Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема. Книга 2
Однажды, правда это был редкий случай, когда Маккормик изрядно напился, два матроса с нефтеналивного танкера услышали пространную речь.
— Господа, — говорил Джеймс, — вы не смотрите, что я такой, что это у меня единственный костюм, — он потрогал брезгливо двумя пальцами полы своего обтрепанного, в непонятных пятнах, пиджака, — это сейчас на мне эти отрепья. Это сейчас я ношу эту дрянную шляпу… А раньше на мне была форма. На плечах у меня были погоны, а на рукавах нашивки. Мне отдавали честь. Я был не большой начальник, но — был.
Матросы изумленно смотрели на этого небритого и пьяного в стельку человека, который свободно разговаривал на трех языках.
— Господа, когда-нибудь я смогу угостить вас по-настоящему. Только, если когда-нибудь еще мы с вами встретимся. Но на всякий случай запомните, где меня искать.
— Где? — поинтересовались матросы.
— Возможно я буду жить в Лондоне, а возможно — в Париже… А, возможно, буду жить в Гамбурге — мне нравятся портовые города. Скорее всего ищите меня в Гамбурге…
— И что, у вас останется ваше прежнее имя? — поинтересовался один из матросов.
— Конечно! Только, возможно, к нему добавится какой-нибудь титул. Мне очень хочется иметь титул.
— Титул? Это что значит?
— Это значит, что я буду каким-нибудь бароном.
— Ты? Бароном? — подвыпивший матрос ткнул указательным пальцем в грудь Маккормика.
— Убери свои руки, грязная свинья! — вдруг резко закричал Джеймс.
— Что? — не понял матрос.
— Я говорю — убери свои грязные лапы! И не тычь в меня.
Матрос уже было полез драться, но приятель его удержал. Ему было интересно, что же еще такого любопытного сможет рассказать этот пьяный Джеймс Маккормик, этот оборванец.
— Господа! У меня будет счет в швейцарском банке. В самом надежном швейцарском банке. А денег у меня будет столько, что вы, даже вдвоем, не сможете сосчитать их за день!
Да они у меня и так есть, только я до них не могу добраться.
— Ты что, собираешься ограбить банк?
— Никого я не собираюсь грабить. Я просто возьму то, что давно принадлежит мне.
— Ты хочешь сказать, что получишь какое-то гигантское наследство от какого-нибудь дядюшки или дедушки?
— У меня нет ни дядюшки, ни дедушки. У меня есть мои личные деньги.
— Ну, и сколько же у тебя твоих личных денег?
— Сколько? — Маккормик привстал со своего стула и оперся руками на залитый вином стол. — У меня двадцать миллионов долларов!
— Сколько-сколько? — переспросил один из матросов, тот, который только что собирался избить Джеймса.
— Двадцать миллионов, — четко проговорил Джеймс Маккормик.
— У тебя двадцать миллионов и ты ходишь вот такой грязный и питаешься объедками?
— Да! Я хожу оборванный, грязный и небритый и питаюсь объедками, ты правильно говоришь, парень. Но не потому, что я скупой, потому, что я никак не могу получить свои деньги.
— Что, тебе кто-то должен и не отдает? Что-то я никогда не слыхал о таких долгах — двадцать миллионов… А ты? — матрос обратился к своему напарнику.
— Двадцать миллионов — это больше, чем наш корабль, это больше, чем все, что есть на этом дрянном острове.
— Да. Сумма не маленькая, и она вся моя.
— Рассказывай-рассказывай… Так мы тебе и поверили!
— А это уж ваше дело, верить мне или не верить. Но я знаю, что скоро вы услышите о Джеймсе Маккормике-миллионере!
— А-а… — догадался один из матросов, — ты, наверное хочешь поднять затонувшие пиратские сокровища. Здесь, у этих берегов, только все и делают, что рассказывают о каких-то кладах. Но я ни разу, сколько плаваю здесь, а я плаваю уже тридцать лет, не видел ни одного человека, который нашел бы хоть одну золотую монету.
— Не видел? — сказал Джеймс Маккормик.
— Да. Не видел.
— Так вот, может быть тебе повезет, и ты увидишь такого человека.
— Ну-ну… Клады — это здорово. И ты что ж, вот так, прямо в своей белой оборванной шляпе, будешь нырять и доставать сокровища?
От этих слов Джеймс Маккормик побледнел, весь напрягся, а потом сильно ударил кулаком по столу.
— Молчать, мерзавцы! Какие сокровища?! Никаких сокровищ нет, нет нигде поблизости, никаких кладов, никаких пиратов… Ничего нет на этих дрянных островах, ничего. Даже доллара здесь нигде не найдешь!
— Вот это ты говоришь правду, вот теперь мы с тобой согласны… Давай еще по кружечке пивка? А, ирландец?
Джеймс посмотрел помутневшим взглядом на моряков.
— Я не ирландец. Я шотландец.
— Какая, к черту, разница — ирландец, шотландец… Ты оборванец портовый.
Джеймс не обиделся на эти слова. Он выпил бокал пива и, не попрощавшись, вышел.
— Настоящий псих, — сказал моряк, который был помоложе.
— Псих-то псих, да говорил уж очень как-то убежденно. И у меня даже на какое-то мгновение появилась мысль, что этот придурок действительно знает, где лежит затонувший корабль.
— Да ну, брось ты, неужели ты веришь еще в эти клады?
— Ты знаешь, не верю, но верить как-то очень хочется.
Джеймс Маккормик постоял у автобусной остановки, посмотрел на клубящуюся белую пыль, лениво развернулся и двинулся в сторону базара. На берегу шла обычная торговля. Торговали фруктами. Он потолкался среди туземцев, присматриваясь, где можно было бы чем-нибудь поживиться. Наконец, он увидел старика, который несколько минут назад упал у автобуса, а теперь что-то раскладывал, доставая из своего тюка.
Джеймс подошел, присел у его прилавка, быстро схватил початок сырой кукурузы — и бросился убегать. Старик даже не обратил внимания. Он уже давно плохо слышал и плохо видел.
Джеймс выбежал на причал, уселся на горячий камень парапета и начал грызть сырой початок. От этой кукурузы во рту сделалось приторно, и Джеймс время от времени сплевывал в воду.
Когда первый голод прошел, он понял, что отчаянно хочет закурить. Но он даже не стал ощупывать карманы. Он знал, что у него уже давным давно нет сигарет.
Чтобы как-то занять время, он принялся рассматривать людей, снующих у причала.
— О! Эти чертовы туземцы! Ходят под разноцветными зонтиками, как будто боятся этого солнца… А ведь они выросли на этом солнце… Они такие, как будто их жарили на сковородках! По-моему, они просто выдуриваются с этими своими пестрыми зонтиками, — бормотал он не зло, а чтобы что-то говорить.
Вдруг он увидел, как у пирса остановился обшарпанный грузовик. Двое туземцев и двое белых принялись стаскивать с кузова и опускать на землю всевозможные ящики, тюки, скрутки, коробки…
Джеймс с интересом наблюдал за происходящим… Не удастся ли ему чего-нибудь стащить?!
