Дресс-код для жены банкира - Сиверс Лиза
— Да, дед мог бы сюда абонементы продавать, — отозвалась, как обычно, настроенная на практический лад Глафира. — Кстати, видишь того парня в коротких брюках?
— Да, по-моему, это как раз он рисует тощих натурщиц.
— Точно, теперь это у него называется «Анорексичные Венеры». Прикольно, да? Но самое прикольное, что после наших публикаций о дедовой коллекции он этих Венер чуть ли не дюжинами продает. Говорит, что по две тысячи евро. Правда, может, и врет. Но даже если и по две тысячи баксов, все равно здорово. Потому что дед у него ту первую купил за какую-то муку, я точно знаю. Что скажешь?
— Мне, честно говоря, они не очень нравятся, хотя определенная жесткая эстетика в них есть… А парню повезло, теперь сможет заработать.
— Слушай, ну ты неисправимый кадр, — захохотала Глафира. — Нравится — не нравится, эстетика, парню повезло… Чушь собачья! Ты что, не понимаешь, что на этом мы могли бы заработать, просто завтра нужно коммерческую галерею открывать.
— Да, это интересная идея…
— Считай, что уже не идея, а новый спецпроект. Завтра с утра и приступим. Хватит тебе на автопилоте жить…
— Может, Вадика подключить? — Мне не очень хотелось ввязываться в затею с галереей.
— Вадика у нас в компании и так слишком много, — отрезала Глафира, — скоро все тут будем под его дудку плясать. Пусть уж лучше валит в Европу, надоел со своими выкрутасами.
— Я думала, что он тебе нравится… И деятельность его тоже…
— Если тебя за спиной называют сибирской лохушкой… Ой, опять эти удивленные глаза. Новое разочарование, так, что ли?
— Да нет, насчет Вадика я не очень-то обольщалась. Просто интересно, откуда ты узнала насчет лохушки.
— У каждого полководца есть свои тайные агенты, — засмеялась Глафира. — Раз уже мы вкачиваем в него бабки, нужно знать ситуацию изнутри. А там потенциальных доносчиков достаточно, могу даже выбирать. Ладно, я, собственно, не об этом…
И она опять начала рассуждать о галерее, которая и заработала буквально через считанные месяцы.
Бизнес сразу пошел хорошо, для начала нашими клиентами стали почти все партнеры Жарова, за которыми подтянулись уже их знакомые. Довольно скоро клиентов стало так много, что наши художники перестали справляться с заказами, и Павел Викторович теперь днями и ночами пропадал на каких-то чердаках, выискивая новые таланты. Помимо продажи отдельных картин мы оказывали комплексную услугу по формированию личных коллекций, для которых требовались более солидные имена. Глафира умудрилась найти общий язык и с такими художниками и неизменно возвращалась из походов по мастерским с работами зачастую старыми, хранившимися много лет и, соответственно, более ценными. «Сами не знают, почему мне продают», — смеялась она и, не останавливаясь на достигнутом, уже вовсю планировала открытие нового направления — школы живописи для взрослых.
— Эта услуга должна пойти хорошо, — рассуждала Глафира. — Представь себе комфортные условия: такая приятная студия, социально однородный состав группы, все сидят, что-то там рисуют, обсуждают насущные проблемы… Что-то вроде клуба… Как ты думаешь?
Я уже даже не сомневалась, что пойдет. У нее все рано или поздно получалось.
Вообще, руководя, Глафира чувствовала себя как рыба в воде. Она умело обращалась с людьми, возвышая способных, но предсказуемых и задвигая трудных персонажей. Одним из первых на место был поставлен Вадик, который, как все тонко чувствующие натуры, тяжело переживал свое падение. Так как в галерею, где теперь находился мой офис, по негласному распоряжению Глафиры его не пускали, Вадик старался правдами и неправдами чаще заманивать меня к себе, чтобы жаловаться на жизнь.
— Одежду заказывать совсем перестала, советы мои тоже не нужны, и это еще полбеды… Отчеты финансовые стала требовать, спрашивает, скоро ли будет прибыль, представляешь? — без устали возмущался он. — Ну где она видела, чтобы кутюр давал прибыль? Ты бы, Лелик, ей сказала, что ли. Я уже чувствую, что скоро не выдержу… Как в таком состоянии коллекцию делать?
Я по мере сил изображала сочувствие, хотя, что греха таить, то обстоятельство, что Вадика поставили на место, мне даже нравилось.
— Но ведь в творческую часть она не вмешивается, — все-таки успокаивала я безутешного кутюрье.
— Это еще как сказать… Насчет дизайна она молчит, зато по поводу вечеринок теперь ко мне не обращается и все предложения по этому поводу замалчивает. А ты ведь знаешь, у меня единая эстетика…
Глафира, которой я во время очередного совместного ланча рассказала о страданиях Вадика, только хмыкнула:
— А с чего это он решил, что может быть властителем умов, а? Занимался бы дизайном одежды, это же его основная специальность. Я считаю, каждый должен разрабатывать свое направление. Надо с ним серьезно поговорить…
— Давай я попробую, что ли. — Все-таки Вадика, который не разобрался в новой обстановке, было жалко.
— Нет, я сама поговорю. А тебе нужно кое с кем другим возобновить контакты…
— О чем ты? — Я было подумала, что она опять начнет говорить о возможности моего второго брака с Юрой.
— Слушай, нам нужно расширять клиентскую базу и выходить на новые рынки. И тут особенно пригодились бы владельцы больших домов или квартир…
— Да, — согласилась я, — сейчас как раз много строят.
— Я не об этом. Твой Ипсилантов, если, конечно, ты его еще не забыла… У него же теперь куча клиентов, которые покупают недвижимость в разных странах. Вот нам бы с ним договориться… Ведь в каждый дом нужна живопись, как минимум полдюжины картин, а у него это была бы дополнительная услуга. Кроме того, мы могли бы вместе развивать интернет-галерею, и тут можно было бы задействовать моего Леху с его опытом. Ты же знаешь, он теперь не у дел, стал таким скучным. — Она вздохнула.
— Так договорись с Ипсилантовым… За чем же дело стало? — Я в очередной раз поразилась тому, как она умеет все рассчитать.
— Слушай, мы с дедом не хотим к нему соваться, а то он сразу заподозрит что-нибудь насчет недружественного поглощения…
— А почему бы вам это, в конце концов, не сделать?
— Слушай, лень вдаваться в подробности, но там и поглощать особенно нечего. Все богатство в голове у человека. Вот если бы ты…
— Ко мне у него тоже доверия мало…
— Было мало, а сейчас, может быть, он соскучился. Поезжай, посмотри, какая там у него обстановка. Вот, — она вытащила из сумки листок, — тут его телефоны, адреса офисов, электронный адрес. Начни потихоньку налаживать контакты.
— Это ты так решила наладить мою личную жизнь или вам все-таки нужен его бизнес? — Хотелось знать подоплеку моего нового задания.
— Это, если хочешь, долгосрочный комплексный план. Устраивает тебя? Только не говори сразу «нет».
— Я и не говорю…
— Вот и славно, а я тебе дам бессрочный отпуск с сохранением оклада, и, мне кажется, насколько я в курсе вашей любовной истории, он совсем не против, когда ему неожиданно сваливаются на голову.
— Откуда ты знаешь? Опять какой-то шпион нашептал?
— Если честно, — нисколько не смутившись, ответила Глафира, — мне Юрка рассказал про то, как ты уборщицей нарядилась.
— Официанткой, — поправила с невольной улыбкой я.
— Ну, официанткой. Это было действительно круто, я бы так не смогла. Юрка сказал, что даже не смог на тебя разозлиться, настолько это был неожиданный ход. Кстати, у нас сейчас отличные отношения сложились, может, и развод не понадобится.
Она замолчала и пытливо посмотрела на меня.
— Что-то еще хочешь сказать?
— Ну, в общем, да, — призналась она. — Я это еще потому решила затеять, что Юра, как мне кажется, иногда по тебе романтически вздыхает, а мне этого не нужно. У меня насчет него другие планы. Так что поезжай, я тебя очень прошу, это и для тебя лучше, и для меня. И не думай, что хочу от тебя отделаться… Просто я знаю, у тебя все устроится, вот увидишь.
Ее последние слова, впрочем, уверили меня в том, что Глафира именно хочет от меня избавиться. Но она, как будто угадав мои мысли, вытащила из сумки еще один листок.
