Люси Монтгомери - Энни из Эвонли
Обзор книги Люси Монтгомери - Энни из Эвонли
Люси Монтгомери
Энни из Эвонли
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Моей бывшей учительнице Хатти Гордон Смит,
в знак благодарной памяти за ее умение понять и ободрить
Глава 1
Сердитый сосед
Высокая стройная девушка шестнадцати с половиной лет, с серьезными глазами, с каштановыми волосами, по крайней мере так определяли их цвет ее подружки, села на широкую ступеньку сложенной из красного песчаника лестницы сельского дома на острове Принца Эдуарда, и твердо вознамерилась одолеть изрядное количество строк из Вергилия и разобраться в их построении.
Августовский день клонился к вечеру, и его голубая дымка, обволакивавшая поля на склонах холмов, озорной шепот ветерка в тополиной листве, буйство маков на темном фоне стайки пихт, приткнувшихся в уголке вишневого сада, всё это располагало куда больше к мечтам, чем к занятию мертвыми языками. Вскоре Вергилий незаметно соскользнул на землю, а Энни, подперев руками подбородок и устремив взгляд на освещенные солнцем пушистые облака, которые, словно горы, громоздились как раз над домом мистера Харрисона, была в мыслях уже далеко отсюда, в приятном мире грез, где некая молодая учительница творила прямо-таки чудеса, выращивая из обыкновенных ребят будущих государственных мужей, зажигая огнем ребячьи головы и сердца, вселяя в них высокие и честолюбивые порывы.
Честно говоря, если спуститься с небес на землю, что, надо признать, Энни делала редко, да и то по необходимости, было не похоже, чтобы в школе этого Эвонли имелся богатый материал для выращивания знаменитостей. Однако разве можно наперед загадать, что может случиться, если учитель употребит во благо свое влияние на учеников? У Энни были кое-какие розоватые идеалы относительно того, чего может добиться учитель, если всё будет делать очень правильно. В своих мечтах Энни ушла уже лет на сорок вперед, и сейчас как раз переживала сцену, в которой принимала участие известнейшая личность.
Чем этот человек отличился, Энни еще не решила, но она была не прочь видеть в нем президента знаменитого колледжа или премьер-министра Канады. И вот этот человек сейчас склонился к ее морщинистой руке и клятвенно уверяет ее, что это именно она зажгла в нем искру честолюбия и что всеми своими успехами он обязан именно урокам, которые он когда-то давно получил от нее в школе Эвонли… Это приятное видение было нарушено самым неприятным образом.
По тропинке во двор вбежала спасающаяся от кого-то коровёнка джерсийской породы, а спустя несколько мгновений показался и мистер Харрисон если про то, как он влетел во двор, можно сказать «показался».
Он перемахнул через забор, словно калитки и не бывало, и сердито уставился на Энни. Та поднялась на ноги и в растерянности стала взирать на мистера Харрисона. Мистер Харрисон был их новым соседом справа. Энни ни разу не встречала его, только видела издали разок-другой.
В начале апреля, еще до того, как Энни приехала домой из Куинса, мистер Роберт Белл, чья ферма соседствовала с Катбертами, продал ее и перебрался в Шарлотт-таун. А купил ферму некто Джеймс Харрисон, о котором было известно лишь его имя и то, что он из Нью-Брунсвика. Но он и месяца не успел прожить в Эвонли, как успел завоевать репутацию странного человека «чудика», как назвала его миссис Рэйчел Линд. Многие из вас, кто успел с ней познакомиться, запомнят на всю жизнь, что миссис Рэйчел женщина весьма откровенная. Мистер Харрисон явно отличался от других людей, а этого, как известно, больше чем достаточно, чтобы прослыть чудаком.
Прежде всего, он жил сам по себе и во всеуслышание заявлял, что не потерпит в своем хозяйстве всяких глупостей вроде женщин. Женская часть Эвонли мстила ему тем, что стала распускать про него всякие слухи один хлеще другого про то, как он ведет свое хозяйство, как готовит. А в помощники себе мистер Харрисон нанял Джона-Генри Картера из Белых Песков, и от Джона-Генри и пошли гулять первые россказни. Начать с того, что у мистера Харрисона не было четко определенного времени для приема пищи, и мистер Харрисон перекусывал, как только проголодается, и ежели Джон-Генри в этот момент находился поблизости, то и ему перепадало, а вот если нет, то жди тогда Джон-Генри следующего приступа голода у мистера Харрисона. Джон-Генри разве что не рыдал, когда рассказывал, что давно умер бы с голоду, если бы не отправлялся по воскресеньям домой, и не отъедался там, и если бы мама не собирала ему поутру в понедельник корзину всевозможной еды.
Рассказывали и насчет того, как мистер Харрисон мыл посуду. Так вот эту посуду он никогда и не думал мыть, пока не выпадало дождливое воскресенье. Только тут он брался за эту работу. Он одним махом загружал всю посуду в одну бочку с дождевой водой, потом доставал и оставлял сохнуть.
Еще мистер Харрисон был «скупердяем». Когда ему предложили внести деньги на жалованье преподобному мистеру Аллену, он ответил, что еще посмотрит, насколько долларов можно оценить то добро, которое приносят ему проповеди священника, а кота в мешке он покупать не станет. А когда миссис Линд пошла к нему просить внести деньги на миссионерскую деятельность церкви и заодно случайна осмотрела его дом изнутри, он сказал ей, что сплетни эвонлийских старух отдают таким язычеством, какого нет нигде, и он с радостью отдал бы деньги на их обращение в христианство, если бы миссис Линд занялась этим делом. Миссис Рэйчел ушла и потом говорила, что бедная миссис Белл, слава Богу, не видит из своей могилки, во что превратился теперь ее дом, которым она когда-то так гордилась, иначе у нее не выдержало бы сердце.
«Ой, что вы! Она же через день скоблила пол на кухне!» – с возмущением говорила миссис Линд Марилле Катберт. «А посмотрели бы вы сейчас! Мне пришлось поднимать подол, чтобы не запачкаться там!»
И в довершение всего мистер Харрисон приобрел попугая по кличке «Рыжий». Прежде никто в Эвонли никогда не держал ни одного попугая, и посему такой поступок никак нельзя было назвать благопристойным. А попугай был тот еще! Если верить тому же Джону-Генри, то в мире не было другой такой непристойной птицы. Как же он ругался! Миссис Картер не задумываясь забрала бы Джона-Генри из этого дома, будь уверена, что подыщет ему другое место. К тому же Рыжий однажды так долбанул Джона-Генри в затылок, когда тот остановился слишком близко под клеткой! Миссис Картер всем и каждому показывала отметину на затылке бедняги Джона-Генри, когда тот по воскресеньям приходил домой…
Все эти события промелькнули в голове Энни, когда перед ней очутился мистер Харрисон, лишившийся от гнева дара речи. Даже когда мистер Харрисон находился в более дружеском расположении духа, то и тогда его никак нельзя было бы назвать красавцем: коротенький, толстый, лысый. Теперь же, когда его круглая физиономия покраснела от гнева, а и без того выпуклые голубые глаза готовы были выпасть из орбит, Энни подумалось, что большей страхолюдины она в жизни не видывала.
И тут вдруг к мистеру Харрисону вернулся дар речи.
– Сколько ж можно терпеть такое! – взорвался он. – Все, это в последний раз! Вы слышите, мисс? Хорошенько дело, это уже третий раз! Сколько же можно терпеть, мисс! Предупреждал же вашу тетку, чтоб этого больше не было и вот нате, снова… Интересно, чего она добивается?! Вот за этим я и пришел, это я и хочу знать, мисс!
– Вы не смогли бы объяснить, чем вы так встревожены? – спросила Энни самым мирным тоном. Такой тон она хорошо поставила в последнее время, в школа он пригодится. Но на рассерженного мистера Харрисона он не возымел никакого воздействия.
– Ничего себе «встревожен»! Хорошенько дело! Господи, мисс, я уже в третий раз вижу вашу корову в моем овсе. И в последний раз это было полчаса назад. Заметьте себе: в третий раз! Она и во вторник пожаловала, и вчера. Я приходил уже сюда и предупреждал вашу тетку, чтобы больше и духу ее не было тут, вашей коровы. Не помогло. Кстати, где она в данный момент, ваша тетка? Я просто хочу посмотреть ей в глаза и сказать, что о ней думает мистер Харрисон. Вы меня понимаете, мисс?
– Если вы имеете в виду мисс Мариллу Катберт, то она мне не тетя и она уехала в Восточный Графтон навестить захворавшего дальнего родственника, – с достоинством, чеканя каждое слово, произнесла Энни. – Мне очень жаль, что моя корова вторглась в ваш овес. Корова в действительности принадлежит мне, а не мисс Катберт. Мэтью дал мне ее три года назад, когда она была теленочком, а купил он ее у мистера Белла.
– Ах, вам очень жаль, мисс! Вашим «очень жаль» сыт не будешь. Вы бы лучше пошли да посмотрели, что наделала эта скотина! Она же его весь повытоптала – и в середине, и по краям!
