Измена. Вторая семья моего мужа (СИ) - Шевцова Каролина
- Суууука, - ненавидяще шипит муж.
В его глазах такое пламя, что, кажется, я отсюда чувствую жар.
- Римм, - Антон наоборот, выбирает другую тактику и меняет тон с пренебрежительного на ласково-придурковатый. Так как он говорят с маленькими детьми и непроходимыми тупицами, - милая, ну ты же понимаешь, что сделать документы для какой-то девочки это… преступление?
- Как и сделать аборт для какой-то другой девочки на сроке, когда никто в здравом уме не возьмется за процедуру. Если я подтяну на шоу и частную клинику, как думаешь, это хорошо отразится на репутации Филиппа?
- Суууука, - во второй раз шепчет муж.
В его сторону я даже не смотрю. Плевать, что он там обо мне думает.
- Римма, это очень дорого стоит. Боюсь, Филипп не согласится платить за подобное.
- Ни рубля эта шваль от меня не получит, - срывается на визг Белый.
Я улыбаюсь, тихо и безмятежно, во все свои две тысячи зубов. Или сколько их там у акулы?
- Деньги не проблема. У меня как раз есть нужная сумма.
- Откуда?! – Брызжет слюной Белый. Клянусь, если бы не кресло, он бы уже кинулся на меня с кулаками. – Откуда у тебя деньги! Ты не работала! Ты ни хера не делала, только трахалась со своим молокососом! Подставила ему жопу как старая кобыла и слюни пускала от удовольствия! У тебя нет никаких денег, я все забрал, все до копейки!
Но вдруг этот рев прекращается, затухает на полуслове и Филипп, увидев что-то в моем лице, бледнеет до состояния бумаги.
- Антон, Антон, посмотри там, в сейфе…
Как банально. А я все гадала, где хранит Белый деньги, на каком счету прячет их от меня и моего юриста. А все оказывается так просто – в сейфе своего гостиничного номера. Странно, что не под подушкой.
Антон выходит из комнаты, оставив нас с мужем наедине. Филипп прожигает во мне дыру взглядом всю ту минуту, пока его помощника нет с нами. А мне впервые в жизни плевать на Белого. Не осталось ни страха, ни любви, ни ненависти. Одно только брезгливое равнодушие.
- Пусто, - кричит Фомичев из коридорчика – крохотной комнатки, куда поместился только шкаф.
Рот Белого раскрывается, но так и замирает, не в состоянии произнести ни звука.
- Сука? – Любезно подсказываю мужу.
- Феерическая, - улыбается в ответ Фомичев. Все происходящее его явно забавляет. Представляю, как за полгода Антона достали заскоки моего мужа, так что сейчас он злорадствует, видя, как тому по голове прилетает бумеранг.
- Римма, ты украла деньги, - рычит Филипп.
- А ты докажи. Может, я их нашла, может, заработала, может вообще на скачках выиграла?!
- Ты же ненавидишь скачки!
- А теперь полюбила. Особенно когда в них учувствуют молодые жеребцы. Старые скакуны никуда не годятся, двигаются на шарнирах, как инвалиды. Что они могут против молодости? Ничего. А я иногда даже постанываю от удовольствия… видя особо удачный забег - снова не могу сдержать улыбку, наблюдая, как корежит Белого. Это только начало, милый. Тебе прилетит за все! За каждое сказанное тобой слово!
- Антон, передай моей жене, что я не буду тратить свои деньги, никогда не приму ребенка, не дам ему свою фамилию и вообще сделаю так, что даже ее имя перестанут употреблять в наших кругах!
- Антон, - не остаюсь в долгу я, - передай моему мужу, что мне не нужно его одобрение и помощь, я могу сделать все сама, просто это займет больше времени, чем мне бы хотелось. А о том, что он там сделает и в каких кругах – право слово, это даже смешно! Кто его будет слушать? Он так долго занимал место на вершине, не давал никому даже сантиметра своей славы, что все как стервятники только и ждут, когда Белый упадет вниз, чтобы заклевать его еще живого, но уже совершенно бесполезного.
И воспользовавшись тем, что эти двое молчат, переваривая все сказанное, я повторяю:
- Я могу сделать все сама, mon cher, мне не нужны ни твоя помощь, ни твое одобрение, просто без тебя это займет чуть больше времени. Я не прошу участвовать в жизни ребенка, ты даже видеть ее не будешь. Ни меня, ни Любу. Просто сделай мне документы и оформим развод.
- Но мои деньги…
- Забудь. Их нет. Я передам своему юристу свои деньги, но ты разрешу тебе оставить все, что не потратишь на оформление документов.
- Жалкие крохи? Когда по справедливости мне принадлежит все, все, Римма!
Я зеваю. Не театрально, а вполне по-настоящему. Меня уже давно утомил этот разговор.
- Странно, Филипп, ты так цепляешься за какие-то бумажки, когда есть вещи, куда более ценные, чем деньги.
- Как уморительно это слышать от человека, который не работал и дня, шипит Белый.
И он сейчас, как и я, не претворяется. Уверена, Филипп думает, что переписывать его гениальные рукописи не работа, а удовольствие и честь для меня. И обслуживать его, обстирывать, терпеть дурной характер и слушать ужасные, чудовищные в своей сути стихи – тоже мечта любой женщины. Мне просто повезло быть допущенной к телу гения. И я не имею права требовать что-то взамен, а должна просто лечь и умереть от восторга, что мне доверили честь – прикоснуться к солнцу.
В этом весь Белый. Он уверен в своей уникальности и даже не сомневается, что это не так. А вот Фомичев напрягся, заметив, до чего я спокойна.
- Римма, что ты имеешь ввиду? Что может быть более ценным, чем деньги?
Я встаю со своего места, и, обойдя комнату по широкой дуге, приближаюсь к выходу. Мне больше нечего здесь делать, я уже все сказала и уверена, этой информации хватит, чтобы Фомичев принял верное решение. Как он будет уговаривать Белого уже не моя проблема. Я больше не нянька своему мужу.
- Хороший вопрос, Антон. Дороже денег всегда считалась репутация. А она, нашими с тобой силами, у Белого безупречна. Но если понадобится, я сделаю все, чтобы открыть глаза людям. Роман с несовершеннолетней девочкой.
- Ты врешь!
- А ты докажи. Если надо, я подтяну ректора, который скажет все, лишь бы отвести тень со своего университета. Измены жене, незаконнорожденный ребенок, от которого святой Филипп пытался избавиться, зная, какой вред это может принести его матери. Насилие и абьюз, уверена, что и Анне найдется, что сказать на эту тему. Она сама бы не стала воевать с вами, но обязательно подключится к борьбе, которую начну я. Ну и под конец, всплывут все подробности твоей, Филипп, работы. Над старыми книгами и над новинкой, которую уже отдали в печать. Я заставлю разобрать каждую строчку твоего текста, чтобы доказать, что не такой уж он и твой.
- Это серьезное обвинение, - кряхтит Фомичев.
- И вполне реальное. А с ноутбуком, который мне подарила Аня, я легко смогу доказать, что гениальный Белый на самом деле творческий импотент и не может писать если рядом с ним нет в рабстве редактора, который полностью перекраивает текст, сюжет и персонажей. Ребят, - я широко развожу руки, - сколько там книжек отправили в печать? Пятьдесят тысяч? Очень самонадеянно для издательства, но мне только на руку. Потому что после этого, если Белого не уничтожат его фанаты, это сделают большие дяди из печати.
- Суууу, - начинает было мой муж, но замолкает, при виде свирепого лица Антона.
- Фил, закрой рот. Не в твоем положении его без повода открывать.
- Но Антон, ты слышал, что она несет?
- Каждое, млять слово! И знаешь что? Презентация книги прошла не так хорошо, чтобы мы кочевряжились и качали права. Если всплывет хотя бы половина из того, что наговорила твоя чудесная супруга, нам обоим пизда. Так что захлопни пасть, скажи спасибо и сделай все, о чем она просит. Иначе к числу тех, кто желает твоей смерти добавится еще один человек. И лучше тебе не заводить такого врага как я.
Не могу сдержать улыбку, настолько мне нравится ошалевшее лицо Филиппа. Именно так выглядит человек, который за секунду потерял все.
- Приятно иметь дело с умными людьми, - улыбаюсь я Антону. – Контакты моего юриста у тебя есть, видеться с вами я не планирую, все вопросы будем решать через него. До свидания, Антон. И прощай, Филипп.
