Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека

В следующий момент Тимофей профессиональным хуком слева свалил напавшего на меня мужчину ― похоже, друга и подельника Жабича.

― Тим, полицию. Тамара, скорую, ― скомандовал я четко. Я не знал, понадобится ли помощь мне, а вот в том, что нападающих мы с братом отправили в глубокие нокауты ― был уверен на все сто.

― Кстати, не понимаю, как Жабич попал внутрь. Охранник же на дверях стоял, ― поделился соображениями с Тимом, продолжая прижимать к себе одной рукой Нику.

― Он без сознания лежит между наружными и внутренними дверями, ― вместо брата ответила Тамара. ― Я не успела разглядеть, что с ним. А вы, я так понимаю, Скворцовы?

― Правильно понимаешь. Звони давай, ― строго приказал я.

Тамара повиновалась. Тим к тому времени уже общался по телефону с полицией. Я отпустил от себя Нику ― совсем чуть-чуть, только чтобы снять с себя пиджак и накинуть ей на плечи. Застонал от боли в ушибленной руке.

― Что с тобой?! ― испугалась Вероника.

― Ерунда. Получил по руке чем-то твердым…

― Дай-ка глянуть, ― тут же подскочил Тим, который как раз закончил разговор. ― Полиция сейчас будет. Так, пальцами шевелить можешь? А кистью?

Шевелить я мог, но боль была дикая ― до искр из глаз.

― Похоже, перелом. Придется в травмпункт ехать, ― тут же определил мой брат-хирург.

― О господи, Эд! Это из-за меня! ― тут же всхлипнула Вероника.

― Ты не виновата, ― я притянул ее к себе здоровой рукой. ― А тот, кто виноват ― ответит по закону. Я об этом позабочусь!

Полиция действительно прибыла быстро. И почти вслед за ней ― скорая. Медики первым делом занялись лежащим без сознания охранником. Полицейские выслушали рассказ Вероники о нападении, надели наручники на похитителей и запихнули их, стонущих и трясущих головами, в патрульную машину. Опросили меня, Тимофея и пару неожиданно обнаружившихся свидетелей, которые подтвердили наши слова.

― Завтра явитесь, напишете заявление, ― приказал мне и моей помощнице старший лейтенант и назвал адрес. ― Запомнили?

― Я записал, ― сообщил Тимофей. ― Мы свободны? Брата в травмпункт отвезти нужно. У него, похоже, рука сломана.

― Свободны.

Тимофей тут же вызвал такси и повел нас в холл ресторана ― греться, забирать свои вещи.

― Нам так жаль! ― бросился навстречу администратор «Диканьки». ― Но кто мог подумать, что такое в праздничную ночь возможно… обычно-то у нас охранники по двое на входе дежурят!

Я слушал, кивал, куда-то шел, что-то отвечал ― и ни на миг не выпускал из здоровой руки холодную ладошку помощницы. Не знаю, как она, а я черпал силы в ее прикосновении. Кажется, только это и удерживало меня от обморока.

В травмпункт мы так и прибыли вчетвером: я, брат и две наши спутницы.

― Брату ― снимок руки. Девушку ― осмотреть на предмет побоев, ― распорядился Тимофей: дежурный травматолог узнал заведующего отделением хирургии и тут же принялся выполнять указания.

― Поздравляю, Эд. Перелом локтевой кости без смещения. Трещина, ― через десяток минут сообщил брат, разглядывая на свет рентгеновский снимок. ― Пошли гипс накладывать. Ника, Тамара, ждите нас в коридоре.

― Да… Ждем… ― вразнобой отозвались подруги.

Еще минут через пятнадцать мы, снова на такси, выезжали из больничных ворот.

― Едем ко мне? ― неуверенно предложил я.

― Ника ― точно к тебе. А Тамара… ― Тимофей обернулся к нам троим, занявшим заднее сиденье, и подмигнул девушке. ― Не желаете ли, мадам, провести остаток новогодней ночи в компании молодого, холостого и привлекательного хирурга? Обещаю вести себя почти прилично и загладить не самые радостные впечатления.

Тамара ответила не сразу. Я видел, что она повернула голову к Нике, но вслух ничего не сказала.

― Томка, я только рада буду, если ты сможешь отдохнуть и переключиться. Хочешь ― езжай, ― тихо проговорила Вероника, которая изо всех сил прижималась к моему боку, словно боялась, что ее от меня оторвут.

― Тогда я в гости! ― решила Тамара. ― Вам двоим, похоже, не помешало бы остаться наедине.

Вот тут я с подругой своей помощницы был согласен полностью. Побыть с Никой наедине мне очень хотелось!

36. Вероника. Утро нового года

Домой мы со Скворцовым добрались в начале пятого утра. Найджел скакал и заливался радостным лаем. Эд негромко шикнул на пса. Мой хозяин выглядел усталым и мрачным.

― Болит? ― спросила я, глядя на его загипсованную правую руку.

― Терпимо, ― слегка морщась, отозвался он и, не наклоняясь, скинул ботинки.

Дубленка, наброшенная, но не застегнутая, начала съезжать с его широких плеч, и я подхватила ее, повесила на крючок у входа.

― Надо же было, чтобы этот гад тебе правую руку сломал… как же ты теперь? ― протянула сочувственно.

― С ложкой справлюсь, с зубной щеткой ― тоже. Правда, пасту на щетку выдавливать тебе придется, ― хмыкнул Эд. ― Но тебе ведь не привыкать, правда?

Мне и в самом деле было не привыкать. С тех пор, как я стала не просто домработницей, а личной помощницей, Эдуард постепенно доверил мне многое. Теперь я не просто отвечала за чистоту и аккуратность его одежды ― я подбирала ему рубашки, галстуки и носки, завязывала галстук и вдевала запонки. Эти моменты волей-неволей все больше сближали нас. Иногда у меня появлялось чувство, что мы ― семейная пара, не первый год живущая в законном браке… Я гнала прочь эти фантазии, но все равно каждый раз глупое сердце заходилось от невысказанной и от того еще более острой нежности.

― Буду делать все, что попросишь! Спасибо, что вступился за меня! ― я поддалась порыву, чмокнула своего хозяина куда дотянулась ― в уголок рта.

Он тут же поймал мой затылок левой рукой, углубил поцелуй. Впрочем, через пару мгновений отпустил.

― Может, хочешь выпить? ― предложил заботливо. ― Снять стресс, чтобы уснуть?

― Нет, не хочу заливать проблемы алкоголем, ― поспешно отказалась я. Взяла Эда под локоть. ― Идем наверх. Помогу снять рубашку. Думаю, тебе нужно прилечь.

Эд не стал спорить и сопротивляться. Позволил отвести себя на второй этаж, в свою комнату. Замер у кровати. Я принялась аккуратно одну за другой расстегивать пуговки. Петли были тугие, а мои руки все еще немного дрожали после пережитого. Скворцов молчал, не торопил меня, только послушно поднимал руки, вытаскивая их из рукавов, и все более глубоко и шумно дышал.

Наконец, рубашка полетела в корзину для грязного белья.

― Боюсь, с ремнем брюк мне самому тоже не справиться, ― хрипло шепнул Эд.

Я взялась за пряжку. Она оказалась такой хитрой, что я не сразу разобралась, как эта штука открывается. Вслед за пряжкой пришлось расстегивать и молнию брюк. И вот тут я поняла, отчего Скворцов шептал хрипло и вздыхал протяжно. Мои прикосновения, вроде бы невинные, привели его в полную боевую готовность, которую трусы-боксеры не скрывали, а лишь подчеркивали… Если бы у меня и были когда-нибудь сомнения в том, что Эд находит меня привлекательной женщиной, то в этот момент они развеялись бы бесповоротно.

― О-о-у… ― невольно протянула я. ― Похоже, не так уж ты и устал.

Три года. Проклятые три года я не подходила к мужчине и не позволяла мужчинам дотрагиваться до себя! Да и желания не было… до тех пор, пока я не оказалась рядом со Скворцовым и не узнала, какими волшебными могут быть его поцелуи. Они меня расколдовали, оживили, заставили думать и фантазировать о настоящей близости, такой, когда хорошо двоим. Когда партнеры заботятся друг о друге и оба получают удовольствие.

И вот в этот самый миг мне захотелось… всего! Я вдруг поняла, что хочу принять все, что способен дать мне Скворцов. Готова почувствовать прикосновения его ладоней к своей коже, тяжесть его тела и горячее дыхание на груди… Понять, каково это ― заниматься сексом с мужчиной, который умеет быть ласковым, заботливым и одновременно ― страстным!

Подрагивающими от нетерпения руками помогла Скворцову снять брюки, отбросила их в сторону и, прежде чем он успел что-то сказать или сделать ― прильнула к нему всем телом, запустила пальцы в темную поросль на его груди, поцеловала бьющуюся в яремной впадинке жилку… Только не оттолкни!