Анна Берсенева - Портрет второй жены
– Почему за меня? – спросила она.
– Разве это надо объяснять? – Он смотрел на нее, не отводя взгляда, и Лизе казалось, что тонкий невидимый луч соединяет их глаза. – Можно я просто так на тебя посмотрю?
Ее поражала его неожиданная робость. Юра не был болтлив, но она ни разу еще не чувствовала, чтобы разговор доставлял ему затруднения. Теперь же он казался ей растерянным мальчиком, и это новое, непривычное его состояние наполняло ее каким-то щемящим чувством.
– Правда, Юра, – сказала Лиза через минуту. – Удивительное вино, никогда такого не пила!
– Что, лучше «Мюзини»? – улыбнулся он. – Я «Мартеля» выпью, да?
Он порывисто поднялся и достал из бара начатую бутылку. Плеснул в тот же высокий бокал, в котором только что искрился «Бахчисарайский фонтан», но не выпил, а остановился рядом с Лизой. Она подняла глаза. Юра смотрел на нее, и ей показалось, что непреодолимый магнит притягивает ее к нему.
Она забыла о гнете, который ощущала в этом чужом пространстве, о своем недавнем смущении, смятении, растерянности, – она приподнялась навстречу его призывному взгляду и сама не заметила, как ее руки легли на его плечи.
Тот удивительный внутренний жар, который Лиза впервые ощутила, танцуя с Юрой «кадриль», снова охватил ее, когда она почувствовала его тело под тонкой рубашкой. А губы у него, наоборот, были прохладные, нежные и твердые одновременно… Их первый поцелуй напоминал вдох, перед тем как броситься в глубокую воду, и длился он, пока не потемнело в глазах.
Юра обнимал ее, прижимая к себе, и Лизе казалось, что ее тело впадает в его тело, как река. Иногда, на мгновение отрываясь от ее губ, он прикасался пальцами к ее волосам, щекам – нежным, летящим движением – и снова прижимал к себе, словно проверив, что она действительно существует, что не пропала, пока глаза его были полузакрыты во время поцелуя.
Лиза не знала, сколько длились их объятия, сколько поцелуев уместилось в каждой минуте. В какой-то момент ей показалось, что она взлетает в воздух, и прежде чем она поняла, что это происходит на самом деле, – Юра уже держал ее на руках, как ребенка, и ее руки обвивали его шею.
Он пронес ее по коридору, через полусвет и полутьму, осторожно опустил на кровать и сам сел рядом с нею, наклонился, не в силах ни на секунду оторваться от нее. Лиза почувствовала, как его губы скользят по ее щекам, по шее, как его поцелуи обтекают ее ключицы, вливаются в ложбинку груди. Страсть и нежность смешались в ее душе, страсть и нежность!
Его сияющие глаза были теперь открыты, она видела их почти вплотную к своим глазам, и ей казалось, что прямо из его глаз исходит шепот:
– Милая моя, любимая, как же я жил без тебя…
И она отвечала ему – его губам, глазам, – она шептала слова любви единственному человеку, в каждом вздохе которого заключалось счастье ее жизни.
Она расстегнула его рубашку и в то мгновение, когда обнажились его плечи, – увидела, что и ее тела больше ничто не стесняет: платье словно само собою исчезло, упало на ковер.
Все происходило само собою, незаметно подчиняясь движениям его рук. Они уже лежали, прижавшись друг к другу, поверх прохладного покрывала, и Лизе казалось, что Юра целует ее всю, что на все ее тело хватает его губ и рук. И она целовала его плечи, грудь, пальцы, когда они оказывались рядом с ее губами, – и тут же вновь встречались губы, сливаясь в поцелуе.
Тело его полыхало, как огонь, но не обжигало, а лишь горячило. Лиза чувствовала, как растет его желание, как все более прерывистым становится дыхание. Ему, как и ей, хотелось одновременно и продлить наслаждение взаимных ласк, и поскорее слиться совсем, ощутить общий трепет тел, погруженных друг в друга.
Неожиданно Юра оторвался от ее губ, Лиза почувствовала, как его поцелуи скользят вниз, ласкают ее живот, как его голова опускается еще ниже, – и, пронзенная наслаждением, как ударом, она погрузила пальцы в его рассыпающиеся волосы. Может быть, она даже сделала ему больно, сжимая пальцы, едва не теряя сознание от непрерывного тока, вливавшегося в ее тело.
Потом, в то самое мгновение, когда наслаждение почти достигло высшей точки, – Лиза почувствовала, что Юрино прерывистое дыхание снова щекочет ей шею, что он уже двигается в той тайной глубине, куда только что стремились его губы.
Она чувствовала внутри себя каждое его движение, хотя восторг охватывал ее всю, выплескивался счастливыми вскриками. Все, что происходило с ними сейчас, происходило одновременно. Они не просто принадлежали друг другу – они были друг другом, как будто никогда и не существовали раздельно и никогда больше не будут раздельно существовать.
Юрины глаза снова были полузакрыты, по лицу его волнами пробегали чувства, которые сотрясали его тело.
И самое сильное его содрогание Лиза ощутила в себе вместе с собственным, пронзившим ее сильнее тока, сильнее одной только телесной сладости, – так, как пронзает осуществленная любовь!..
Юра застыл над нею, словно возвращаясь откуда-то. Пот струился по его лицу, падал на Лизины губы солеными каплями, смешиваясь с ее счастливыми слезами.
Полумрак спальни охватывал их, лежащих теперь рядом в объятиях друг друга. Юра целовал ее лицо с невыразимой нежностью, его глаза полны были нежностью, но Лиза совсем не чувствовала в нем спокойной удовлетворенности. Наоборот, видно было, как он взволнован, как порывается что-то сказать.
– Лиза, Лизонька! – вдруг произнес он, слегка отодвигаясь от нее. – Можно я закурю?
– Конечно, Юра, о чем ты спрашиваешь!
– Я волнуюсь, мне так много надо сказать тебе… Нет, не много! Лиза, хорошая моя, я люблю тебя – и это все, что я хочу тебе сказать. Я представить не мог, что это так…
Его слова сотрясали теперь ее душу так же, как его тело сотрясало только что ее тело.
Юра протянул руку к столику рядом с кроватью, вспыхнул огонек сигареты, ярче высвечивая его лицо. Он словно боялся взглянуть на Лизу, пытаясь справиться со своим волнением. Тут же затушил сигарету в пепельнице, стоящей на столике, и снова обернулся к ней.
– Юра, милый, хороший мой, почему ты так взволнован?
Она вглядывалась в его лицо, стараясь разгадать причину его тревоги, но не могла понять… То, что она услышала, прозвучало так неожиданно, что Лиза едва не заплакала.
– Я не мог поверить, что ты можешь меня любить.
Услышать эти слова от самого удивительного, самого необыкновенного мужчины, какого она видела в жизни, – как непонятно это было, как необъяснимо! Но она не стала убеждать его ни в чем. Какие слова могли передать то, что происходило сейчас в ее душе?
– Единственный мой, я тебя люблю, – сказала она, приникая к нему, и он прижался щекой к ее волосам, замер, точно ее слова продолжали звучать в нем.
