Ирина Сафина - Чужой крест
— Вот! — воскликнула Лиза. — Я не хотела этого, не делала ничего специально! Я просто поступала так, как считала нужным в тот момент. Теперь я считаю, что должна помочь Татьяне Васильевне и Тривольскому.
Андрей Сергеевич прикрыл глаза ладонью, а затем, когда отнял ее, Лиза увидела, что его глаза полны влаги.
— Я горжусь тобой, — тихо проговорил Андрей Сергеевич и повторил: — Я горжусь тобой…
— Пап, можно тебя попросить?
— Конечно! Проси что хочешь!
— Можешь каким-нибудь образом сообщить Грачеву, что ты не станешь его обеспечивать, даже если он усыновит Сенечку?
— Грачев — это отец моего внука?
— Да, но видишь ли… Грачев дважды сидел в тюрьме, один раз за убийство. Про него узнавали, говорят, что он — бешенный и сильно пьет. Однако год назад Татьяна Васильевна случайно встретила его и проговорилась о твоем намерении обеспечить даже приемных родителей своих дочерей. Помнишь?
— Помню, — подтвердил Андрей Сергеевич. — Я и сейчас не отказываюсь от своих слов.
— Ничего не надо! Грачев решил заполучить твои деньги, только для этого он собирается доказать свое отцовство и забрать Сеню! Сенечке будет плохо с ним! Этого нельзя допустить! Ты сам можешь проверить намерения Грачева. Скажи ему, что не собираешься его обеспечивать, что это он, наоборот, должен обеспечить своего сына Сеню, доказать тебе, что он достоин звания отца. Увидишь, Грачев тут же откажется от этой затеи с отцовством! Ему нужны твои деньги на скорую руку!
— Хорошо, я сделаю это. А где он живет?
Лиза порылась в сумке и нашла клочок бумаги, на который она еще в доме Вольчинского переписала Калининградский адрес Грачева.
— Вот, — Лиза протянула отцу листок. — Только прошу, сделай это как можно скорее!
— Обещаю, — заверил ее отец. — Ты все же хочешь в Мякинино?
— Да! Мне очень надо.
Андрей Сергеевич тяжело вздохнул.
— Не хочу тебя отпускать, но ты ведь все равно уйдешь, верно?
— Верно, — согласилась Лиза. — Но мы теперь вместе, будем видеться каждый день! Нас ничто не сможет разлучить!
Андрей Сергеевич подошел и обнял дочь:
— Я никому не позволю помешать нам. Никому не позволю разлучить нас снова.
Отец отвез Лизу в Мякинино. Вместе с ней зашел в дом, сухо поздоровался с Татьяной Васильевной, познакомился с Тривольским.
Уборка еще не завершилась, за время безлюдия дом переполнился пылью, но кухня, гостиная и одна спальня уже сияли чистотой.
— Вот видишь, они справляются! — похвалилась своими подопечными Лиза.
— Ну, дай-то бог…
Стоя на пороге дома, Андрей Сергеевич вдруг сообразил, что они не обменялись с Лизой номерами телефонов. Выполнив эту процедуру, отец поцеловал дочь, и они распрощались. До следующего дня.
На следующий день Лиза с отцом увидеться не смогла. Андрей Сергеевич позвонил и сообщил, что вылетает в Калининград на встречу с Грачевым. Лиза одобрила его поступок и занялась устройством своих дел.
Отец отсутствовал пять дней. На второй день он позвонил Лизе, сообщил, что Грачев оказался именно таким подонком, как она и предполагала. Услышав, что даже в случае усыновления Сени получение денег от Лобачева ему не грозит, Грачев тут же пошел на попятную и отказался от всех притязаний. Еще Андрей Сергеевич сообщил, что у него в Калининграде появились неотложные дела, и он вынужден задержаться.
За эти пять дней Лиза также многое успела сделать. Во-первых, они с Татьяной Васильевной и Тривольским продолжали успешно расчищать дом, а во-вторых, устроились на работу. Все трое.
Случилось это так. Лиза с Тривольским отправились в местный магазинчик за провиантом. Их путь пролегал мимо кафе. Лиза не обратила бы на это заведение внимания, если бы не Тривольский, который вначале буквально прирос к месту, разглядывая вывеску, а затем еле передвигал ноги, оглядываясь. Лиза тащила не пившего уже три дня Константина буквально за шиворот.
На обратном пути Тривольский взмолился:
— Давай зайдем, — попросил он. — Я пить не буду, я ведь слово дал. А слово Тривольского — закон! Я только посмотрю, попрощаюсь…
— Конечно ты пить не будешь, — заявила Лиза, — я тебе денег не дам. А чего прощаться-то? В чем смысл заходить? Попрощайся мысленно, у вывески.
Тривольский подошел к двери, и вдруг воскликнул:
— Ого!
— Что там? — Лиза стояла рядом с полными сумками поодаль и не видела, что так удивило Тривольского.
— Тут объявление. Приглашают певца или певицу с хорошими данными. Слышь, Лиз, а у меня еще хорошие данные? — Тривольский хохотнул.
Лиза вздохнула, но улыбнулась:
— Константин, это судьба! Бери сумки, пойдем, спросим, хорошие у тебя данные или нет.
Хозяин кафе и персонал просили Тривольского петь на бис еще и еще. Он исполнил им две арии из опер, затем заставил прослезиться душевным исполнением песен из репертуара Фрэнка Синатры. У Лизы замирало сердце, когда она слушала Тривольского, исполняющего «Дорогу в ад», он спел ее ничуть не хуже Криса Ри.
Тривольского приняли на работу безоговорочно, и хозяин, утирая слезу, даже пообещал, что накинет к оговоренной зарплате «еще тыщенку».
Пользуясь моментом, Лиза выторговала место официантки для себя и посудомойки — для Татьяны Васильевны. Тому немало помог Тривольский, который заявил, что в противном случае его голос не будет звучать в этих стенах.
Так они устроились на работу.
Лиза уже отработала две смены, и в понедельник — утром первого выходного дня — собиралась спать до обеда, но ее поднял с постели телефонный звонок.
— Да? — сонно проговорила Лиза.
— Спишь, что ли? — удивилась Катька. — Время — десять утра!
— Я работала до трех ночи…
— Работала? Где?!
— Кать, не кричи, в голове звенит. Мы все втроем в местном кафе работаем. Тривольский поет, Татьяна Васильевна моет посуду, а я — официантка.
Катька расхохоталась. Лиза отодвинула от уха трубку — настолько пронзительным был Катькин смех.
— Ну, ты умеешь удивить! — проговорила Катька, когда немного успокоилась. — А Лобачев в курсе, что его дочь разносит выпивку в заштатной забегаловке?
— Кать, не начинай… Мне нужны деньги, да и за моими присмотр нужен…
Катька зашлась в новом приступе хохота.
— Все, не могу! — кричала в трубку Катька. — Уморила! Ей нужны деньги!
— Что ты ржешь? — возмутилась Лиза. — Ты всерьез думаешь, что я стану просить у отца?
Но Катька все не унималась, она хохотала и хохотала.
— Ты ненормальная! — в конце концов вынесла Катька свой вердикт. — Во! Я знаю, как тебя обозвать!
