Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ) - Ареева Дина

Или это я сглотнула, когда увидела, как под рубашкой, заправленной в брюки, просматривается твердый пресс?

— Нет, я не хочу ничего особенного, — ответила, быстро облизав пересохшие губы. А Никита шагнул ближе.

— Зачем это? — протянул руку к моим волосам. — Не надо хвост, распусти волосы.

Мне не показалось, его голос слегка дрогнул? Я тоже вздрогнула и поежилась, и это не укрылось от Никиты.

Он медленно стянул с хвоста резинку и расправил рассыпавшиеся по плечам волосы.

— Пусть так будет, так красиво, — хрипло сказал Ник, с шумом втянув воздух.

А я чуть не разревелась. В нашу первую встречу он попросил меня снять капюшон и очки, потому что ему понравились мои волосы. И глаза.

Он потом говорил, что влюбился сначала в них, потом в меня...

Он это тоже вспомнил, потому и замолчал?

— Никит... — прошептала я, всхлипнув, и мне на губы легла сухая ладонь.

— Маша, это игра. Ты должна помнить, что это игра, хорошо? Не забывай, все время помни.

— Хорошо... — я зажмурилась, чтобы задержать слезы, — хорошо, Ник.

— Пойдем, наша очередь, — Топольский берет меня за руку, и мы входим в Бюро регистрации браков. Его еще называют Бюро свадеб.

Из отеля нас сюда доставил лимузин. Мы получаем лицензию на заключение брака и снова садимся в празднично украшенный автомобиль.

Никита внимательно изучает выданный нам документ, я заглядываю ему через плечо.

— Можно было не заморачиваться, Ник.

— Чтобы в следующий раз у тебя возникли проблемы с визой? Если не будет отметки о регистрации брака, могут предъявить обвинение, что ты проникла в страну обманным путем. Тебе выдали визу для заключения брака. Так что расслабься и получай удовольствие от поездки.

Он прав. Отпускаю себя, расслабляясь, и ловлю себя на том, что совсем не вспоминаю универ, Саймона, Тайный клуб... Здесь, за тысячи километров они как будто съежились, стали незаметными. Зато не могу отделаться от ощущения дежавю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Как будто это с нами уже было. Со мной и с Никитой.

Лимузин привозит нас к миленькой церквушке, похожей на пряничный домик. Часовня Цветов. Красивее я не видела в своей жизни, здесь внутри все утопает в цветах.

У алтаря нас ждет пожилой священнослужитель. Кроме нас и фотографа здесь больше никого нет. Это Игра, напоминаю я себе, просто Игра. Все это ничего не значит.

— Да, — звучит под сводами часовни громкий голос Никиты.

Его рука крепко сдавливает мою, а я цепенею. Священник его о чем-то спрашивал, а я задумалась. Значит ли это...

— Мария Заречная, готова ли ты взять в мужья Топольского Никиту и прожить с ним в горе и в радости до конца своих дней? — спрашивает священник, глядя на меня поверх очков.

И пусть он глотает окончания наших фамилий, пуст неправильно ставит ударение в именах. Но внезапно и вдруг я осознаю, о чем он говорит.

И в горе, и в радости. Долго и счастливо.

Никита сказал «да». И пусть это Игра, пусть это всего на два дня, а потом мы вернемся, и все будет по-старому. Но я живу здесь и сейчас, а здесь и сейчас Никита Топольский от волнения все сильнее стискивает мою руку.

Я знаю, что он волнуется, пусть внешне этого не видно. Чувствую.

— Да, — выдаю с трудом, сглатывая слюну.

— Громче, милая, я не слышу, — с улыбкой просит священник, Никита поворачивает голову.

— Да, — повторяю тихо, но твердо.

— Вы можете обменяться кольцами.

И не успеваю я в панике подумать, откуда нам брать кольца, как передо мной появляется протянутая ладонь с двумя парными кольцами.

— Надевай, Маша, — Никита топит меня в своих глазах, которые кажутся сейчас темно-темно синими. Если я сейчас не грохнусь в обморок, это будет большая удача.

— Ну что же ты, милая, — подбадривает меня священник, — надень своему жениху кольцо.

Поспешно хватаю кольцо и дрожащей рукой надеваю на палец Никиты. Эмоции захлестывают через край, но вряд ли я кого-то обрадую, если сейчас разрыдаюсь.

— Теперь ты, жених.

Ник берет мою правую руку, по пальцу скользит изящное колечко с платиновым ободком и бриллиантом.

— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать свою красавицу-жену, — обращается священник к Топольскому. Тот медленно поворачивается, наклоняется ко мне и прижимается лбом.

Запускает руку в волосы и берет за затылок. А меня отбрасывает на три года назад. Горячая волна растекается по телу. Она поднимается из сердца и затапливает по самую верхушку.

Сейчас Никита целует не так, как мы целовались в последнее время. Он целует меня так, как поцеловал в первый раз. В лифте. В мой первый в жизни поцелуй.

Глава 35

Маша

— Он что, нас целый день возить будет? — спрашиваю Никиту, когда мы грузимся обратно в лимузин.

— Да, я арендовал его до вечера. Не хочу в день своей свадьбы сидеть за рулем, — отвечает Топольский, лениво забрасывая руку на сиденье за моими плечами. — Тебе не нравится? Хочешь поменять?

— Да нет, нормально, — отвечаю, хотя разве можно назвать нормальной временную свадьбу? Вот вообще нет. — И что теперь?

— А что ты хочешь? — Ник поворачивает голову. — Ты хотела в музей Неона.

Киваю.

— Значит едем в музей. Завтра днем летим в вертолетный тур в Гранд каньон, а сегодня мы гуляем, где хотим. Здесь есть еще Автомобильный музей, там выставляют автомобили разных знаменитостей. Хочешь посмотреть? Можно просто по центру походить, здесь на каждом углу какая-нибудь достопримечательность.

— Было бы здорово! — от радости хочется захлопать в ладоши, но тут же опускаю глаза на свои ноги. — Только не знаю, как долго я продержусь в туфлях.

Ник ухмыляется, с загадочным видом наклоняется и достает из-под сиденья коробку. Протягивает мне.

— Держи.

— Что это? — от неожиданности моргаю.

— Открой и увидишь, — настаивает Никита и всовывает в руки коробку: — Бери. Это свадебный подарок.

Открываю и восторженно ахаю. В коробке лежит пара белых кед с высокой шнуровкой. И я таки не сдерживаюсь и хлопаю в ладоши. А затем порывисто обнимаю Никиту.

— Спасибо! Это лучший подарок, который можно было придумать! — и спохватываюсь. — Ой, Никит, а ты?

— У меня тоже есть, — он подмигивает и достает еще одну коробку. С точно такими же кедами, только черными. — Ну что, переобуваемся?

Я целый день его благодарю. Потому что музей Неона — это всего лишь облагороженная свалка старых неоновых вывесок, которые в разное время украшали знаменитые места Лас Вегаса. Представляю, на что были бы похожи мои ноги, останься я в туфлях.

Мы идем смотреть на винтажные автомобили, поднимаемся на воссозданный борт «Титаника», где даже входные билеты выполнены в виде посадочных талонов с нашими собственными именами. Дата — апрель 1912 года.

Причем мне требуется несколько минут, чтобы сообразить, почему на моем посадочном талоне написано не «Мария Заречная», а «Мария Топольская».

Сердце на миг взлетает, перекрывая горло, но я сглатываю и заставляю его вернуться обратно.

Это не по-настоящему. Это просто такая Игра.

И давиться от боли ему тоже не позволяю. Пусть это просто Игра, но она слишком чудесная, чтобы испортить этот день. Я потом успею вдоволь позагоняться. И нарыдаться.

В какой момент Никита берет меня за руку, не замечаю. Наверное, с самого начала. Просто по инерции взял, сработала привычка ходить со мной за руку по универу. И мы так гуляем весь день, несмотря на то, что между мной и Тайным клубом сейчас пролегает океан.

— Может, поедим? — Никита останавливается у одного из ресторанов, которыми Город Грехов набит битком.

— Только давай что-то не слишком пафосное, — прошу, показывая глазами на ноги, обутые в кеды.

Ник кивает и останавливает выбор на небольшом ресторанчике, который внутри оказывается обычной закусочной с баром, крытой обеденной зоной и патио с видом на Стрип.