Диана Морьентес - Работа над ошибками
— У нас есть уровень, и ниже этого уровня мы не опустимся. У нас есть четкие требования к персоналу, и требования эти вполне обоснованны и ничуть не сумасбродны. Так что решайте сами, хотите вы быть уволенными, или нет.
А бармен робко уточнял:
— Наташ, а можно будет съездить на чемпионат мира среди барменов? Для начала на отборочный тур, мне несколько дней надо: доехать туда-обратно… Это через неделю.
— Я не знаю, — с сожалением пожимала Наташа плечами. — Если Максим к этому времени вернется, я думаю, он отпустит. А если нет, попробуй договориться со Стасом, может, он поработает без выходных?
В очередную среду не сдержалась и снова начала орать на Макса. На этот раз, кроме грубых выражений, ей еще досталась от него пара синяков, когда он схватил ее за руку выше локтя и отволок в комнату, чтобы она не мешала ему пить на кухне. Он замкнул ее у себя в спальне, повернув ключ снаружи, и Наташа долго стучалась и молила ее выпустить: у нее назначена встреча на радио по поводу вечеринки в субботу. И Макс все же сжалился.
Она сбежала из дома с единственным желанием — никогда больше туда не возвращаться. Надела на лицо искреннюю улыбку и постучалась в кабинет.
— Здравствуйте. Я креативный директор клуба «Эго», — выдумала она себе должность посолиднее. — Мы договаривались с Вами по телефону. У нас задумана романтическая вечеринка на субботу, мы подумали, может Вас это заинтересует. Ваша радиостанция могла бы оказать нам рекламную поддержку, а ваши ведущие могли бы провести у нас конкурсы на лучшую пару.
— Давайте обсудим условия! — деловито улыбнулась женщина.
Забежав домой между радио и клубом, Наташа мимоходом заметила Макса. Как всегда, если он не спал, то был на кухне рядом с бутылкой.
— Опять?! — простонала девушка из прихожей.
Нервно прошла в его комнату. На постели — сошедшая на пол лавина простыней, обе подушки — грязные, исковерканные, пустая бутылка из-под водки торчит горлышком под кроватью… Джинсы и майка почему-то тоже на полу. Промахнулся по стулу, что ли? Телевизор работает неизвестно кому. Занавеска небрежно задрана. Хорошо, что обе створки окна нараспашку, а то от этого амбре можно было бы задохнуться. Наташа подняла бутылку и понесла ее Максу.
— Тебе самому не надоело? — начала она сразу с наездом. — У тебя комната, как у алкоголика со стажем! Во что ты превращаешься?! Макс, я не собираюсь это терпеть! Я знаю, есть женщины, которые мучаются с пьяницами годами, но мне и недели хватило!
— Отстань, — прошептал он таким естественным голосом, как будто был совсем трезвый.
Наташа от неожиданности аж засмотрелась на его припухшие глаза.
— Ты что, плакал? — она отставила пустую бутылку в сторону и присела возле Максима на корточки.
Поставив локти на стол, он прятался за кулаком в ладони, и только бросил на Наташу посторонний взгляд из своего укрытия.
— Катя кушала? — решила Наташа сменить тему.
— Не знаю, — последовал равнодушный ответ. — Я тут накричал на нее…
Казалось, он осознает свою вину, но это для него на втором плане. Как меняется человек… Ему уже наплевать на любимую дочку…
— Пойду, посмотрю, как она, — предупредила девушка и ушла в комнату.
Катюшка лежала на своей кровати, свернувшись клубочком, и спала. Она наревелась и уснула, это было ясно по растрепанной прическе и волосам, мокрым, прилипшим к щекам. Наташа и сама плакала. Не знала, будить девочку, чтобы она поела, или пусть спит, лишь бы не видела своего отца? Не отвезла до сих пор Катю к бабушке только по одной причине: чтобы она не рассказала родителям Макса, в каком состоянии находится их единственный сын… Стояла, обессилено повиснув на лестнице, ведущей к Кате на кровать, и молила Бога, в которого не верит, чтобы этот кошмар хоть когда-нибудь закончился.
Наташа поделила дубликаты ключей и договорилась с мамой, что в клубе они дежурят по очереди. Евгения идет туда после работы, то есть в шесть вечера, а Наташа приезжает к десяти и остается до утра.
В четверг Наташа все же решилась на крайнюю меру: собрала Катю и повезла подальше от папы.
— Я не хочу, чтобы Катя видела его в таком состоянии,? — объясняла она родителям Максима, стараясь не обидеть их чувства. — Я не представляю, сколько это еще продлится, поэтому пусть Катя пока у вас на неопределенный срок останется… Если бы я знала, как обращаться с человеком, у которого такой непроходимый запой… А я впервые Макса таким вижу.
— Конечно, Максим страдает! — фыркнула Мария Анатольевна недовольно. — Там такая любовь была!
Наташа закусила губу, чтобы не расплакаться от обиды, но это не помогло — мимика выдавала ее с потрохами.
— Маш, нельзя так! — строго упрекнул жену Виктор.
У Наташи зазвонил сотовый — клубные дела, и она с радостью отошла в комнату поговорить. А потом вернулась и, раз уж свекровь ее так не любит, выдумала, что нужно спешить на работу.
— Я провожу до двора, — вызвался Виктор.
А уже на улице приобнял девчонку за плечи.
— Не злись на Машку, — попросил он. — Она у нас такая. Она же не моряк, вот и не привыкла быть командой. Побывала бы она на корабле в открытом море! Ведь если случается неприятность, представь, например, корабль тонет, и ты решаешь: бросить корабль и пытаться в одиночку доплыть до берега, или остаться со всеми и попытаться устранить неисправность. И шанс выжить есть именно у тех, кто остался с командой. А тот, кто пошел на берег вплавь — утонет. Сил не хватит, — и улыбнулся: — Забыл, к чему это я… А, про Машку! Вот Машка сама за себя, она не может быть с командой. Она бы прыгнула за борт. А про Макса — не переживай. У каждого мужика запои бывают. Потерпи. Он руки на тебя не поднимает?
— Да нет, — опустила Наташа голову.
— Потерпи, потерпи.
Шла от их дома по двору тридцать девятой пятиэтажки, потом по двору тридцать седьмой. Практически добралась до своей тридцать пятой — вон этот дом, пятнадцать лет жизни справа на горе, метров пятьдесят вверх по бетонной лестнице. Но Наташе вниз — на остановку.
— О, Наташ, привет! — услышала она женский голос и обернулась.
Сестра Карена как раз спускалась по лестнице, вышла из-за поворота.
— Давно я тебя не видела! — продолжала она. — С год, наверное!
— Аида, я же в Москве живу, приезжаю только на каникулы, и то в Дагомыс.
— А ты куда? — весело продолжала армянка. — Давай подвезу? Я на стоянку за машиной иду.
— Да мне вряд ли по пути, — мялась Наташа. — Я на кладбище. Четвертого сентября меня здесь не будет…
— Ну, так тем более! Отсюда же нет прямых маршруток!
