Исцели меня прикосновением (СИ) - Грейси Анна

Радиона больше нет. Его тело теперь такое же холодное, как и сердце. Он больше никогда не сможет причинить кому-то вреда. Последняя связывающая нас ниточка оборвалась, и теперь я свободна.

— Ты как?

— Отлично. Мне хорошо как никогда прежде.

Мы садимся в машину и откинувшись на спинку сиденья я прикрываю глаза. Губы расплываются в улыбке. СВОБОДНА. И это так здо́рово!

— Полегчало?

— Ещё как.

— Куда теперь?

— Домой.

— Отличная идея.

Радиона не стало в тот злополучный день. Жажда убить соперника и сопротивление, оказанное правоохранительным органам сделали своё дело. Он отстреливался и за это схлопотал пару пуль в грудь. Влад говорил, что Радион умер не сразу. Захлебываясь, он до последнего клялся дьяволом, что доберется до нас, придушит Сашку собственными руками. А потом… Всё что он хотел сотворить со мной, Исаев отказался произносить, прокомментировав, что о подобных мерзостях не стоит знать.

Радион не был влюблён. Им овладевали похоть и одержимость мною. Зацикленность. Безумие. Болезнь. Он был болен не только разумом, но и душой. Страшно, что до последнего вдоха он так и не раскаялся, его душа давно почернела, и от этого было лишь одно спасение.

Чью-то смерть нельзя назвать спасением, но в его случае это было именно так.

— Заедем по пути в кондитерскую? Костик с Мариной приедут вечером. Ещё фруктов нужно купить.

— Ага. И соленых огурчиков прихватить.

Я выгибаю бровь, на что Саша начинает посмеиваться и рассказывать о том, как жене Костика вдруг посреди ночи захотелось клубники да ещё и с сухой рыбкой, и всё бы ничего, но в три ночи практически все магазины закрыты. К концу рассказа мы оба смеемся комментируя своеобразность пристрастий к еде во время беременности.

Вечером они приезжают и мы чудесно проводим время за разговорами, шутим и смеёмся, а уже чуть позже, когда Саша помогает убрать со стола и помыть посуду, я наполняю теплую ванну и нежусь в ней.

Вода смывает остатки дня и эмоции, оставляя за собой лишь спокойствие и блаженство.

— Что ты делаешь? — распахиваю глаза, в момент когда моих волос касаются руки любимого.

— Хочу вымыть их. — хрипло отвечает он и пожимает плечами. — Ты ведь не против?

Улыбка служит ему ответом. Саша скидывает с себя вещи и погружается в воду так, что я оказываюсь между его длинных вытянутых ног. Я замираю в каком-то удивлении и предвкушении чего-то нового, мы впервые принимаем ванну вместе.

— Ну же, смелее, облокотись о мою грудь и прикрой глаза, — сглатываю и делаю так, как он просит. — Я наполню этот день чудесными минутами. Тебе будет приятно. — добавляет приглушённо и более хрипло. Сев чуть ближе я понимаю в чём дело и сама начинаю гореть.

Он действительно моет мне волосы, неспешными движениями массирует голову.

— М-м-м-м…

— Я ведь говорил, что тебе понравится. — самодовольно заявляет он, прикусывая мочку уха, заставляя моё тело трепетать и дрожать. — А сейчас будет ещё приятнее. — выдыхает куда-то в район шеи, срывая с губ тихий стон.

Мы любим друг друга, нежно, неспешно, а затем страстно и со всей отдачей. Этот день заканчивается крепкими объятьями и признаниями. Этот день — новая страница в нашей совместной истории.

Мы ЛЮБИМ, и у нас это по-настоящему. Наша любовь прошла испытания, не смотря ни на что, она выстояла и теперь мы счастливы.

Да, определенно, МЫ СЧАСТЛИВЫ.

Конец

Бонус

Та самая ночь

— Что это за место? — спрашиваю с придыханием. Меня волнует то, что я вижу, и он, устроившийся сзади. Аж дух захватывает. Саша медленно ведёт горячей ладонью по животу, который тут же тяжелеет, и обнимает второй рукой, положив подбородок ко мне на плечо.

— Нравится? — я чувствую его возбуждение, оно смущает и пьянит одновременно. Я чувствовала его и раньше, множество раз, но сейчас всё иначе.

— Очень. Это твоя квартира?

— Наша. Мы будем жить здесь с тобой вместе.

На меня сначала словно ледяная лавина обрушивается, но не давая возможности понять что происходит, тут же погружают в пекло.

Дыхание становится тяжёлым и частым, тело горит и бьёт мелкой дрожью, оно начинает жить своей жизнью. Совершенно не слушается. Не поддается контролю.

— Если ты конечно не против, Кристина. — еле касаясь ведёт кончиком носа по шеи, хрипло шепчет на ухо.

Он просит согласия.

Я вижу как ему тяжело. Держать себя в руках, не послать всё к чертям собачьим и сорваться. Его лихорадит, и меня тоже.

— Согласишься? — напрягается ещё больше. В объятьях зажимает сильнее. Замирает. Ждёт.

Я счастлива лишь с ним. И никому не позволю всё разрушить.

— Да. — несмело срывается с пересохших губ полушепотом.

Эхом разносясь в тишине по комнате.

— Да. — чуть громче и увереннее. И это зелёный свет. Очередная попытка перейти границы, только теперь нет путей к отступлению.

Я прошла по тонкому канату, к тому, кто запал в моё сердце, и теперь стоя на краю обрыва смеюсь.

Короткое слово, решающее так многое.

Сегодня наша ночь, и она будет бесконечно длинной. Сегодня точно всё изменится.

Саша перебрасывает волосы на одну сторону и покрывает поцелуями открытый участок шеи. Медленно, трепетно, робко, слегка касаясь. Один, второй, третий, четвертый…десятый… Я сбиваюсь со счёта, вместе с окончательно сбившимся дыханием.

Тело горит. Сознание как в тумане.

Его губы — раскалённые угольки, обжигают и оставляют ожоги на коже. Руки ловко справляются с пуговицами на рубашке, ткань скользит по плечам гоняя стаями мурашки.

Ещё один этап, до которого мы доходили пару раз. Сейчас он развернет меня к себе лицом, медленно стянет с себя футболку и набросится с обжигающим поцелуем, а потом всё оборвется. Но вопреки моим ожиданиям Саша поступает иначе. Он оставляет горячие поцелуи между лопаток, возвращаясь снова к шеи, мочке уха, одновременно оглаживая живот, поднимаясь рукой все выше и выше, до задержки дыхания и электрических импульсов, пробивающих меня насквозь.

Ох…

Не сдерживаю рвущийся наружу стон, когда ловкие пальцы скользнув под ткань бюстгальтера задевают напряжённый сосок. Они играют с ним, превращая меня в сплошную вибрирующую массу. Пульс грохочет в висках, сердце норовит вырваться наружу, внизу живота всё пульсирует и трепещет.

— Са-ша-а… — с придыханием произношу имя любимого, в попытках то ли остановить, то ли продолжить быстрее. Я не понимаю себя, теряю связь с реальностью, всё, что сейчас испытываю — со мною впервые.

Я горю. Тлею в его руках.

И кажется, медленно умираю.

Его ласки — пытка. Поцелуи — пекло, в которое он бросает меня снова и снова.

— Девочка моя. Родная. Милая. — хрипло шепчет между поцелуями, скользя свободной рукой по плечу, шеи, скуле, очерчивая контуры губ, слегка надавливая на них, поддевая пальцами лямочку, а затем виртуозно расстегнув маленькие крючки, освобождает напряжённую грудь для дальнейших ласк.

Я думала, что не может быть мучительнее, чем сейчас. Не думала, что может быть настолько жарко и томительно. Но оказавшись к нему лицом к лицу, я рассыпалась окончательно. Его горящий желанием взгляд испепелил меня.

Безумный. Жаждущий. Прекрасный.

Он манил и пьянил, погружая всё глубже и глубже в пучину, поглотившую полностью радужку его глаз. Я тонула в них, забываясь, отрезая себя от действительности.

Он дышал часто и рвано, в такт моему дыханию. Глаза в глаза. Пара минут на паузе. Саша словно проверял мою выдержку, пытался понять, насколько далеко я пойду.

Я хочу попробовать. Только с ним я хочу перейти границы.

Порочная улыбка, решимость, и мои губы в его плену. Он понял меня без слов. Напористо, жгуче терзает губы, проникая глубже. Словно наказывая, за столь долгое ожидание. Руки не уступают языку, такие же требовательные и настойчивые. Зарываются в волосы, оглаживают грудь, талию, бедра, срывая гортанные стоны.

— Прикоснись ко мне, Кристина. — на миг останавливается, чтобы снять с себя рубашку и стянуть брюки, а затем вновь возобновить страстный танец языков.