Мэтт Пенья - 12 историй о настоящей любви (сборник)
– Значит, два яблочных, – записала Лорейн. – Как будете, à la mode или с сыром?
Софи поморщилась. Пирог с сыром. Может, еще и подливкой полить заодно?
Рассел заметил ее недовольство.
– А ты ела когда-нибудь яблочный пирог с сыром?
Софи помотала головой.
– И заранее уверена, что это невкусно?
– Да.
– Но ты ведь даже не пробовала.
– Ну, яблочный пирог с обрезками ногтей я тоже не пробовала, но вполне уверена, что он мне не понравится.
Рассел улыбнулся. Лорейн нетерпеливо постучала карандашом по блокноту.
– Мы возьмем по одному того и другого, – сказал Рассел официантке, а затем повернулся к Софи. – Держу пари, ты соблазнишься.
– Смотри не проиграй.
– Да я вообще люблю рисковать.
Он дразнит ее, в этом Софи не сомневалась. Но только ли о пироге идет речь?
– Это все? – спросила Лорейн.
– Почти, – отозвался Рассел и заговорщицки подмигнул Софи. – Кофе, да?
– А как же.
– И два кофе, пожалуйста.
Когда Лорейн ушла, Софи огляделась по сторонам. Публика собралась самая разная: тут тебе и фермеры в рабочей одежде, и явно городские жители, хотя до ближайшего города больше сотни миль. Как же они все узнали про это место?
– Эта закусочная есть на сайте Yelp[29]?
– Я не уверен, что у нее даже название есть. Какой там Yelp.
– Как же ты ее нашел?
– Постучался трижды в четвертый по счету красный ангар слева по дороге, и кто-то шепнул мне адрес.
– Надо же, какая секретность.
– Ага. Место только для крутых ребят, – Рассел указал на пожилую пару за соседним столиком. – Никого, кроме своих.
Софи рассмеялась. Она в общем-то никогда нигде не была «своей», но последние месяца три ощущала это особенно остро.
– Я скучаю по таким закусочным.
– В Нью-Йорке отличные закусочные, – отозвался Рассел.
– Да уж. Мы с мамой иногда ходим туда на «ужин наоборот». Это…
– Завтрак вместо ужина, – перебил ее Рассел. – Просто обожаю.
– И я тоже. Погоди, а как ты догадался, что я из Нью-Йорка?
Рассел не ответил, только расплылся в улыбке.
– А, ясно. Я же «такая городская».
– Городская?
– Мне это постоянно твердят. Правда, тут дело не в географии, а скорее в том, что я какая-то странная, на их взгляд. «Ты смотришь иностранные фильмы и говоришь с сарказмом, это так по-городскому».
Рассел на минуту задумался.
– Ты ешь острые блюда, это так по-городскому.
– Ты читаешь «Нью-Йорк таймс» не для учебы, это уж точно по-городскому.
– Ты слушаешь джаз? Ничего себе, так по-городскому.
– Ты носишь черное, это так по-городскому.
– Ты сам черный, это так по-городскому. Правда, в этом случае они говорят «урбанистически».
Софи рассмеялась.
– Иногда мне кажется, что «городской» – это кодовое слово для обозначения евреев. Просто местные не осознают этого, потому что никогда раньше не видели евреев.
– Правда, что ли?
Правда. Когда Софи приехала сюда впервые, у нее спросили, какую церковь она посещает. Пришлось объяснить, что у евреев не церковь, а синагога (хотя сама она туда не ходит; ее семья не настолько религиозна). Ей казалось, что это общеизвестный факт, но на самом деле многие были не в курсе. Мама положила ей с собой маленькую менору для Хануки, но та так и лежала в дальнем углу шкафа. Софи было страшно представить, сколько придется всего объяснять, если все-таки зажечь свечи.
Она задумалась, о чем из этого стоит рассказать Расселу, но тот уставился в телефон, а потом помахал Лорейн. На секунду Софи испугалась, что зашла слишком далеко (вечно она заходит слишком далеко) и он сейчас попросит счет. Но он только спросил у официантки, есть ли у них хашбрауны[30]. «Такие, как оладьи, а не дольки».
– То, что дольками, называется хоум-фрайз[31]. Хашбрауны это и есть оладьи. У нас есть и то, и другое, – вздохнув, нетерпеливо объяснила Лорейн. Впрочем, Софи начала уже подозревать, что официантке нравится, когда Рассел испытывает ее терпение.
– Ладно. В общем, нам хашбрауны с яблочным соусом и сметаной, – Рассел взглянул на Софи. – Правильно?
– Да, – с трудом выдавила Софи: у нее вдруг сдавило горло. Хашбрауны – это же, по сути, латке, с яблочным соусом и сметаной? Это же едят на Хануку.
– Откуда ты знаешь? – спросила она наконец, опомнившись.
– Есть такая штука – календарь называется. Гениальная вещь, оттуда столько всего можно узнать.
– Разве что дату. Но про латке там точно не пишут. Откуда же ты родом на самом деле?
Рассел усмехнулся.
– То есть чувак из Техаса никак не может знать про латке?
– Готова спорить, это нарушает сразу несколько законов штата.
Рассел засмеялся.
– Пожалуй, да. Ладно, сдаюсь. Я встречался с еврейкой.
Ясно.
– Значит, в Техасе есть евреи?
– Это было не в Техасе.
– Вот как.
Если подумать, его говор и правда не похож на техасский. Впрочем, когда она сказала, что приехала из Нью-Йорка, в кампусе все удивились. Видимо, ее речь была не такой уж «городской».
– Так откуда ты на самом деле?
– На самом деле? Не уверен, что я вообще откуда-то на самом деле.
– А вот сейчас ты просто стараешься напустить туману.
– И как, получается?
– Вылитый Джеймс Бонд. Но даже он был откуда-то.
Лицо Рассела поскучнело.
– Я нигде не задерживался настолько, чтобы считать, что я оттуда.
И он выдал целый список мест, где успел пожить: Дубай, Сеул, Амман, Мехико, Северная Дакота, Колорадо. А в последнее время его домом стал Хьюстон в штате Техас.
– Отец занимается нефтяным бизнесом, – добавил Рассел.
– О, а я-то подумала… – начала Софи, и тут к ней, наконец, пришло осознание еще одного очевидного факта: Рассел богат. Почему же она решила, что он учится на бесплатном, когда все указывало на обратное?
– Что подумала? Что я «городской»? – он взглянул на Софи, и, похоже, обо всем догадался по ее лицу. – А, ты решила, что я – качок с бесплатного отделения?
Голос Рассела звучал все так же беспечно, но теперь в нем появились настороженные нотки. Его способ защиты, как фраза «я шучу» для Софи.
– Мне очень жаль, – сказала она. И это была правда. Более того, она вдруг ощутила какую-то опустошенность. Она уже свыклась с мыслью о том, что у нее с этим парнем есть что-то общее. А теперь оптимистический настрой, на крыльях которого она летала весь вечер, разбился о кирпичную стену.
