Франсин Мандевилл - Полночь в Париже
Однако самым поразительным в этих «апартаментах» был, без сомнения, вид, открывавшийся с балкона спальни. Сквозь французские окна-двери с занавесками из розового бархата Кендра могла видеть Ла-Манш, чьи сине-зеленые волны мягко набегали на песчаный берег принадлежащего Буркелям пляжа. На островках находились другие виллы, а вдалеке стоял стеной темно-зеленый лес.
Кендра вышла на балкон и полной грудью вдохнула соленый морской воздух. Тишину нарушали лишь пронзительные вопли чаек. Визит в Довиль оказался совсем не таким, как она предполагала, однако все складывалось, в сущности, неплохо. Быть может, даже хорошо.
Она вернулась в комнату, оставив балконную дверь открытой, чтобы по-прежнему ощущать морской бриз. Чемоданы ее были поставлены в ряд возле кровати, на приступочке. В дверь тихонько постучали — вошла молодая женщина в сером платье и белом фартучке. Кендра поняла, что это горничная.
— Могу ли я разобрать ваши чемоданы сейчас, мадемуазель Мартин, или лучше сделать это чуть позже?
— Благодарю вас за любезность, — сказала Кендра, — но я сама разберу свои чемоданы. Буду вам очень признательна, если вы принесете мне утюг и гладильную доску. Некоторые вещи могли помяться.
Горничная ошеломленно уставилась на нее, а затем горделиво выпрямилась:
— Это моя работа, мадемуазель! Когда приезжает мадам Надин, я всегда занимаюсь багажом. Смею заверить, что еще ни одной вещи я не испортила, а мадам одевается у лучших модельеров Франции!
Кендра поняла, что надо спешно загладить свою оплошность. Мысленно она благословляла небо, что и ее гардероб теперь не стыдно показать служанке.
— Пожалуйста, извините меня. Я не хотела вас обидеть. Разумеется, вы можете разобрать мой багаж, выгладить все, что помялось и… сделать все, что нужно.
Она чувствовала себя круглой идиоткой. И собственные слова казались ей идиотскими. Но как вообще разговаривают с горничной? Единственным человеком, кто гладил ей вещи, была ее собственная мать, и это было много лет назад. Теоретически подобная услуга выглядела весьма соблазнительной, однако, оказавшись лицом к лицу с живой горничной, Кендра ощущала ужасную неловкость.
— Не беспокойтесь, мадемуазель, — сказала служанка все еще с обидой. — Не желаете ли кофе или чаю?
— Нет, спасибо. Хотелось бы прогуляться по берегу, но сначала мне нужно позвонить. Как это делается здесь?
— Вы будете звонить по местному номеру?
— Нет, в Соединенные Штаты, а потом в Париж. Конечно, я оплачу стоимость разговора своей кредитной карточкой, — поторопилась она заверить горничную.
— Как хотите, мадемуазель, но это совсем необязательно. Для прямой связи нужно набрать вот эти буквы.
Служанка подошла к мозаичному табло, висевшему на стене между мраморным камином и балконом. Списав нужные номера на листок из блокнота, она передала бумагу Кендре.
— Благодарю вас.
— Я вернусь после того, как вы позвоните. Кендра задумчиво разглядывала кусочек шелковистой бумаги. Она долго откладывала разговор с родителями, поскольку ей не хотелось ссориться-с ними, тем более на таком расстоянии от дома. Теперь уже нельзя было отступать — она решила позвонить, и сделает это. Взглянув на часы, она кивнула с довольным видом. В Кармеле было около восьми вечера. Возможно, она застанет и мать, и отца. Кристен сняла трубку после второго гудка.
— Привет, ма.
— Кендра! Что-нибудь случилось?
— Все в порядке, ма. Я просто хотела сообщить тебе с папой, что нахожусь в Довиле, на вилле Буркелей.
— Это… прекрасно, дорогая. Как они там? Голос Кристен звучал напряженно.
«Как славно!» — подумала Кендра. Сразу придется вступать в объяснения, хотя именно этого она желала избежать.
— Знаешь, ма, Надин еще не приехала.
— Ты одна? Как такое могло произойти? Керк, не уходи, возьми отводную трубку. Это Кендра. Она одна на вилле.
— Хелло, Кендра. — Керк говорил суровым тоном.
— Привет, па. Я уже сказала маме про виллу.
— В чем там дело? Почему ты одна?
— Я не одна, со мной Реми и человек двадцать слуг. Представь себе, сейчас придет горничная, чтобы распаковать мой багаж и выгладить вещи.
— Горничная? Ты наняла горничную?
— Господи, ма, никого я не нанимала, эта женщина работает здесь.
— Понятно. Советую тебе не слишком привыкать к такому обхождению, дорогая. Через две недели ты вернешься домой, и тебе придется гладить самой.
Кендра словно бы увидела наяву, как мать поджала губы с осуждающим выражением на лице.
— И ничего дурного в этом нет, — вмешался Керк. — Ты же столько лет гладила сама.
— Вы же знаете, что я вернусь из Франции только через месяц, — сказала Кендра, не желая вступать в очередную дискуссию по поводу своих «изменившихся» взглядов и поспешной «переоценки ценностей».
— Никак не могу понять, почему тебе мало двухнедельного отпуска, — раздраженно произнесла Кристен. — Мы все прекрасно отдохнули на озере Шаста в начале лета, потом ты съездила в Париж с девочками, а теперь еще две недели в «замке». Зачем тебе нужен целый месяц во Франции?
Кендра хотела уже рассказать матери о Джеке, но вовремя прикусила язык. Здравый смысл возобладал, и она терпеливо пояснила:
— Я всегда любила Францию, ма, и у меня есть возможность как следует все осмотреть после возвращения из Довиля. Я вернусь через месяц и ни днем раньше.
— А почему взрослых Буркелей нет на вилле? — спросил Керк.
— Надин приедет на уик-энд, — поспешно ответила Кендра. — Старый мистер Буркель никогда здесь не бывает после смерти жены. Лоран, кажется, слишком занят делами. Впрочем, это вовсе не постоянная их резиденция, они живут тут летом.
— У тебя действительно все в порядке? Мы с матерью… очень тревожимся за тебя, дорогая, поэтому и спрашиваем.
— Знаю, па. Я в полном порядке. Здесь вполне безопасно. Приняты все меры предосторожности, а у Реми есть телохранитель…
Кендра осеклась, но было уже поздно, ибо из трубки раздались два возгласа одновременно:
— Телохранитель!
— Телохранитель! Керк, поговори с ней, умоляю! Мне все это не нравится.
— Вот что, Кендра…
— Прошу тебя, па, — прервала отца Кендра, — не надо беспокоиться. У меня все в порядке.
И она приняла окончательное решение — пока не надо вообще упоминать о Джеке.
— Еще одно, Кендра, прежде чем мы закончим. Я хотел сказать тебе, что вчера встретил Боба Уоррена в банке.
— Прекрасно. Но мне…
— Он очень интересовался тем, что ты сейчас делаешь, — Керк заговорил поспешно, явно опасаясь, что Кендра не станет слушать. — Ну, не скажу, чтобы он выражал сожаление или извинялся, однако по всему видно, что ему хотелось бы вернуть тебя. Ты вполне могла бы получить вновь свое место, если бы вернулась в ближайшее время и зашла к нему.
