Диана Морьентес - Работа над ошибками
Это трудно, когда рядом с тобой человек, чье голое тело в летней духоте уже лоснится после существования в антисанитарных условиях, липнет, «пахнет» почти двухнедельным отсутствием гигиены и еще перегаром, который способен привести в чувство даже мертвого. Наташа пересилила себя и все же положила руку мужу на плечо.
— Макс, — позвала она тихо. — Ты знаешь, я тебя не брошу. Я угрожаю тебе этим только для того, чтобы у тебя был стимул перестать пить. Но я не хочу от тебя уходить, тем более по этой причине. И дело не в том, что у меня кроме тебя никого нет, и я побоюсь остаться одна. Дело в том, что ты лучше всех. Редко встретишь мужчину с набором таких качеств, как у тебя. Это единичные экземпляры. И я, честное слово, не понимаю, как девушки, с которыми ты расстался, могут создавать семьи, рожать детей с другими мужчинами… Я не смогу. Я знаю, что у тебя есть какие-то внутренние мотивы напиваться сейчас, но я не могу с этим смириться. Мне обидно. Не за себя, за тебя! Мне обидно, что человек общительный, дружелюбный, настоящий лидер гниет здесь в море водки. И твоя внешность не заслуживает такого вида, понимаешь? Мне нравится, когда ты в щетине, но такая борода меня совсем не вдохновляет! А еще я всегда восхищалась твоими отношениями с дочкой, а теперь тебе на нее совершенно наплевать… И это все из-за водки. Мне очень жаль, что ты не хочешь прекращать с этим.
«А мне жаль, что я не соответствую твоим представлениям обо мне», — думал Макс. Язык почти не поддавался, чтобы сказать это вслух. Или просто мысли зашкаливали.
— Мне надоело быть причиной чьей-то смерти, — пояснил он в оправдание своего запоя.
Наташа растерялась от неожиданной осознанности Максовой речи. Больше всего ее впечатлило слово «надоело». Это слово разбегалась в Наташином разуме множеством значений, и каждое из них было большим откровением, новостью, информацией, которой не хватало. Но сейчас не время обдумывать слово «надоело», сейчас время слова «причина».
— Ты считаешь, что ты виноват в Дашиной смерти?! — удивилась девушка. — Но она же вроде как от передоза умерла!
— Ей нельзя было трогать наркотики, она знала, что умрет от этого, — пояснил Макс неразборчивой дикцией. — И до этой встречи со мной она держалась полгода.
— И что? — возразила Наташа. — Просто совпадение!
— Ты бы слышала, как я с ней разговаривал… — бормотал Максим своей любимой бутылке. — Я такого ей наговорил! Но я же просто был обижен! Если бы я знал, что это последний день ее жизни, я бы ни за что такое не сказал…
— Макс, — принялась Наташа утешать, — она же взрослая женщина. Я уверена, она прекрасно поняла, что ты просто обижен! Я не думаю, что это как-то повлияло на ее желание снова взяться за наркотики! Скорее всего, она просто встретила кого-то из своих знакомых, кто предложил ей, и она не смогла отказаться!
Но Максим как будто не слышал. Как любой нормальный пьяный, продолжал твердить что-то свое:
— Она хотела начать новую жизнь. Я должен был поддержать ее в этом, похвалить… А я так ужасно с ней разговаривал! Если бы мы встретились снова, я бы уже вел себя совсем по-другому! А я запретил ей соваться в мою жизнь и жизнь моей дочери… Её дочери. Я отобрал у человека желание жить!
— Макс, если бы она хотела налаживать с вами отношения, она бы попыталась еще раз! Она наверняка была готова именно к такой твоей реакции на ее появление. Вряд ли она ожидала, что ты примешь ее с распростертыми объятиями. Макс, может, она даже после такого ужасного разговора с тобой вовсе не собиралась умирать! Может, она так и хотела: дать тебе время успокоиться, а потом прийти к тебе еще раз. Макс, это случайное совпадение!
— Почему-то эти совпадения всегда там, где я! — заорал Макс.
У Наташи на глазах слегка проступили слезы — было обидно попадать под горячую руку. Она уже сама начинала раздражаться: очень трудно объяснить пьяному человеку трезвую логику. Грубо хлопнула ладонью по столу:
— Да где твои мозги, Макс?! Причина ее смерти — наркотики! И все! Ты не заставлял ее принимать наркотики! Это было ее самостоятельное решение! Ты не предлагал ей, ты не втыкал ей шприц в вену! Ты не можешь отвечать за поступки других людей!
Наташа вдруг резко стихла, поднялась, подошла к раковине. Такая духота невыносимая! Как можно еще горячительные напитки употреблять?! Открыла холодную воду и умылась прямо на кухне. Потом забрызгала водой плечи с тоненькими бретельками топика и немного сам топик. Зачем она на него кричит? Так хотелось бы, чтобы он понял ее по спокойному тону!
За окном стремительно светало. Доброе утро. Пятница. Сколько еще вот таких вот «причин чьей-то смерти» он себе выдумал? Оглянулась на его измученное, небритое лицо.
— Макс, ты не Бог, чтобы направлять все человечество на путь истинный. Ты слишком много на себя берешь.
— Чего? — не понял он с похмелья.
— Ничего, — махнула Наташа рукой. Подошла к нему и обняла, прижав к себе его голову. Говорила медленно, чтобы он успевал усвоить ее информацию. — Я тебя понимаю. Мне тоже бывает что-то легче пережить с помощью алкоголя. Но, Макс, пьяный разум не может здраво рассуждать, ты же это знаешь. Правильно понять какую-то ситуацию ты можешь только по трезвому. Следовательно, вполне возможно, что сейчас ты сильно ошибаешься насчет своей вины в Дашиной смерти. Давай, ты перестанешь пить, и тогда мы поговорим с тобой об этом. А? Тогда и ты сможешь мне ВНЯТНО рассказать, что ты чувствуешь, и я буду уверена, что ты вникаешь в мои слова. А сейчас я пойду посплю. Я так устаю в клубе, ты себе не представляешь! Точнее, ты это представляешь, как никто другой!
Наташин сон длился около часа. Потом ее разбудило нечто, нависающее над ней и умоляющее слезно:
— Нат, накорми меня чем-нибудь…
Наташа тяжко вздыхала и снова возвращалась на кухню. Грустное, утомленное выпивкой тело вязко плелось за ней. Наташа открывала холодильник и перечисляла Максу все, что там имелось.
— Суп, котлеты куриные полуфабрикатные, пельмени… Выбирай.
— Не знаю, — ныл он.
— Ты вообще что хочешь? Нормально поесть или перекусить?
— Я ничего не хочу.
Этот диалог раскачивался, как маятник: Макс просил еду, но отвергал любое предложение. Наташа нервно захлопывала холодильник и, скрестив руки на груди, выжидающе смотрела на мужа взглядом злого, невыспавшегося человека. Психовала, оставляла его одного и возвращалась в Катину комнату на свое разложенное кресло. И снова через часик была разбужена нудным завыванием: «Я голодный, я ничего не ел две недели»…
В этот день любая его попытка съесть бутерброд заканчивалась объятиями с унитазом. Пить водку ему уже приходилось только для того, чтобы не умереть от похмелья. Он и сам с виноватым видом объяснял Наташе:
