Люси Монтгомери - Энн в Инглсайде
Нет, мисс Эмми не узнает о ее позоре! Рилла как раз стояла на мостике через ручей, который в этом месте был довольно глубок. Она выхватила из корзинки торт и бросила его в ручей, там, где он был затенен нависшей над ним ольхой. Торт пролетел сквозь ветви ольхи, шлепнулся в воду и с бульканьем ушел на дно. Испытывая огромное облегчение и чувствуя, что спаслась от позора, Рилла повернула в переулок навстречу мисс Эмми, которая, как она теперь заметила, несла большой сверток, завернутый в коричневую бумагу.
Учительница улыбнулась ей из-под зеленой шляпки с оранжевым пером.
— Какая вы красивая, мисс Эмми, — проговорила охваченная восторгом Рилла. Мисс Эмми опять улыбнулась. Даже когда твое сердце разбито, — а мисс Эмми считала, что это так, — приятно все же услышать искренний комплимент.
— Это тебе, наверное, понравилась моя новая шляпка, милая? Очень красивое перышко, правда? А ты, наверное, относила в церковь торт? — спросила мисс Эмми, глянув на пустую корзинку Риллы. — Жалко, что нам не по пути — ты уже возвращаешься, а я только иду туда. Я тоже несу торт — огромный шоколадный торт.
Рилла глядела на нее жалобным взглядом, не в силах вымолвить ни слова. Мисс Эмми несет торт! Значит, в этом нет ничего зазорного! А она… ой, что же она наделала! Бросила замечательный торт Сьюзен в ручей… Сейчас шла бы вместе с мисс Эмми до самой церкви. И обе несли бы по торту!
Мисс Эмми пошла своей дорогой, а Рилла вернулась домой со страшной тяжестью на сердце. Она пряталась от Сьюзен в Долине Радуги до самого ужина, во время которого опять никто не заметил, что она все время молчит. Рилла ужасно боялась, что Сьюзен спросит, в чьи руки она передала торт, но та ничего не спросила. После ужина все остальные дети пошли играть в Долину Радуги, а Рилла сидела одна на крылечке, пока не зашло солнце и в Глене не зажглись огни. Рилла всегда любила наблюдать, как в окнах домов один за другим вспыхивают огоньки, но сегодня ее ничто не интересовало. В таком горе она не пребывала еще ни разу в своей короткой жизни. Как же жить дальше? Из кухни доносился восхитительный запах булочек с кленовым сахаром — Сьюзен оставила выпечку на вечер, когда будет прохладнее, — но булочки, как и все остальное, утратили для Риллы всякую привлекательность. Она уныло пошла к себе в комнату и легла в постель под новое одеяло с розовыми цветочками, которым она когда-то так гордилась. Ей все время мерещился утопленный ею торт. Мама обещала дамам из комитета прислать торт… что они теперь о ней подумают? Это был бы самый красивый торт из всех! Как уныло свистит ветер! Это он ее укоряет: «Ду-у-урочка! Ду-у-урочка!»
— Ты почему не спишь, детка? — спросила Сьюзен, принеся ей свежую булочку.
— О, Сьюзен, я устала сама от себя.
Сьюзен посмотрела на нее с тревогой. За ужином у девочки тоже был усталый вид.
«И доктора, конечно, нет дома. У сапожников жены босы, а у докторов болеют дети», — подумала Сьюзен. А вслух сказала:
— Давай померяем температуру, детка.
— Нет, Сьюзен, не надо. У меня нет темпелатулы. Плосто… я сделала сто-то узасное. Сьюзен… это меня Сатана подговолил… Нет, нет, неплавда, я сама… Я блосила толт в луцей.
— Матушки! — ахнула Сьюзен. — Да с какой же стати ты это сделала?
— Что она сделала? — раздался голос мамы. Она вернулась! Мисс Бейкер с радостью ушла, предоставив миссис доктор разбираться в этой загадке. Рилла с рыданиями рассказала матери про свой поступок.
— Миленькая, но я не понимаю: почему ты решила, что отнести торт в церковь — это стыдно?
— Мама, я думала, сто я похоза на сталую Тилли Колк. Я тебя опозолила… Мамоцка… если ты меня пло-стись, я больсе никогда не буду… Я сказу дамам из комитета, сто ты посылала толт…
— Да ладно, родная, Бог с ними, с дамами. У них, наверное, и так тортов набралось больше, чем нужно.
Так всегда бывает. Никто и не заметит, что нет нашего. А мы никому не скажем. Но впредь запомни, Берта Марилла Блайт, что ни Сьюзен, ни мама никогда не стали бы заставлять тебя делать что-нибудь постыдное.
Как прекрасна жизнь! Папа пришел попрощаться с Риллой на ночь: «Спокойной ночи, котеночек!», а Сьюзен пришла ей сказать, что завтра на обед будет пирог с курицей.
— И много-много подливки, да, Сьюзен?
— Сколько влезет.
— А мозно мне на завтлак колицневое яицко, Сьюзен? Я его не заслузила, но…
— Да хоть два коричневых яичка, если хочешь. А теперь съешь булочку и спи, детка.
Рилла съела булочку, но прежде чем заснуть, вылезла из постели и встала на колени.
— Дологой Бозенька, позалуста, сделай, стоб я слусалась взлослых, сто они ни сказут. И поели свое благословение мисс Эмми и всем бедным силотам.
Глава тридцать вторая
— Можно, я буду твоей лучшей подругой? — спросила Диану на перемене Делила Грин. У Делилы были круглые синие глаза, темно-русые кудри, маленький розовый ротик и таинственный слегка вибрирующий голос. Этот голос сразу очаровал Диану.
В школе знали, что у Дианы Блайт нет близкой подруги. Два года она дружила с Полли Риз, но семья Полли уехала из Глена, и Диане стало очень одиноко. Полли была славная девочка. Правда, она не обладала мистическим очарованием уже почти забытой Дженни Пент. Зато она была веселая и здравомыслящая — наивысшая похвала в устах мисс Бейкер, которую вполне устраивала такая подруга для Дианы.
Диана с сомнением посмотрела на Делилу, а потом бросила взгляд на Лауру Карр, которая тоже появилась у них в классе в новом учебном году. Диана с Лаурой проболтали всю первую перемену и расстались весьма довольные друг другом. Но у Лауры были веснушки на носу и вихрастые, песочного цвета волосы. Делила же отличалась красотой и некоей аурой загадочности.
Делила правильно истолковала взгляд Дианы. Ее лицо затуманилось, и глаза наполнились слезами.
— Если ты любишь ее, то меня, конечно, любить не сможешь. Тебе придется выбирать, — сказала Делила своим вибрирующим голосом, драматическим жестом вытягивая вперед руки. У Дианы даже холодок пробежал по спине. Она взяла руки Делилы, и они обменялись серьезным взглядом, навсегда закрепляющим их дружбу. Так, по крайней мере, думала Диана.
— Ты будешь любить меня всегда-всегда? — страстно спросила Делила.
— Всегда-всегда, — поклялась Диана.
Они обнялись и пошли к ручью. Четвертый класс понял, что создался новый союз. Лаура Карр тихонько вздохнула. Ей очень нравилась Диана Блайт, но она понимала, что не может соперничать с Делилой.
— Я так рада, что ты позволила мне себя любить, — говорила Делила Диане. — Мне нужно кого-то любить… Я легко привязываюсь к людям. Пожалуйста, Диана, не обижай меня. Я — дитя печали. На мне с детства лежит проклятие. Меня никто… никто не любит.
