Вероника Мелан - Аарон
Канн почему‑то глядел туда, где за кустами колыхалась кругами по поверхности вода.
Холодная, наверное.
За его взглядом внимательно следил ассасин.
— Хорошая она, — вдруг неожиданно изрек он, и у Аарона от удивления вытянулось лицо. Декстер редко хорошо отзывался о людях — чаще всего он вообще о них не отзывался. Пускал пулю в лоб и уходил. А тут такие слова.
— Хороший человек, — пояснил Рен.
Канн отвернулся.
— Да, раньше была хорошей. Давно.
— Такой же и осталась.
Странный полдень, странный разговор. Может, Райна и осталась хорошей, вот только зачем идет к озеру "Дхар"? Ведь не просто же так?
— А ты спроси ее, — Декстер читал его мысли. Всегда умел улавливать то, о чем думает собеседник.
— Я бы спросил, да только она не ответит.
— Ну, если ты ее при этом оскорблять не будешь.
— Да иди ты, — незло рыкнул стратег. — Я хоть как теперь спроси, все равно не расскажет.
— Не верю, что она кого‑то убила намеренно. Скорее, случайно.
Он только что озвучил то же самое, о чем Аарон думал последние два дня; Баал слушал их молча — наслаждался овевающим лицо ветерком, прикрыв глаза. Полчаса назад он сожрал столько мяса, что Канн на его месте уже лопнул бы.
— Хочешь, чтобы заговорила? Извинись.
— За что, за правду?
— А ты упертый.
— А ты нет? Тем более, я уже извинялся.
— Попробуй еще раз. Не все является тем, чем кажется на первый взгляд, — глубокомысленно изрек Рен и тоже откинулся на спину и прикрыл глаза; его сосед какое‑то время смотрел на расслабленное лицо друга, затем раздраженно фыркнул.
И все же задумался.
Действительно, спросить бы ее — пусть не сразу о совершенном убийстве, пусть не с места в карьер, — но хоть о чем‑нибудь. Завести разговор, узнать чуть глубже, что она за человек, а там уже и задать главный вопрос — почему идет к озеру? Что такого произошло, что Комиссия разрешила ей совершить столь длинный и опасный поход, для чего?
После того, как тронулись в путь, местность выдалась ровная, хорошая — под ногами трава, ни тебе склонов, ни тебе уклонов — шагай — не хочу.
Поначалу Аарон просто снизил темп и позволил обогнать себя Баалу. Тот бросил удивленный взгляд, без слов понял намек и прошагал мимо тормознувшего коллеги. Затем Канн "отстал" еще, долго ждал, пока приблизится Райна. Но та не приближалась — снижал скорость он, снижала и она — явственно не желала вступать в диалог.
Оно и понятно.
Ему пришлось дожидаться ее стоя — со спины девчонку подгонял ассасин, и совсем остановиться она попросту не могла.
— Я хочу поговорить.
— О чем?
— Просто. Поговорить.
Теперь они шагали рядом. Райна на него не смотрела — глядела то себе под ноги, то вдаль. Ему иногда казалось, что она вообще забывала о том, что, помимо нее, рядом есть другие люди — он сам, Рен, Баал. Она будто ускользала куда‑то одновременно внутрь себя и наружу — любовалась деревьями, пейзажами, небом. О чем‑то думала и все время молчала; ему хотелось вывести ее "на поверхность".
— Райна?
Она удивленно посмотрела на него. Наверное, не ожидала, что скажет не "Марго".
— Я хочу спросить.
— Спрашивай.
Ответила буднично, просто, и он снова подивился тому, что она не рычит.
Удивительная какая‑то.
— А как ты стала богатой? Может, не мое дело — не отвечай, если не желаешь. Но просто интересно.
Теперь она бросила на него другой взгляд, чуть более хмурый, говорящий, "так я и думала, что однажды ты спросишь", но ответить, все же, ответила.
— Это все Рид.
И Канн удивленно притих. Ждал продолжения — мол, Рид — это мой парень, мужчина или кто еще, но не дождался. Спросил сам:
— А кто такой Рид?
И забоялся фразы "Мой мужчина". Сам не понял, почему забоялся — лишь уловил противное чувство — как будто холодная змея по животу.
— Это мой финансовый консультант.
И на сердце тут же отлегло — финансовый консультант, надо же. Райна и финансовый консультант! А, впрочем, чему он удивляется? Она далеко не глупа и очень внимательна — не далее, как вчера в пещере это доказала. Значит, выросла с тех пор, значит, сумела подняться! И почему‑то против воли почувствовал за себя гордость. Ведь когда‑то помог…
— А где ты его нашла?
— Знакомый посоветовал.
Он опасался затянувшегося молчания, но Райна продолжила:
— Нашла в его компании советников по инвестициям. Я тогда выиграла сумму в лотерею — не большую и не маленькую, — не знала, как потратить. А когда услышала про консультанта, решила попробовать. С тех пор он и занимается ведением моих дел: покупает какие‑то акции, во что‑то вкладывается — только приносит мне документы на подпись.
— Которые ты не читаешь, — не хотел язвить, но все равно съязвил.
— Которые я не читаю.
Прозвучало это как — "какая я есть, такая и есть". Аарон, чтобы Райна не успела вновь нырнуть в себя, быстро поинтересовался:
— И как это?
— Как "что"?
— Быть богатой?
Они шагали рядом так просто и буднично, что у него кружилась голова, — она его не винила. Не злилась, разговаривала, не чуралась с обиженными глазами; плыли по бокам пятачки не растаявшего снега — то совсем исчезали, будто лето, то появлялись вновь, напаивая воздух сыростью и ароматом весны. Чудная местность.
— Никак.
— В смысле, никак? Ведь с деньгами что‑то меняется?
— Ничего не меняется.
— Совсем?
— Ну, — она замялась. После посмотрела на него чуть грустно и вопросительно, — а что должно меняться? Деньги не меняют человека, они лишь усиливают то, что в нем есть. Жадный становится еще более жадным, щедрый сделается щедрее. Кто хочет власти, будет опьянен, а кто был добрым, добрым и останется.
Его приятно удивила такая философия. Не ожидал.
Райна продолжала:
— С деньгами можно купить хорошую квартиру и поставить в нее диван, но нельзя купить того, кто на этом диване будет спать. Можно купить яхту, но не того, кто совершит на ней с тобой путешествие. Можно забронировать самый лучший столик в дорогом ресторане, но все равно ужинать одному. Потому ничего и не меняется.
Впервые в жизни Канн почувствовал, как без причины колотится сердце. Почему? Потому что в ее голосе звучит грусть? Или потому, что теперь он точно не верил в то, что она убийца? Убийцы так не рассуждают. Даже очень хитрые и изворотливые.
— То есть для тебя ничего не поменялось?
— Нет. Просто появилась возможность делать то, что я хочу. Только… я все равно не делаю.
— А почему не делаешь?
— Нужно… правильное настроение.
"А его нет", — досказала за спутницу тишина. И Канн вдруг решился задать вопрос, который совершенно не собирался задавать, почему‑то ему стало важно это выяснить:
