Кассандра Брук - Прикид
Мы с Гейл переглянулись и хором воскликнули:
– Нет, Кэролайн, только не это!
– Что, слишком изысканно?
– Не совсем, Кэролайн.
Секунду она сидела с удрученным видом, затем, набив рот, вдруг улыбнулась.
– А как вам вот это? «Меняйся и разлучайся»? – пробормотала она.
– Ну, это уже ближе к истине, – заметила я. – Только немного коротковато.
– Прямо как у Патрика, – буркнула Кэролайн.
Очередное наше совещание выходило из-под контроля.
– Главное в рекламе, – с самым серьезным выражением заявила Гейл, – это помнить, что она должна быть нацелена на нужных вам людей, а не на кого попало.
– Что ж, продолжай! – устало сказала я. – Твой черед.
Гейл опустила бокал с вином и огляделась по сторонам.
– А как насчет «Свяжи его узами с другой»? – предложила она.
Кэролайн скривилась:
– О нет, только не это! Походит на долбаную клятву, которую дают при вступлении в брак. Кто ж захочет, чтоб ему напоминали об этом?
Зато ее слова напомнили мне нечто совсем иное. И тут пришло озарение.
– Может, Гейл и права, – сказала я. – Свадебная клятва… в этом что-то есть. Погодите, как там они говорят? «Пока смерть не разлучит нас»?.. Знаю, вот оно! Все очень просто! Перевернем, сделаем наоборот. «Зачем дожидаться смерти? Избавься от него сейчас». Ну, как?
Несколько секунд царила тишина. Затем лица Гейл и Кэролайн расплылись в счастливых улыбках.
– Молодец! – сказала Гейл и наполнила свой бокал.
И вот эти слова появились на наших открытках. Под крупными золотыми буквами заголовка в обрамлении крохотных розочек красовалась завлекательная надпись. С розочками, пожалуй, немного переборщили, но ничего, зато получилось нарядно. Итак, сразу под заголовком опять же золотыми буквами была набрана надпись «Зачем дожидаться смерти? Расстаньтесь прямо сейчас!», опять же слишком нарядная и торжественная, если вдуматься в смысл предлагаемого. Эффект тем не менее она производила. А в нижнем правом углу каждой открытки значилось название нашего заведения «Предприятие „Прикид“», а также адрес и телефон. Ничего лишнего, все крайне деликатно, строго и по-деловому. Мы стояли и любовались открытками. Рик проделал отличную работу.
– Выходя замуж за вора, выходишь, оказывается, за художника, – философски заметила Гейл.
Об оплате не может быть и речи, заявил Рик. Тут затронута его профессиональная честь, и мы должны считаться с этим фактом.
В течение двух первых дней мне как-то не хватало смелости заняться активным распространением нашей рекламы. Одну зеленую открытку я оставила на полу на разбросанной одежде Джоша во время очередного затянувшегося ленча, приписав после «Новое счастье»: «К тебе это тоже относится, дорогой», что было уже значительным прогрессом с моей стороны. Но слишком уж я расслабилась, утолив сексуальный голод и позавтракав семгой с вином. И очевидно, потеряла всякую сдержанность и бдительность. Я с нежностью и трепетом вспоминала тело Джоша и то, что оно проделывало с моим, и провела остаток дня словно во сне. Гейл с Кэролайн поглядывали на меня. Первая – многозначительно улыбаясь, вторая – недоуменно хмурясь. Как это она до сих пор ничего не заподозрила, я просто не понимала.
Гейл не разделяла моих комплексов по поводу распространения открыток. Просто совала их, как маленькие бомбочки с часовым механизмом, в карманы каждого костюма или платья, которые удавалось продать. Что же касалось тех покупательниц, кого она хорошо знала, или тех, кто прошел через слезливую исповедь перед Торквемадой, то она просто совала открытки им в руки, весело добавляя при этом: «Еще одно новое направление в нашей работе. Возможно, вас заинтересует, дорогая?»
Что же до Кэролайн, то она не затруднялась и этим. Просто разложила стопки открыток – одну у вешалки, что у входной двери, другие – в примерочной и туалете, третью веером на кофейном столике возле Торквемады. И каждое утро пересчитывала, проверяя, сколько ушло накануне.
– Если так и дальше пойдет, придется допечатывать, – как-то объявила она.
Мы не были готовы к такому обороту событий. Даже Кэролайн, убежденная, что брак – обуза для любой женщины, была удивлена.
– Знаю, что была права, – говорила она. – Но не представляла насколько!
Сперва на наживку клюнули лишь несколько женщин. Они старались незаметно проскользнуть в дальнюю часть магазина под предлогом подыскать какой-нибудь дешевенький шарфик или пояс, затем нервно отводили одну из нас в сторону и тихо спрашивали:
– Вы действительно считаете, что можете мне помочь?..
Но с каждым днем их появлялось все больше и больше. Они прибывали целыми стайками, словно птицы во время осенней миграции. Уже по лицам было видно, что у них на уме. Никогда за долгое время исправной и добросовестной службы не приходилось Торквемаде, свистя и булькая, производить столько кофе. И наши людские и кофейные ресурсы были на пределе.
Мы слушали.
Мы задавали вопросы.
Мы записывали.
Мы составляли досье.
Мы завели регистрационную книгу.
А после закрытия магазина проводили поспешные оперативные совещания, бурно обсуждая, как свести концы с концами и удовлетворить всех. Важные решения следовало принимать быстро.
Главной проблемой стало… пространство. Очень скоро выяснилось, что вести два дела одновременно в одном помещении практически невозможно, особенно с учетом того, что не всегда сразу удавалось определить, какой именно услуги ждет от нас та или иная посетительница.
Это неизбежно вело к ошибкам и недоразумениям. Как-то жена одного известного пэра из партии тори, явившаяся к нам с намерением избавиться от костюма от Жозефа, была совершенно ошарашена вопросом Кэролайн, кого именно трахает ее муженек на последней партийной конференции в Брайтоне. Даже после того как дама точно ошпаренная вылетела из магазина, Кэролайн умудрилась сохранить спокойствие. И небрежно заметила, что лично ей прекрасно известно, кого трахал неверный тори в Брайтоне, из чего она вполне справедливо заключила, что именно этот факт заставил заявиться к нам эту дурочку.
Дабы избежать подобных недоразумений в дальнейшем, было решено срочно подыскать новое помещение. Срочность обуславливалась широчайшим распространением наших открыток и тем откликом, который они находили в сердцах. На каждую даму, зашедшую в магазин избавиться от платья от Ланвен, приходилось по три, страстно мечтавших избавиться от мужей.
И тут я показала, на что способна. Сыграло на руку также удачное стечение обстоятельств. Антиквар, обитавший по соседству, был явно ко мне неравнодушен. Стоило посмотреть, как он сладострастно поглаживает ножки какого-нибудь карточного столика времен королевы Анны, и становилось ясно, что мысленному его взору представляются совсем другие, уже живые дамские ножки, что находились поблизости. Сам он мне никогда не нравился, и если я изредка и заглядывала к нему на чашку кофе, то старалась держать ноги подальше и скрещенными – для пущей безопасности.
