Юлия Добровольская - Любовники
— Не говори глупостей, — сказала Дина, но ей стало неловко за свой не менее глупый поступок, который она мотивировала тем, что лучше будет не раздражать Веру и снять сережки. — Вот так, Вера, и живу. А ты как живешь? Это у тебя второй? Или первый? — Она кивнула на Верин живот.
— Это у меня, Турбина, третий. И я горжусь своим вкладом в дело прироста населения великой страны!
— Вер, расслабься, будь как дома. Мы с тобой сто лет знакомы. Ну что ты кривляешься?
— Ладно, не буду. — Вера понемногу сдавала свои позиции. — Это я так, нервы…
— Когда рожать?
— Через пару недель… Если раньше не попросится.
— Что ж ты такие сумки тягаешь, в час пик по магазинам ходишь?.. Затолкают ведь и не заметят.
— А кто мне продукты купит, если не я? — зло ответила Вера и с жадностью откусила кусок торта.
Дина решила больше не касаться этой темы и тоже принялась за торт.
— А можно мне еще чайку? Я такого даже не нюхала… вкусный. — Вера отвалилась на спинку стула. — Расскажи, как живешь? — Она заметно подобрела, оттаяла.
— Живу хорошо.
— Ну да, понятно… Все счастливые семьи счастливы одинаково… Рассказывать, типа, не о чем.
— Почему… Рассказывать есть о чем. Просто в двух словах так и есть: все хорошо. Не начинать же со дня сотворения мира.
— Чья хата? Твоя?
— Наша. А вообще это квартира Константина Константиновича, от бабушки осталась.
— Так ты с Коконом?.. — Лицо Веры выражало не просто удивление: похоже, до такой степени ее не изумили бы даже разверзшиеся небеса.
— Ты же знала. Чему ты так удивляешься?
— Я думала, он уже давно тебя бросил!.. — Она все еще не могла прийти в себя. — Да… ни хрена себе!.. Вы что, поженились тогда?
— Нет. Мы не женаты.
— Как?.. Вы не расписаны?! А чё это так?
— Так получилось.
Верино лицо тут же приобрело прежнее выражение самоуверенности и независимости.
— У него небось жена где-нибудь и ребенок. — Добавился налет искушенности и превосходства. — Да? Что молчишь?
— Да. Именно. Только все не так просто, как ты думаешь… — Дине не хотелось объяснять Вере подробности. Ей вообще не хотелось больше разговаривать с Верой. Но не выгонять же ее…
— Ой, ладно, только не надо ничего объяснять! Кобель, он и есть кобель… — Она спохватилась и попыталась загладить вырвавшуюся, даже ей понятную, бестактность снисходительным тоном: — Не, ну сейчас он, наверно, другой стал? Да?
— Вер, давай не будем! Тебе же интересней не то, как мы на самом деле живем. Тебе интересно совсем другое. Но я тебя разочарую: мы совершенно счастливы и по-прежнему любим друг друга. Расскажи о себе. Чем занимаешься? Где работаешь?
— Там, где платят больше, там и работаю. Только наукой под названием «органическая химия» там не пахнет. Там пахнет говном и… и мочой. Моих-то детей кормить некому, кроме меня.
Дина не хотела вдаваться в подробности и спрашивать, где же их отец.
— Чего ж ты не спрашиваешь, почему их папаша не кормит? А? — Лицо Веры опять сделалось злым.
— Вер. Не надо! Хочешь рассказать, расскажи. Я тебя за язык не тяну. И успокойся. Ты же знаешь, что все это на твоем ребенке отразится.
— На моем ребенке уже отразилось все, что только можно и что нельзя.
Вера вдруг закрыла лицо руками и зарыдала — громко, зло. Потом так же резко успокоилась и посмотрела на Дину. Ее рот был перекошен, глаза смотрели с ненавистью.
Дина уже не в первый раз пожалела, что пригласила в гости человека, натуру которого знала как свои пять пальцев, с которым общего у них никогда не было и, как оказалось, быть не могло. И чем дальше во времени, тем пропасть между ними будет больше и непреодолимей.
— Вот почему… почему у тебя, Турбина, все так всегда гладко в жизни получается? — Вера вытирала мокрое лицо салфеткой, размазывая тушь по щекам. — Училась на пятерки… Оторвала самого красивого мужика!.. Живешь не расписанная… в такой квартире роскошной, в центре города… Одета всегда лучше всех… Почему?! Ну, скажи!
— Ты хочешь знать ответ или уязвить меня пытаешься?
— Ответ хочу знать. — Вера сбавила обороты. Она положила себе еще один кусок торта. — Учиться никогда не поздно. Вдруг чего в жизни пойму, умная стану. — Она снова поняла, что говорит неподобающим тоном. — Ладно, ты не бери в голову… Я психованная просто до чертиков.
— Не знаю, Вера, как тебе объяснить… Просто я хорошо знала, чего хочу, а чего не хочу.
— Ага! А я не знала, да? Я, выходит, страх как хотела за пьяницу и козла выйти, впятером в однокомнатной квартире жить на выселках…
Зазвонил телефон. Дина сказала Вере:
— Извини, пожалуйста. — Она взяла трубку: — Да?.. Да, Костюша, уже дома. Гоша в музыкалке, у него сегодня три урока… Вот-вот должен быть… В театр? Сегодня? Куда?.. Здорово! Конечно, с удовольствием! И Мишка с Машей?.. Ладно, жду тебя с ужином, и пойдем. Целую! Пока.
В Вериных глазах снова заблестели слезы, а лицо превратилось в маску ненависти.
— Костюша… в театр… целую… — передразнила она Дину. — Квартира, бриллианты… — И снова грязно ругнулась.
— Вера, — сказала Дина твердо, — я, конечно, понимаю и твое положение, и твое состояние, но… или мы разговариваем спокойно, или уходи. Я перед тобой ни в чем не виновата и оправдываться за свое счастье не намерена. Я готова тебе помочь, если смогу. Но выслушивать твои подколы и грубости не намерена.
Вера опустила голову и без вступлений начала:
— А меня мой в первый же год бить начал… беременную… — Из ее глаз текли слезы, но она их словно не замечала. Они падали на шерстяную кофту, как и пальто, слишком тесную для Вериного живота, и скатывались по ней прозрачными горошинками куда-то под стол. — Так просто бил. Силушку некуда девать было. А потом по бабам пошел… Придет с загула — меня бьет… Какой только заразы в дом не таскал… только от сифилиса мы еще не лечились…
Она взяла салфетку и высморкалась с вызовом.
* * *Дина, конечно, не впервые становилась свидетелем исповеди несчастных жен, но понять до сих пор не могла, как можно поливать грязью своего мужа и продолжать жить с ним под одной крышей, спать в одной постели?.. Если уж о том, какой у тебя непутевый мужчина, узнал кто-то посторонний, ты должна оставить его! А по большому счету, даже если вы и расходитесь — зачем посвящать кого-то в семейные проблемы: ведь, поливая грязью свою половину, ты пачкаешь и себя! Во-первых, тем, что позволяешь себе говорить о ком-то плохо за глаза. А во-вторых, если с тобой плохо обращается муж, это вовсе не обязательно означает, что он дрянной человек: а все ли так в тебе самой, в твоем отношении к нему, в твоем поведении?..
