Из развода с любовью (СИ) - Шевцова Каролина

Дверь рывком распахнулась, а палату сразу наполнил скрип колес каталки, которую везли две сосредоточенные медсестры.

- Разойдитесь, девочки. Давайте. Разве не видите, что мешаете?

Я вскочила с кровати и вжалась в стену, пропуская каталку, на которой лежала совсем молодая девчушка, лет 17, не больше, с бледным лицом, еще не отошедшая от наркоза. Еще одна обитательница палаты.

- Давайте, что уставились? Выходите. Не мешайте.

Новая порция приказов вытолкнула меня в коридор.

- Ладно, Фис, выздоравливай, - крикнула я, намереваясь поставить точку во всем этом нелепом и каком-то неестественном представлении. – Я пойду позову Олега, он в коридоре, разговаривает с врачом.

- Стой! – неожиданно громко выпалила Анфиса.

Она вскочила на ноги с необычайной прытью и вылетела вслед за мной в коридор. Как была. В необъятной ситцевой ночнушке. Не каждый день можно увидеть такое зрелище.

- Давай поговорим. Яна, нам нужно поговорить.

Я оглянулась. Бывшего нигде не было. Он либо действительно нашел лечащего врача Анфисы, либо ушел курить, либо сбежал куда-нибудь, где солнце и пальмы круглый год. За последнее я бы его не осудила, атмосфера в больничке была и впрямь гнетущая. Наконец я сдалась и кивнула на скамейку у стены. Анфиса стряхнула рукой несуществующие соринки и села на самый край, будто остерегаясь подцепить какую-нибудь инфекцию. Край ночнушки пополз вниз, едва не обнажив грудь, и я вдруг испытала какую-то острую жалость. Стянув с себя леопарда, накинула шубу на плечи подруги. Теперь она выглядела почти прилично.

- Теперь говори, что случилось.

- Такой день ужасный, все не задалось прямо с утра, Олег был очень зол на меня из-за этого развода, поцапались прямо перед его выходом, я сама не своя, Яна, веришь? И в таком состоянии села за руль. А потом так закололо в боку, что еле успела вывернуть руль с дороги, а потом вот. – Она замолчала на несколько секунд, а потом выпалила одним махом, кутаясь в мою шубу Яна, я беременна. Десять недель.

Месяц назад это было бы для меня ударом, два месяца назад я бы согнулась от боли, три месяца… Словом, тенденция была очевидна. Сейчас же мне было почти все равно. Нет, не так. От иронии происходящего хотелось расхохотаться.

- Олег знает?

- Еще нет. Яна… - Она схватила меня за руку, и я обратила внимание, как дрожат ее пальцы. Почти так же, как у мужа. – Я не хотела, чтобы так получилось. Никогда не хотела. - Почему-то сразу стало ясно, что говорит она не о беременности. – Просто… Пойми, я влюбилась. – Слова выскакивали, опережая друг друга, как будто она боялась, что я сейчас уйду, не дослушав. – Это получилось неожиданно. Просто Олег… Он такой. Ну, ты знаешь…

Я усмехнулась, выдергивая ладонь из захвата.

- Я знаю, Фис. Но ты могла бы мне сказать.

- Что сказать? Как это можно сказать? Прости, Яна, я влюбилась в твоего мужа? Ты бы поняла это? Приняла бы?

- Нет, нужно было рядить меня в свои корсеты по своему образу и подобию! Делать из меня ряженую шлюшку. Ты ведь так хорошо знала, что нравится моему мужу, - прошипела я, вдруг отчетливо понимая, что больше не злюсь.

История с разводом окончательно вытравила из меня остатки чувств, стащила розовые очки, заставила посмотреть на супруга с другой стороны, которая всегда оставалась от меня в тени. Он как луна поворачивался ко мне лишь одним боком. Теперь я увидела все и поняла, как далеко уже ушла от той себя, которая сделала мужа центром жизни, а подругу – опытным гуру в любовных делах. Они, когда-то так много значившие для меня, вдруг отошли на второй план, расчищая дорогу чему-то новому и более важному сейчас. А с ними ушло все, что мучило меня, тянуло назад, не давало жить.

- Ты сможешь когда-нибудь меня простить? – Анфиса опустила голову и ковыряла пальцем потертый дерматин.

- Да, - кивнула я, поднимаясь. – Думаю, я давно тебя простила. Знаешь, просто отболело.

Взгляд Анфисы взметнулся к моим глазам.

- И мы снова можем быть подругами? Яна, мне действительно тебя не хватало! - Она вскочила со скамейки, раскинув руки и намереваясь меня обнять, но я сделала шаг назад.

- Не до такой степени, Фис. Думаю, мы сможем иногда звонить друг другу. – Я подняла свою шубу, которая упала на пол от резкого движения подруги. – Иногда – чудесное слово, правда? Тем более, наши дети будут родней. Береги себя. Олегу расскажешь сама.

Бывший стоял на лестнице между этажами. Он озирался по сторонам и курил, выпуская дым в сложенный втрое шарф.

- Все с Анфисой в порядке, иди, лежит и ждет тебя. Хотя стой, - я замерла и снова посмотрела на мужа, растерянного и еще ни о чем не догадывающегося. – Олег, сбегай в Ямайку, мы проезжали ее по Станисловского, купи Фисе бульон и котлеты с пюре, тут просто отвратительно кормят.

Он непонимающе посмотрел на меня.

- Почему ты улыбаешься, Ян? Что-то случилось?

Только сейчас я поняла, что по моему лицу блуждает робкая улыбка. Как у Добби, который получил заветный носок и понял, что свободен. Я осторожно коснулась пальцами уголка рта, будто до сих пор не верила, что наконец могу дышать. Но дышала. Глубоко, жадно глотая воздух, я, кажется, снова начинала жить.

- Ничего, Олежек. Радуюсь тому, что наконец весна. Прощай. Хотя стой, знаешь что? Никогда больше не покупай лотерейных билетов, тебе просто фантастически не везет по жизни.

- Ян, ты о чем?

Я накинула своего леопарда и зашагала вниз, впервые не чувствуя тяжести, которая пригибала меня все последнее время. Расправь плечи, Яна, теперь все будет хорошо. Только все же лучше не испытывай судьбу и спустись по лестнице – лифт слишком ненадежен.

Глава 20

Сток набоек эхом разносился по темной улице. Это звучало зловеще. Ночь, убегающая женщина, безлюдные дворы. Для полной картинки не хватало маньячины с секирой за спиной, чтобы было понятно, от кого я так рьяно убегаю.

Сумка на длинном ремешке билась о бедро при каждом шаге. Пришлось остановиться, чтобы снять ее с плеча, прижать к груди и побежать дальше. На самом деле не было никакого даже самого завалящего маньяка, только один очень суровый принц, которого я пыталась догнать этой ночью.

Сегодня все пошло совсем не по плану. Суд затянулся, телефон сел, Анфиса вот…тоже… Когда я оказалась дома, то схватила Повербанк и помчала обратно в то же такси, на котором приехала. Переодеться, принять душ или даже зажевать печаль холодной котлетой времени не было. Из плюсов ужасного вечера – водитель оказался молчуном и не раздражал меня разговорами. А еще он, о чудо, слушал ненавязчивую музыку, а не радио Юмор ФМ. Из минусов, колымага, на которой мы ехали, сломалась, не доехав нескольких сот км до Мельницы.

Едва переведя дыхание, я занырнула в знакомую арку и почувствовала, как во мне просыпается адреналин. Я разогналась до такой степени, что чуть не врезалась в черную дверь.

Стоп, а почему это дверь была черной?

- Дядя Гриша, откройте, - осторожно постучала по стеклу. Тишина. Тогда я затарабанила сильнее: - дядя Гриша, просыпайтесь! Открывай сова, медведь пришел!

Не помогло. Внутри Мельницы не было никаких звуков, будто все здание впало в спячку.

Ожидаемо.

Можно было позвонить, но на звонки Игнатов не отвечал, полностью игнорируя вызовы, а потом отключил телефон вовсе. Наверное, он прошел зону регистрации и поставил авиа-режим.

Логично.

И совершенно не правильно.

Стоя на пустом крыльце бывшего офиса, я пару раз настучала пальцами по дверной ручке прилипчивый мотивчик от Валерчика. Его звучание странным образом успокаивало меня. Сердце постепенно замедлялось, а бок перестал колоть вовсе.

Наконец пришлось признать, что Я опоздала, что Игнатов улетел в свою дурацкую Москву, а дядя Гриша сел смотреть свой дурацкий сериал в подсобке, оттого и не слышал стук в дверь. Запахнув плотнее шубу, я повернула назад в сторону курилки. В крохотной беседке оказалась скамейка для дымящих пенсионерок из бухгалтерии, легкие которых работали гораздо лучше, чем ноги. Подобно Брикс, я уселась на лавку и выдохнула. Изо рта показалась тонкая струйка дыма, ночью зима снова вступала в свои владения не желая уступать ни пяди земли зазнавшейся сестрицы. Почки мерзли. И те, что на деревьях и те, что мои. Встав со скамейки, я обхватила себя руками и промаршировала на месте, высоко задирая колени. Теплее не стало, но голова отвлеклась от глупостей. Нужно было срочно придумать, что делать дальше: брать Мельницу штурмом, мчать в аэропорт как в лучших традициях кино или забить на всех, купить бутылочку вина и вернуться наконец домой.