Джоджо Мойес - Танцующая с лошадьми
– Возможно, если захотите когда-нибудь стать приемными родителями, вам будет легче с детьми помоложе. Не думали стать зарегистрированными приемными родителями? – Не имеет смысла рассказывать о финансовых преимуществах, подумала Рут. Непохоже, чтобы у пары были финансовые проблемы. – Приемных семей не хватает, столько нуждающихся детей.
– Знаю, – тихо сказала миссис Макколи.
Рут заметила, как муж погладил руку жены тыльной стороной ладони. Нежно. Выражая поддержку. Она почему-то покраснела.
– Мы подумаем об этом, – ответил он. – Пока что будем решать проблемы по мере их поступления.
Сара нашла записку под дверью кладовой. Открыла дверь и подняла листок бумаги.
Развернула – почерк незнакомый.
Привет, Циркачка, прости, что не смог сказать тебе лично, но я уезжаю в Штаты. Заболела моя сестра Арлен, и, так как у нее никого больше нет (глупая женщина распугала трех мужей), я должен ей помочь.
У Мальтийца Саля есть ключи, и он будет кормить моих животных, но ты за ними тоже присматривай, ладно?
Передай Капитану, мне жаль, что не смогу навестить его в эти выходные, но я вернусь через пару недель. Принесу ему бутылочку «Джимми Бима», если удастся протащить мимо зверских медсестер.
К. Дж.
Сара аккуратно свернула записку и положила в карман. Отъезд Джона потряс ее. Она знала, что у него имеется сестра в Америке – он постоянно шутил над тем, какая она некрасивая, – но всякий раз, когда он изредка уезжал навестить ее, Папá оставался за хозяина. Теперь, без него и без Джона, двор осиротел. Это ненадолго, уговаривала она себя. Скоро все наладится.
Заморосил дождь, на булыжниках образовалась слякоть от клоков сена и рассыпанного корма. Сара повесила пальто на крючок и переоделась в старую куртку Папá, которую он надевал поверх одежды, чтобы не запачкаться. Зная, что работа отвлечет ее от тревожных мыслей, она налила свежей воды в миску Шебы, потом пошла к лошадям, поправляя съехавшие попоны, проверяя, надежно ли закрыты двери стойл. Почистила стойло Бо, сменила сено и воду, проверила его ноги, прогнала кур и новую незнакомую козу, потом остановилась поболтать немного с Ранджитом из «Радж-Паласа», который зашел купить яиц. Наконец вернулась в кладовую, чтобы переобуться в школьные туфли.
Она собралась запереть висячий замок, когда вспомнила о деньгах в конверте. Полезла в карман и вздрогнула, почувствовав, как кто-то положил руку на ее шею. Она резко обернулась, готовая дать отпор.
– Что такое? Думаешь, я сумасшедший, который собирается на тебя напасть?
Мальтиец был под кайфом, в тусклом свете кладовой блеснул его золотой зуб в углу рта. Он погрозил ей пальцем.
Она задрожала, медленно подняла руку к шее.
– Оставляешь мне любовное письмо, Циркачка?
Он взял у нее конверт, продолжая держать зажженную сигарету в другой руке. Ноги широко раздвинуты, будто он подчеркивал, кто здесь хозяин. Запах лосьона после бритья и табачного дыма перебивал тонкий сладковатый аромат сена и фуража.
– Не обязательно писать, ты всегда можешь сказать мне лично.
– Деньги, – сказала она охрипшим голосом и смутилась. – Ваши деньги.
– А-а… – Он взял конверт, коснувшись ее пальцев.
– Мне надо идти. – Она подняла школьную сумку, но он жестом остановил ее.
Вскрыл конверт и заглянул внутрь. Нахмурился и протянул ей:
– И что это такое?
– Деньги за аренду. За две недели. За сено и корм.
Дождь снаружи усилился. Внутрь прокралась Шеба, на лохматой шерсти капли блестели, как драгоценные камни. Под арками железнодорожного моста заржала лошадь, перебирая копытами на бетонном полу.
– И?.. – Он смотрел выжидательно и улыбался неестественной улыбкой.
Она сглотнула:
– У меня нет.
– Ты о долге?
– Да.
– Знаешь, тебе повезло, что я оставил за тобой стойло. – Мальтиец присвистнул и покачал головой. – Две недели назад ты забираешь лошадь и даже не ставишь меня в известность. По-твоему, это прилично?
– Я не…
– Я держал это стойло для тебя, Сара. А мог бы сдать двадцати другим. Потом приводишь его назад как ни в чем не бывало. Даже спасибо не сказала.
– Но я же сказала, что не виновата. Это…
– Милочка, мне плевать, кто виноват. А вдруг ты снова исчезнешь? И плакали мои денежки? У тебя ключи. Да ты завтра вместе со своим конем сможешь быть на полпути к Тимбукту, кто тебя знает.
Он придвинулся к ней, воротник сорочки был на уровне ее глаз.
У нее пересохло во рту.
– Я не сбегу, – сказала она тихо. – Я всегда оплачиваю свои долги. Папá всегда оплачивает свои долги. Джон это знает.
До этого у нас никогда не было долгов, подумала она.
– Но Джона нет. Твоего Папá нет. И это мой двор теперь, а не их.
Ей нечего было ему ответить.
Над арками прогрохотал поезд, огни из окон на миг осветили маленький двор. Тысяча людей проезжали над ними домой, где их ждала спокойная безопасная жизнь. Саль склонил голову, будто обдумывал что-то. Потом подошел ближе, еще ближе, слишком близко. У нее перехватило дыхание.
Он понизил голос:
– Твой Папá болен, Сара.
– Знаю, – прошептала она.
– Твой Папá очень болен, судя по тому, что говорит Джон. Поэтому хочу, чтобы ты мне кое-что сказала. Как ты собираешься вернуть долг?
Голос звучал мягко, музыкально, словно он пел, но это не могло скрыть угрозу. Он стоял так близко, что она чувствовала его теплое дыхание на своем лице, мускусный запах его лосьона, кожаной куртки и чего-то еще, мужского и незнакомого.
Она смотрела в пол. Она слышала нехорошие слухи о Мальтийце Сале. Что с ним шутки плохи. Что он сидел в тюрьме, водился с дурной компанией и занимался делами, о которых не задают вопросов.
– Итак?
– Я вам сказала…
– Ты мне ничего не сказала. Как я уже говорил, я думал, ты смотала манатки. Я должен быть уверен, что ты заплатишь. – Его взгляд жег ее. – Сара, мы должны что-то придумать. – (Она смотрела на него, моргая, пытаясь скрыть дрожь.) – Мы должны придумать, как ты сможешь вернуть мне долг.
Неужели он не понимает, что это единственное, чего я хочу? Этот долг тяготил ее. У нее сосало под ложечкой, когда она думала о нем. А она думала об этом каждый раз, когда ехала в конюшню, и встречи с Бо приносили все меньше и меньше радости. И не было никого, кому бы она могла довериться. Никого, кроме Мальтийца. Только он мог снять с нее этот груз.
– Могу убирать навоз, – пробормотала она.
– На это есть парни, Сара.
