Наталья Труш - Опоздавшие на поезд в Антарктиду
Жизнь показала, что люди в тюрьме порой более нравственно чисты, нежели на свободе. И нравственная чистота, как это ни странно, за решеткой ценится больше. Наверное, часто это из-за того, что многим, попавшим на нары, просто терять нечего. А когда терять нечего, происходит переоценка ценностей. А порой и уценка. Преступный мир очень чувствительный, тонкий, тонко чувствующий и фальшь, и справедливость. Обмануть зэков трудно. И терёхиных они видят издалека и не верят им, даже если у них не один, а три креста.
«… я уже ничего не боялся, а крещение лишь утвердило меня, сил добавило, а молитва чудо совершила: с нас было снято обвинение в убийстве…»
* * *А потом был принят мораторий на смертную казнь, и смертникам была дарована жизнь – за решеткой до самого конца, но жизнь с надеждой на то, что и тут может что-то измениться. Правда, и «пожизненное» – это было уже не про Илью. Двенадцать лет – это много. Это очень много там. Но это все-таки срок, за которым долгожданная свобода.
Скоро он понял еще и то, что жизнь продолжается по ту сторону высокого забора. Больше того, и на той стороне происходят чудеса. А что это, если не чудо, – их отношения с Ольгой?!! После первого свидания с ней Покровского накрыло волной необыкновенной нежности, какой он не испытывал до этого никогда. Виной тому была и разница в возрасте, и непростые условия изоляции, в которых развивался их странный эпистолярный роман.
3
Но Южный Крест, мерцающий в тумане,
Залог, что я – не завершил скитаний,
Что впереди – последняя любовь!
– Артем, а откуда у вас… э-э… у тебя, – Анна Стриж и художник Артем Шабовта договорились общаться на ты, – откуда у тебя такая фамилия?!
На первое занятие – учиться аэрографии – Анна приехала уже через неделю после знакомства с художником. Мастерская у Артема находилась при солидном автосервисе и занимала просторное помещение с большими воротами для въезда машин. Внутри стены из кирпича – в стиле лофт, – на которых вместо картин – капоты и двери с рисунками.
– Фамилия? Фамилия у меня хорватская, но, кроме нее, от этой национальности ничего больше нет, – улыбнулся Артем. – Все, что мне о ней известно, – это то, что в Россию ее привезли давным-давно мои предки.
Артем в этот день сдавал готовую работу. Анна уже видела ее: черный «лексус» с леопардами на бортах и на капоте. Грациозные кошки, изображенные в натуральную величину, были как живые. Их хотелось погладить, чтобы ощутить под рукой сильные мышцы и шелковистую шкуру, в которой был прописан каждый волосок. Все-таки это удивительная штука, аэрография. Почти фотография!
Анна раз десять обошла машину по кругу, любуясь на работу. Наконец, Артем ее остановил:
– Давай покажу с чего начать, попробуешь.
Анна внимательно следила за тем, как мастер разбирает аэрограф, рассматривает тонкую острую иглу, раскладывает на столе части, поясняя, что в нем для чего.
– Сопло – самая крошечная деталька и самая дорогая, поэтому, когда собирать будешь, аккуратно затягивай его, чтоб не сорвать резьбу…
Сопло меньше хлебной крошки! Анна достала очки – без них не разглядит его и потеряет в первый же день. Артем ловко собрал аэрограф, подключил к нему шланг, соединенный с компрессором, попробовал, как проходит воздух. Потом открыл крышечку емкости, закрепленной на приборе, и налил немного краски, разбавил ее, помешал палочкой.
– Ну, попробуем в деле. – Артем подул на лист бумаги, закрепленный на стене, потом сделал едва уловимое движение кнопкой-курком, и на листе появилась точка, затем – линия, потом – спиралька. – Нормальная машинка! – оценил художник аэрограф и передал его в руки Анны. – Ну, вперед! Пробуй!
Анна попробовала: сначала курок вниз – пошел воздух, курок вниз и на себя – пошла краска.
– Ура! – сказала она тихонечко. – Получилось!
Точка, запятая, волнистая линия, завиток, цветочек. Рука с непривычки затекает, да и аэрограф не такой легкий, как карандаш, но слушается!
Артем посмотрел критически со стороны, закурил и ушел погулять.
* * *А после обеда приехал богатый дяденька – забирать «лексус» с кошками. С ним была барышня – на кошку похожая! «А ей пойдет такая машина!» – подумала Анна.
Она разбирала аэрограф и украдкой посматривала на парочку. Его лицо было ей как будто бы знакомо. Артист? Депутат? Черт-черт-черт!!! Да это же Калугин! Бизнесмен и меценат. Говорят, еще и бывший бандит по совместительству. Точно, он! Глаз-алмаз!
Так, а она? Ну, она скорее из моделек, посему личность ее Анне была неизвестна. Ну, да и ладно! Какая разница. Кто она ему? Скорее, любовница, так как он ее постарше будет. А может, уже и жена. У них ведь это быстро происходит.
– Ну что, девочка моя, ты довольна? – Очень довольный собой Калугин смотрел не на свою спутницу, а на свое отражение в полировке машины. – Теперь ты счастлива, малышка?
– Котя, конечно! – протянула два слова на все десять счастливая «малышка», в которой было метра два росту! – Только, котя…
Носик у «малышки» дернулся, недовольно сморщился.
– Что? – Калугин напрягся. Судя по всему, он от капризного вступления «только, котя…» ожидал чего угодно.
– Котя, я хотела, чтобы на капоте была… девочка!
– Ну, хотела – получи! – Калугин сморщился. – Ну, леопард, в смысле?!
– Да, котя! Леопард, конечно. Но не мальчик, а девочка!
«Малышка» недовольно свела выщипанные бровки на переносице.
– Слушай, Катя!
О, «малышку» Катей зовут!
– Слушай, Катя! Ты не парь мне голову только! – Калугин не очень понимал свою спутницу. – Ты хотела леопарда?
– Ну да, конечно! – Она снова длинно протянула строчку, в которой вдруг неожиданно выскочило в конце вологодское «о».
«Ого! Калугин у нас провинциалочек продвигает! И ведь как удачно продвигает! Катя уже явно моделька, и при «лексусе» с кошками, и капризничает очень по-столичному!» Анна смеялась внутри и боялась улыбнуться и выдать себя. Она кинула взгляд на Артема. Он был невозмутим. Анна не поняла, смешно ему или все равно.
– Ну, так что ты с девочками-мальчиками меня путаешь? – уже раздраженно спросил девушку Калугин.
– Милый! Ну, я же просила, чтобы на капоте была девочка! А тут – мальчик!!!
* * *Ученик Артема Шабовты – пацан, которого Аня знала то ли по имени странному, то ли по кличке – Дзэн, не выдержал и хохотнул.
Калугин бросил на него взгляд, и парнишка сделал вид, что просто неудачно кашлянул.
Калугин внимательно посмотрел на леопарда. Видно было, что он ничего не понимал.
– Малышка! Скажи, ты по какому месту определила, что это… мальчик? – Калугин едва сдерживал ярость, замешанную на любопытстве. Любопытство в этот момент одолевало всех. Ну, в самом-то деле! Лежит леопард, наполовину скрыт травой. И где, скажите на милость, написано, что он мужского полу?!