Татьяна Герцик - Самое ценное в жизни
– Завтра придется заскочить в правление с утра на пару часов. Ты не хочешь позвонить домой, сообщить радостную весть?
Она отрицательно мотнула головой.
– Нет, родные сразу примчатся, и мама дико расстроится, увидев меня в таком состоянии. А у нее и так нелады с сердцем. Окрепну, тогда и скажу.
С любовью посмотрела на сына, перепеленутого и снова крепко спящего в своей кроватке.
– Как мы его назовем?
У Владимира гулко бухнуло сердце. Она сказала «мы»! Оговорилась или нет? Радостно спросил:
– А как хочешь?
Она немного задумалась.
– Надо бы выбрать имя по святцам.
Он достал календарь и прочитал нараспев, как дьяк в церкви:
– Африкан, Максим, Федор, Александр…
Она прервала его на Александре:
– Хорошее имя. Пусть будет Саша.
На следующее утро Владимир ушел в контору к восьми часам, уложив малыша рядом с мамой. Поставил на журнальный столик, стоящий около кровати, стакан клюквенного морса для Татьяны и бутылочку с водой для сына.
Сашка безмятежно спал, мамочка рядом с ним, отдыхая и набираясь сил. Проснулась лишь через несколько часов от вопля голодного парня. Владимир был уже дома, заботливо заглянул к ней, переложил после кормления сынишку в кроватку.
Через несколько дней она почувствовала себя гораздо лучше. Захотелось выйти на улицу, вдохнуть сладкий весенний воздух. Владимир выкатил на улицу коляску с ребенком, оставил под окном, а сам вернулся за ней. Но она, не желая его помощи, уже сама выходила из дверей. Видя ее упрямство, он укоризненно покачал головой, обвил рукой талию, не давая увернуться, и медленно повел по дорожке вдоль дома.
Татьяна хотела отстраниться, но, почувствовав легкое головокружение, послушно пошла рядом. По дороге огляделась вокруг. Какая теплынь! Почти лето! И всё так же, как в прошлом году. Старые качели, яблони и клены вперемешку. Она с горечью вспомнила безмятежность прошлого лета. Вслед за сожалением об утраченном вновь нахлынули разочарование и досада. Как же она была тогда наивна, верила в любовь и счастье…
Владимир, почувствовав смену ее настроения, тревожно заглянул в глаза и огорченно нахмурился.
Они не спеша, в напряженном молчании шли по гравийной дорожке. Владимир толкал перед собой коляску, а Таня держалась за ее ручку. Шагов через сто поняла, что утомилась, но упрямо продолжала шагать вперед. Но он заметил ее прерывистое дыхание и молча повернул обратно.
Вокруг пели птички, цвели яблони, испуская нежный аромат, и она с удовольствием решила, что сегодня же попытается набросать эскиз хотя бы акварелью. Подняла глаза повыше и замерла, глядя на дом. Перед ней была точная копия картины с домом ее мечты. Не считая старых качелей, которых на картине не было, всё остальное было так же: цвет, отделка. Она посмотрела на мужчину. Он стоял рядом, сжав губы так, что они побелели, и не мог взглянуть на нее.
Татьяна изумленно протянула:
– И когда же ты это сделал? Ведь перекрасить такой дом – это не шутка!
– Еще в апреле, как только солнышко начало пригревать достаточно, чтобы нормально высохла краска. – И тихо добавил, уставившись в землю: – Я и картины повесил обратно, привез из твоей городской квартиры. Будешь покрепче, поднимемся в мастерскую.
Про картины говорить было слишком больно, и она, отвернувшись и закусив губу, побрела к дому, ничего не ответив. Он с понурой головой шел следом.
Через месяц, когда ей разрешили сидеть, позвонила родителям и сообщила о прибавлении в семействе. Родители и сестра с мужем, забрав племянников, примчались на следующий же день. Попеняв на ее скрытность, полюбовались на крепенького малыша.
Перед отъездом женщины сидели на кухне, с удовольствием потягивая заваренный Владимиром крепкий чай, закусывая сдобным печеньем его же приготовления. Настя, с восхищением оглядывавшая заново отделанную кухню, и смаковавшая очередную печенюшку с изюмом, заявила:
– Знаешь, Таня, тебе крупно повезло. Далеко не каждый муж будет так нянчиться с женой, как Владимир – с тобой! Обычно всё бывает наоборот. Жена хоть сдохни, но обед приготовь! И не важно, что у нее температура под сорок и ей в кровати лежать нужно, причем одной! А твой муж по одному твоему сморщенному носику знает, чего тебе хочется! А как вкусно готовит! Уж извини, но у тебя так никогда не получится!
Мать поддержала:
– Да, Владимир очень внимательный. И умелый. Отец у нас неплохой, но, чтобы заставить его что-нибудь испечь – Боже сохрани! Не царское это дело!
Татьяна скептически хмыкнула, не желая поддерживать царившую в их умах эйфорию.
– Просто он очень домовитый. Осталась сметана с молоком, вот и испек, чтобы не пропали продукты. – Стараясь быть объективной, кисло добавила: – Хотя он всё делает хорошо.
Мать с сестрой не оценили ее недюжинные усилия оставаться бесстрастной, понимающе переглянулись и замолчали.
Уехали гости вечером в воскресенье, досадуя, что на следующий день всем на работу.
Дни покатились обыденной рутиной. Уход за малышом, картины… Таня всё ждала, когда же Владимир сообщит своим родителям о рождении внука, но он молчал. Она не выдержала, и, как-то вечером, уложив малыша спать, осторожно поинтересовалась у готовившего ужин Владимира:
– Ты ничего не собираешься говорить своим родителям? Ведь сыну скоро пять месяцев. Нехорошо как-то…
Он нервно брякнул крышкой кастрюли.
– Скажу, но попозже.
Татьяна недоумевающе переспросила, не в силах понять, почему нужно скрывать рождение сына. Конечно, она тоже не сразу сказала родным об этом замечательном событии, но у нее на это были уважительные причины. Если бы она чувствовала себя хорошо, позвонила бы еще из роддома.
– Почему? И когда это попозже?
Он помялся. У Татьяны дружная любящая семья, и ей странно, когда единственный сын так далек от родителей. Смущенно объяснил:
– Понимаешь, у меня с ними сложные отношения. Отец инженер, мать бывшая учительница. Бывшая, потому что давно уже обитает в разных выборных органах. Сейчас в городской думе, депутатствует. Активная она очень. Командирша от природы, одним словом. Ни с кем не считается, только с собой. Что она решила, то и должно быть. Не хочу, чтобы она и тебя доставала.
Татьяна призадумалась. С такой свекровью действительно лишний раз встречаться не хотелось. Ей даже понравилось его стремление защитить ее, пусть даже таким нелепым образом – скрывая от родителей рождение единственного внука.
Но вскоре они нагрянули сами, без лишних предупреждений.
Утром в субботу Татьяна, покормив сына, снова задремала и проснулась от безапелляционного, хорошо разработанного громкого голоса.
– А чего это она спит среди бела дня?
