Сестры - Невская Наталья Александровна

— Проснулась?

Не открою глаз, пока не поцелует. Чего же он ждет? Приоткрыла один глаз и увидела его совсем близко: стоит на коленях около кровати и внимательно ее разглядывает.

— Это нечестно! — зашептала Лиза сердито. — Смотреть на спящего человека.

— Пора, красавица, — серьезно сказал Кирилл. — Открой сомкнуты негой, — склонился к ее лицу и поцеловал по очереди глаза. — Навстречу утренней, — поцелуй в нос, — звездою севера, — в губы. — Соня.

— Встаю, встаю. Сам соня, — сладко потянулась.

Руки Кирилла скользнули под одеяло.

— Может, никуда не пойдем?

— Договорились ведь, — она задержала его руки на своем теле. Затем с сожалением приподнялась на локтях, повторила: — Встаю.

Быстро перекусили и вышли в росистое утро. Солнце еще не взошло, но на востоке облака уже светились, небо широкими мазками пробовало краски — от бледно-зеленой до интенсивной розовой. Примеряло наряд на сегодняшний день.

Толя уже сидел около пруда, проверял снасти.

— Честно говоря, не думал, что встанете, — сказал вместо приветствия. — Присоединяйтесь.

Подал удочки, показал на банку с червями. Устроились на поваленном дереве. Закинули. Несколько минут сидели с серьезными физиономиями, молча.

— И как, бывает, что клюет? — осведомился Кирилл.

— Бывает, — важно кивнул Толя.

— А только на червей пробовал?

— Иногда на хлебный мякиш, — Толя встал. — Кстати, — отломил от буханки, покрошил, бросил в воду. — Чтобы рыба подошла.

Снова замолчали. Кирилл свои познания о рыболовстве исчерпал, а Толя заинтересованно подался к воде. Вокруг лески пошли круги, поплавок нырнул, появился и снова исчез. Толя аккуратно потравил, подсек — и в воздухе засверкала чешуя.

— Есть! — Лиза вскочила. — Тебе, как всегда, везет.

— Не Бог весть что, — скромно сказал Толя, — но для начала неплохо. Окунь.

Снова сели. На этот раз тихий азарт охватил всех. Перебрасывались фразами, но взгляда с поплавков уже не спускали. Показалось солнце, и пруд сразу ожил. Заметались стрекозы, забегали водомерки, проснулись слепни. Ветер, образуя на воде золотистую рябь, взлетал вверх, по пути заголяя деревья, — листья оборачивались исподней, бледной стороной.

Лиза запрокинула голову. Небо уже набирало синий цвет, легкие облака размазал ветер, и неожиданно четко белел ослепительный штрих самолета.

И все это вместе: утренняя прохлада, всплески рыбы в пруду, захлебывающиеся песнями птицы, даже смятая с одного бока ржавая банка с червями и блестящая фольга с недоеденным бутербродом, который уже осваивал пытливый муравей, — слилось в пронзительное предчувствие будущего воспоминания. Я буду помнить это всю жизнь, тихо твердила Лиза и замирала, закрывала глаза…

Через три часа подсчитали улов. Выяснилось, что хорошая уха на сегодня обеспечена. Жаль было уходить, но уже наступал день. К пруду собирались самодовольные гуси, обстоятельно заходили в воду и, воображая себя местными лебедями, важно плавали кругами. Появились и первые купальщики — стайка мальчишек. Они с шумом вбегали в воду, ныряли, отфыркивались и вопили на всю деревню.

Толя смотал снасти. Лиза подхватила ведро с бьющейся в нем серебряной рыбой. Обедать договорились вместе.

Нина Григорьевна уже встала, и Лизу с Кириллом ждали горячие оладьи с холодным молоком. Собирались после завтрака пойти в лес за земляникой, но, присев на минутку на небольшой диванчик, заснули. Да так крепко, что совершенно не слышали хлопнувшей, будто гром, входной двери и радостного крика Катерины:

— Не ждали? А это я — с первой электричкой! — И после шиканья бабушки чуть потише: — Москва обрыдла, вот и решила махнуть…

Нина Григорьевна прикрыла дверь и увела Катю на улицу — расспросить, рассказать местные новости и узнать, наконец, кто же такой этот симпатичный Кирилл.

21

— Катя, я прошу тебя совершенно серьезно, постарайся вспомнить. — Кирилл сидел перед Катериной и пытался добиться от нее хотя бы малейшего ощущения ответственности. Трудная задача.

Катя вообще не очень понимала, чего от нее хочет бывший муж. Первая мысль, которая мелькнула сразу после того, как он задержался в комнате (Лиза убежала выдергивать сорняки — тоже мне занятие!), была приятная: ищет возможности побыть вдвоем — значит, старая любовь не ржавеет. И вдруг этот непонятный допрос — не шел ли кто следом, не прятался ли в кустах или пробегал тенью…

— Да чего ты пристал, Кирилл! Ей-Богу! Что за странная паранойя! — Катя патетично взмахнула руками. — Как будто я не заметила бы, если б за мной следили! — И тут же прикусила язык. Интересно, знает или нет? Лизка вполне могла пересказать детали разбега с Артемом. Отличный способ невзначай, из лучших побуждений, поведать щепетильному Кирюше о не вполне красивых поступках любимой сестры…

— Хорошо, если так, — он задумчиво уставился в одну точку.

— Еще что-нибудь? — все еще зло спросила Катерина.

— Да, — Кирилл перевел пристальный взгляд на отставную супругу. — Очень тебя прошу: ни слова Лизе о нашем разговоре. Не хочу ее тревожить. Поняла?

Катя неохотно кивнула.

— Я доступно спросил? Ты все поняла? — Как ему хотелось сейчас схватить ее за плечи и изо всех сил потрясти: как еще разбудить эту куклу? Как пробиться в ее душу? Ведь была же у нее душа! Была, черт возьми!

Кирилл резко встал, пробурчал себе под нос: «Хочется верить» и вышел, чуть не хлопнув дверью. Катя только проводила его недоумевающим взглядом.

Интересно, что это он себе позволяет? Обращается со мной, как с девчонкой! Она раздраженно прошлась по небольшому пространству, посмотрела в зеркало: чуть размазалась тушь. Аккуратно потерла пальцем под глазом, достала косметичку и быстро поправила макияж. Выглянула в окно. Стоят как голубки, прямо злость берет. Снова вернулась в комнату, посидела, надувшись, на старом, пахнущем пылью диване. И что теперь? Ну, приехала. Ну, увидела. Ну, подавилась.

Мне бы радоваться за Лизку, уныло подумала. Почему не могу? Жаба гложет? Как подумаю — сбежал от меня и ни разу не вспомнил, а ведь любил! Еще как любил! Не может он так же любить Лизку! С какой это стати!

Ядовитой змеей проползла мыслишка: увести бы, заморочить и вот тогда посмотреть, как они заговорят. Мысль была такой яростной, что обожгла. Катя испуганно дернулась.

Встала, посмотрела на свое отражение. Провела по губам, по шее, вгляделась.

— Что со мной стало?

Спросила тихо-тихо и печально покачала головой.

Затем решительно прошла к умывальнику (допотопный металлический цилиндр, привинченный к старому облезшему стулу с высокой спинкой) и ожесточенно умылась с мылом. Снова посмотрелась в зеркало.

— Уже лучше.

Удовлетворенно кивнула посвежевшему отражению и с пугающей ясностью вспомнила, как в электричке на нее неотрывно глазел какой-то мутный тип. Конечно, она тогда привычно подумала, что просто пялится на симпатичную девку или увидел знакомое по экрану лицо, да не может припомнить, где же они встречались. Такое бывало с Катей довольно часто. Но вот что плохо: вышел-то он вслед за нею, и с ним еще два лба…

— Лизавета! — закричала, выбежав на крыльцо. Но, перехватив взгляд Кирилла (он колол дрова около сарая), осеклась.

— Что? — Голос Лизы раздавался из-за дома.

— Помощь нужна?

Покосилась на Кирилла. Медленный размах, прицел… Хрясь! Вместо кургузого бревна — ровные полешки с нежным нутром. Катя быстро прошагала мимо сарая и увидела сестру: та в купальнике трудилась на своей любимой клумбе.

— Подваливай!

Некоторое время, подставив спины солнцу, молча выдергивали сорную траву вместе. Каждая ушла в себя — думать, вспоминать, мечтать под эту мерную работу было очень легко. Но вскоре Катя ойкнула, принялась разглядывать палец.

— Что такое? — не отрываясь от строптивого одуванчика, спросила Лиза, скорее из вежливости.

— Ноготь сломала, — Катя поморщилась от досады.

— Ты сегодня вообще, по-моему, не в духе?