Робин Пилчер - Океан любви
— Нет, это правда. Теперь я буду жить в одной из этих небольших «солонок с крышей»[5].
— Ну, в таком случае это просто прекрасно! Теперь, — он начал хлопать ладонями по карманам, — куда я подевал этот конверт?
— Он здесь, Клайв. — Дотти оторвалась от экрана компьютера, держа конверт в руках. — Ты оставил его мне для сохранности.
Клайв неодобрительно воскликнул, подняв брови в недовольстве на самого себя:
— В следующий раз, я, точно, где-нибудь забуду собственную голову. — Он подошел к Дотти и взял конверт, вручая ей взамен бумагу с новым адресом Дэвида. — Дотти, будь другом, введи, пожалуйста, эти данные в компьютер.
Затем он вернулся к Дэвиду и протянул ему конверт.
— Я думаю, тебе понадобятся кое-какие деньги на первоочередные расходы, так что возьми аванс зарплаты за неделю.
Дэвид отрицательно покачал головой и протянул пакет обратно.
— Клайв, ты не должен…
Клайв отступил и сделал останавливающий жест рукой.
— Нет, я настаиваю, — засмеявшись, сказал он, — если тебе будет от этого легче, я поделюсь с тобой и скажу, что я делаю это по отношению ко всем, кто работает у меня. Это всего лишь небольшая уловка, которая помогает мне заручиться их лояльностью! И все, что тебе нужно, — это просто заходить сюда в конце каждой недели, и мы будем рассчитываться с тобой. О’кей?
Дэвид положил конверт в задний карман брюк:
— Да, это просто здорово. И спасибо еще раз.
— Пожалуйста! — Клайв положил руку ему на плечо и направился к двери. — И ради всего святого, пожалуйста, не спасай детей в бассейне каждый день. Я не хочу, чтобы меня вынудили платить тебе надбавку к заработной плате за опасные условия работы!
Тяжело нагруженный двумя пакетами с продуктами, Дэвид неуклюже нащупал замок своего нового дома, вставил ключ, плечом открыл дверь, и, присвистнув Додди, ударом ноги сразу же закрыл за ней дверь. Положив пакеты возле раковины, он взял банку с пивом и направился на веранду. Он уже почти отодвинул задвижку на двери, как вдруг заметил, что на столе лежит новое факсимильное сообщение. Дэвид подошел к столу и сразу же узнал почерк своей матери. Он оторвал листок и, выйдя на веранду, плюхнулся на один из шезлонгов. С наслаждением потягивая пиво, он начал читать:
Мой дорогой Дэвид!
Отец и я были очень рады получить от тебя послание и узнать, что ты чувствуешь себя намного лучше. Я всегда считала, что переезд из Инчелви будет самым лучшим из всего возможного для тебя. В связи с этим сегодня утром за завтраком мы обсуждали твои планы и оба пришли к выводу, что это прекрасная идея для данного периода времени, и я уверена, что он позволит тебе в конечном счете вернуться в Шотландию обновленным.
Единственное, что могло бы огорчить тебя немного, это то, что Дункан Капл посчитал необходимым назначить временного коммерческого директора на твое место. Это, конечно, не лучшее решение, но теперь, когда мы знаем твои планы, мы понимаем, что это даст тебе возможность свободно вздохнуть, а также снимет большую часть ответственности, которая лежала на твоем отце. Новый директор начинает свою работу сегодня, и Дункан настоял на том, чтобы впредь твой отец выполнял более простые дела. Так что будем надеяться на лучшее!
Я не сомневаюсь, что ты уже поговорил с Софи или даже со всеми детьми о своем намерении остаться в Америке, и, конечно, мы очень счастливы, что они вскоре вернутся сюда после своего продолжительного отсутствия. Между прочим, когда я посещала их в день твоего отъезда, Софи сказала, что знает о том, что ты вернешься не скоро. Похоже, что она очень смышленая девочка! Знает своего отца лучше, чем его мать!
Держи с нами связь! Возможность послать факс — прекрасна, но ровно в той мере, в какой люди, находящиеся на другом конце света, учитывают разницу во времени, отсылая сообщения. (Маленький намек!)
Со всей любовью, мама.
Дэвид аккуратно сложил лист с сообщением и положил на пол перед собой. Откинувшись назад в шезлонге, он закрыл глаза. Тягостное чувство вины начинало терзать все больше, перерастая в беспощадное самобичевание. Ладно, возможно, это было необдуманным поступком, но он бы никогда не позволил себе роскоши принятия подобного решения, если бы не чувствовал всей ответственности за родителей и за своих детей. Он больше не может показывать им своего уныния, и поэтому…
Может быть, сейчас стоит просто собраться и поехать домой? Но опять же — какова цель? Новый директор по маркетингу только вступил в должность, и его решения будут приняты, хотя и на временной основе, а назначение, несомненно, снимет часть бремени с плеч отца и позволит ему вернуться к заслуженному отдыху на пенсии. Ну, а что будет делать он? Он, конечно же, не хотел возвращаться к работе в саду Инчелви. Такой поступок был бы шагом назад, и это все уже было для него в прошлом. Но в таком случае ему опять нечем будет себя занять и он опять окажется перед опасностью соскальзывания в ту пропасть, в которой был только что.
Но дети! Теперь они оказались лишены не только матери, но еще и отца! Хотя в некоторой степени это были просто негативные мысли, так как, даже несмотря на отсутствие разумного обоснования, их интуиция требовала, чтобы они покинули Инчелви и вернулись в чужую, но радостную атмосферу их школы.
Поднявшись с шезлонга, он пошел в сад и остановился, любуясь заливом. Нет, каждый из них принял верное решение, и соответствующие изменения должны запустить длительный процесс восстановления. И в конце этого периода наступит момент, когда они все смогут вернуться друг к другу, освежившиеся и обновленные.
Все верно, он вернется в Шотландию в конце июня, за неделю до школьных каникул, и увезет детей в какое-нибудь увлекательное путешествие, туда, где они все вместе попробуют заново стать целостной семьей.
Дэвид зашел в гостиную и набросал ответ матери, положил письмо сверху на факсимильный аппарат, чтобы отправить завтра утром. А потом сел писать длинное и подробное письмо своей дорогой, милой и смышленой Софи.
Глава девятнадцатая
Бенджи сидел на скамье напротив средней общеобразовательной школы Лиспорта и прислушивался к выкрикам своих сверстников, когда они проходили мимо по направлению к главной улице. Он вскочил, пнул свой школьный портфель, валявшийся на тротуаре, и посмотрел на часы. Ну, давай же, Жармейн, уже четыре двадцать. Опять он остался тут последним.
Он услышал, как за его спиной захлопнулась дверь, и, повернувшись, увидел, как два мальчика сбегают вниз по тропинке, приближаясь к нему. Узнав в одном из них Сина Далаглио, который был его лучшим другом в начальной школе, он направился к нему, чтобы поприветствовать.
