Маргарет Каллахэн - Моя желанная
— Холли?
Он возник перед ней в дверном проеме, не давая увернуться.
— В чем дело? — бросила она, слегка замедляя шаг.
Помимо прочего, было слишком холодно, чтобы стоять и болтать, даже в приятном обществе, а Девлин Уинтер к приятным собеседникам не относился. Во всяком случае, для нее. И сегодня. Несмотря на ту новость, которую сообщила Сьюзи.
— Я подумал, не захочешь ли ты выпить.
— С тобой? — усмехнулась Холли. — Нет, спасибо. Выпивка не пошла бы мне в горло.
— Почему, Холли?
— Ты отлично знаешь почему. Ты вообще хоть что-то понимаешь? — Она повернулась к нему лицом, все мысли о Сьюзи, о мальчишке-воре и о внутренней доброте Дева вылетели у нее из головы. — Ты не лучше Алекса.
— Что это значит?
— Ты слишком напорист. Берешь что хочешь или покупаешь что хочешь, а если что-то тебе препятствует, идешь напролом с полной безжалостностью.
— Ты несправедлива.
— Несправедлива? Это жизнь, Дев. А жизнь несправедлива. Семь лет назад по крайней мере один из нас получил урок.
Дев вздрогнул.
— Так жестоко? Это не в твоем духе.
— Я изменилась. Вынуждена была измениться.
— Из-за меня?
— Не в бровь, а в глаз. — Не дожидаясь ответа, Холли поспешила прочь.
Она ушла не слишком далеко, когда поняла, что идет не одна. Хитрый Дев. Бог знает почему, но он ждал ее, догадался, что она ездит на работу в метро, и расположился на том месте, где мог ее перехватить. Ладно. Она едет домой. И если Девлину Уинтеру больше нечего делать, может спускаться вместе с ней в подземку в толпе пассажиров, может прокладывать себе дорогу локтями к поезду, как тысячи других, может стоять в вагоне, держась за подвесной ремень и остерегаясь карманников. Обычная поездка в метро. Для тех, кто работает.
— Послушай, Холли… — Он властно положил руку ей на плечо.
— Уйди от меня! — прошипела она, ненадолго останавливаясь и не обращая внимания на толчки.
— Но мне необходимо…
— Разумеется, сэр. Как я уже сказала, Дев, ты не лучше Алекса, С меня довольно. Я взрослая женщина и сама решаю, как жить. Оставь меня в покое. Ты слышишь? Контракт — да! Я обязана придерживаться правил игры, но не больше — ни любезностей, ни уютной болтовни за чаем, ни выпивок, ни постели. Ни-че-го! Неужели ты настолько похож на Алекса, что попытаешься силой проложить себе дорогу в мою…
Холли замолчала, испуганная тем, какие слова едва не слетели у нее с губ.
Черные глаза угрожающе сузились.
— Силой проложить себе дорогу куда?
— Никуда.
— Куда пытался Кордри силой проложить себе дорогу, Холли?
Угрожающе. Холодно. С полным отсутствием эмоций. Дев хотел получить ответ, он будет стоять, если понадобится, всю ночь, но рано или поздно сломит ее сопротивление, добьется ответа. Но что-то — стыд? гордость? или внезапное осознание того, какими будут его ярость и гнев против Алекса, если она сейчас скажет ему правду? — вынудило Холли набрать побольше воздуха в грудь и дать правдоподобный ответ:
— Он пытался заставить меня согласиться на нашу свадьбу.
— Лгунья!
Лицо горит, глаза извергают пламя.
Холли вздрогнула.
Дев схватил ее за руку, притянул к себе, лицом к лицу, черные глаза — как глубокие опасные озера.
— Ты лжешь, Холли.
— Нет.
— Я знаю тебя. Ты лжешь, покрывая этого… эту крысу.
— Нет!
Она вырвалась и принялась растирать запястье, которое Дев сжимал до боли.
— О Холли, Холли! — произнес он с укоризной. — Как ты могла отнести меня к тому же разряду, что и Кордри?
— Разряду, Дев? Ты, видимо, хотел сказать «куче навоза». — Она с радостью увидела, как его передернуло, — Разве вы с Алексом и в самом деле такие разные?
— Что ты имеешь в виду?
— Оба богаты. Могущественны. Безжалостны. Вы уже подчинили себе многое, но вам мало. Вы хотите большего. Больше власти. Больше контроля над жизнью других людей. Ох, какая же я глупая! — усмехнулась Холли, щурясь от ветра, который обжигал глаза. — Чуть не забыла. Больше денег. Потому что деньги дают власть. Власть разрушать. Мою жизнь, Дев, и жизнь моего отца. И все это из любви к деньгам.
— Я уже твердил до посинения, что не публиковал ту историю.
— Нет? Предположим, ты ее не публиковал, — холодно заметила она; в те далекие уже дни, листая номера газеты, в которой работал Дев, она не обнаружила его имени, так что, возможно, он говорил правду. И тем не менее он был виновен. — Деньги, Дев. Чек моего отца. Или то всего лишь игра моего воображения?
Дев побелел, только глаза казались особенно черными на белом фоне четко очерченного лица.
— Нет, Холли, нет.
Он отступил, споткнулся и с такой силой ухватился за металлические перила, огораживающие тротуар, словно от этого зависела его жизнь. И хотя толпа разделила их, заполнив промежуток, глаза их встретились.
— Нет, Холли.
Нет, то не была игра ее воображения. И они оба понимали, что тот чек — вечное ему проклятие.
Глава 20
«Айлексия».
Знакомый запах ударил ей в ноздри, едва она открыла дверь туалетной комнаты, и Холли подавила тошноту. Никакого выхода. Дома, на работе, в комнате отдыха для служащих фирмы. Куда ни пойдешь, всюду напоминание о Деве.
— Привет, Холли! Брызнуть?
Смеющиеся глаза Сьюзи встретились в зеркале с глазами Холли, и та, увидев в руке Сьюзи флакончик, мгновенно вспомнила, как такой же флакончик держала другая рука. Огромным усилием воли она прогнала воспоминание и покачала головой.
— Нет? Ну и ладно, — благодушно промурлыкала Сьюзи, бросив флакончик в открытую сумочку. — Я знаю, что духи от «Афродиты» — последний писк моды. Но я к тому же считаю, что это самый приятный запах. — Заглянув еще раз в сумочку, девушка подняла руку, глубоко потянула носом и мечтательно проговорила: — «Женщине, которую я люблю и буду любить все грядущие завтра».
— Что ты сказала? — спросила Холли, не веря своим ушам.
— Это девиз духов. «Женщине, которую…»
— Да, я знаю, — нетерпеливо перебила Холли. — Но… ты уверена? — настойчиво спросила она, мысленно перебирая услышанные слова и одновременно прокручивая в голове самые невероятные возможности. — Я и не знала, что ты владеешь французским. Сьюзи, каким образом?..
— Очень просто. Мне объяснили.
— Кто?
— Сам великий человек, — объявила Сьюзи, и глаза ее приняли мечтательное выражение. — Когда ставил на коробке автограф.
Дев? Еще одна шутка — любезность Девлина Уинтера? Но почему? Он назвал духи в ее честь. Он сам это сказал. Духи были новинкой в магазинах, когда Мерил купила их…
