дернул за поводок и заставил его подняться.
– Давай двигай вперед, придурок!
Он подтянул психу трусы, чтобы тому удобней было идти, и все трое не спеша пошли. У Жени сильно дрожали коленки, но она нашла в себе силы пройти несколько десятков метров и не свалиться вниз.
К чердачному окну молодая дружинница подбиралась уже ползком на пятой точке. В окне их ждал милиционер, у него было четыре звездочки на погонах. «Капитан», – догадалась Женя. Когда передавали задержанного ему в руки, он покачал головой:
– Вы не в цирке работаете, ребята?
– Студенты мы, – ответил Матвей, – но не циркового училища. Я экономист, а она – биологиня.
Капитан присвистнул.
– Давайте к нам в милицию, а? – предложил он.
Матвей и Женя нервно рассмеялись.
В университете Грушевский и Березуцкая стали героями. И когда их вызвали в приемную к ректору, они даже не удивились.
В кабинете стояла молодая женщина года на три старше Жени, которую, как показалось девушке, она уже где-то видела. Женщина бросилась навстречу вошедшим, хлюпая носом, словно собиралась заплакать, пожала им руки и тихонько, с чувством сказала:
– Ребята, не знаю даже, как вас отблагодарить. Приходите, что ли, ко мне, на Суслика посмотрите. Вы же его и не увидели толком.
Женя и Матвей недоуменно переглянулись.
– Ой, простите, вы же не знаете меня, – спохватилась женщина. – Я Татьяна, мама Костика, ребенка, которого украл тот псих. Вы сможете прийти к нам сегодня?
Где-то Женя слышала фразу, что добрые дела никогда не остаются безнаказанными. Сегодня Димка обещал сбежать в самоволку. Пока Женя размышляла, как бы повежливее отказаться, Матвей успел ляпнуть, что они обязательно придут.
Они долго думали, что бы купить ребенку, и вдруг Женька выбрала плюшевого мишку. Он был ярко-розового цвета.
– Ну что ж, – решил Матвей, – пусть будет Костику игрушка на вырост.
Женя не могла припомнить случая, когда бы ее так принимали. На гостей смотрели как на богов, не знали, куда посадить и что предложить. На столе были бутерброды с красной икрой, коньяк, оливки, всевозможные салаты, осетрина, жаркое из курицы... Прямо свадебный стол!
Ребенок спал, гости на него только посмотрели, и их тут же пригласили отобедать.
Петренко – муж Татьяны – оказался очень немногословным, а сама женщина, наверное от волнения, все время обзывала Матвея Мишенькой. Женя и Матвей выслушали все семейные легенды и в конце вечера действительно почувствовали себя героями.
Вдруг Татьяна сказала:
– Ну, мы теперь вроде как родственники. Я надеюсь, вы на свадьбу нас пригласите?
Женя судорожно икнула, чуть не поперхнувшись кусочком мяса, а Матвей спокойно сказал:
– Не на одну, а на целых две: когда она замуж будет выходить и когда я женюсь.
Татьяна посмотрела на них с непониманием:
– Ой, простите, я почему-то подумала, что вы без пяти минут жених и невеста.
Матвей показал Жене язык:
– Тили-тили-тесто, жених и невеста.
Все улыбнулись и почувствовали себя свободнее. Татьяна начала рассказывать смешную историю о том, как познакомилась со своим на тот момент будущим мужем. Произошло это на черноморском пляже. Петренко был старше Татьяны; его друзья пророчили ему быть холостяком до самой гробовой доски. Как-то раз он с друзьями отдыхал на курорте, и после двух бутылок пива Петренко поспорил с ними, что прямо сейчас, не произнеся ни единого слова, «завербует» себе отличную невесту. Друзья посмеялись, а он пошел вдоль пляжа.
– Представляете, – сказала Татьяна с придыханием, – все так и произошло! Мы познакомились за одну секунду, но Петренко и правда не произнес ни слова...
– И как же это он сделал? – с улыбкой спросил Матвей, глядя на покрасневшего мужа Татьяны.
– Это случилось по велению свыше, – продолжала взволнованно рассказывать Татьяна. – Он проходил мимо нас с мамой и вдруг вскрикнул, пошатнулся и чуть не упал прямо на меня. Надо же, прямо в том месте в песке лежал осколок бутылочного стекла. Представляете? А я тогда только в медицинский поступила, в сумочке везде бинт с йодом таскала... Представляете? Я тут же промыла ему рану минералкой, забинтовала, а потом он долго сидел на нашем полотенце, улыбался и молчал. Мне это показалось таким загадочным... Я представилась, потом его спрашиваю, мол, как вас зовут, а он мне: «Петренко». Мы с мамой так и повалились со смеху. Мама часто вспоминает этот момент. Говорит, он тебе сразу свою фамилию предложил, без обиняков... Представляете?
