Элизабет Обербек - Модельер
Приблизившись к женщине в пурпурно-красном одеянии, он отметил, что жакет слишком короток для нее, зато линия плеч выполнена безупречно. Красное платье сидело идеально.
Какое потрясающее сочетание красного с пурпурным! Клод высоко ценил смелость в дизайне, ведь именно тогда наряд превращается в произведение искусства.
И тут он оцепенел. Каштановые волосы, длиной чуть ниже плеч, блестели в свете ламп. Красивая изящная рука коснулась волос, рука, которая была очень хорошо знакома.
Она повернулась. Со своего места Клод сумел рассмотреть, что ее живот заметно округлился; короткий жакет едва прикрывал его. Лицо, волосы и глаза сияли. Она была словно хрустальная люстра, щедро дарящая свет.
— Обед подан, — сообщил официант, подошедший сзади.
Клод застыл, словно тигр, приготовившийся к прыжку. Он не мог сделать ни одного шага, парализованный ее красотой. В этом большом зале, в этом кричащем платье Валентина выглядела роскошно, как никогда.
Она разглядела его в толпе и, прежде чем он оценил ситуацию, с радостной улыбкой бросилась к нему.
— Мой дорогой Клод, какой сюрприз! Что привело тебя в Нью-Йорк? — спросила она.
Вокруг них собралась небольшая кучка людей. Валентина ждала ответа, все ее внимание было сосредоточено на нем. Ожидала ли она услышать, что он приехал на встречу с ней?
— Я приехал на показ весенней коллекции, — стараясь сдерживать эмоции и говорить спокойно, ответил Клод.
У него перехватило дыхание, словно он только что съехал по новым отполированным перилам школьной лестницы (как это частенько делали его племянники).
— Ты должен сесть за мой столик. Я здесь совсем недавно, но уже так соскучилась по Парижу! Нью-Йорк — дикий город, здесь люди все время находятся в движении. — Вот она, совсем близко, он ощутил аромат ее духов с ноткой сирени. — Ты должен посмотреть наше шоу. Здесь исполнители ничего не скрывают! И так много оригинального. Ты будто прикасаешься к чему-то новому. Традиция здесь — только слово, за ним нет никакого значения, никакой истории, того, чего могло бы ожидать молодое поколение у нас на родине. Я должна тебе так много сказать. Зачем ты приехал?
Люди стали садиться за обеденные столы; появились официанты с подносами.
— Пожалуйста, сядь рядом, — сказала она Клоду, проходя к столу. Она вынула именную карточку из тонкой серебряной подставки рядом с ее местом, улыбнулась и поставила ее на соседний стол.
С другой стороны уже сидел мужчина в пурпурной бабочке. По странному стечению обстоятельств цвет его галстука совпадал с цветом жакета Валентины.
Заметив это, она засмеялась и сказала Клоду:
— Садись здесь. Никто ничего не заметит. Кому захочется разлучать двух разъединенных расстоянием друзей из-за границы? Я хочу, чтобы ты все рассказал о себе, поведал парижские новости. Кто знает, когда мы туда вернемся?
За каждым креслом уже стоял официант, который наливал в бокалы белое вино. Другие подавали омаров с цикорием и салатом из сельдерея с морковью. Вокруг кресла Валентины образовалась группка людей, они почти дотрагивались до нее, что-то говорили. Официант заметно волновался, пытаясь обслужить ее.
— Извините меня, — сказал официант, задев подносом рядом стоящую женщину.
— Валентина! — раздался властный голос с американским акцентом. Обладателю голоса на вид было лет шестьдесят. Маленькие продолговатые очки в металлической оправе не скрывали проницательного взгляда голубых глаз. — Мне сказали, что я буду сидеть рядом с вами.
— Ну же, Йен, не сердитесь. — Клод был удивлен хорошим английским Валентины. Потом, конечно, он вспомнил, что знание этого языка было обязательным для поступления на работу в Друо. — Это мой замечательный, очень хороший друг Клод Рейно. Он только что прибыл сюда из Парижа. Клод, я знаю, что Йен хотел познакомиться с тобой. Он не просто твой страстный поклонник. Познакомься — это Йен Дэй, автор моего сегодняшнего наряда. А в свободное время он занимается созданием скульптур.
Мужчины пожали друг другу руки, и Йен сказал:
— Свободное время — это жемчужина в коробке с камешками.
Официант, которого было едва видно за двумя подносами, попросил Йена присесть.
— Да, хорошо, конечно, я бы сел, если бы было куда. — Йен неодобрительно посмотрел на Клода. — Валентина, где же я, по-твоему, должен теперь сидеть?
— Йен, пожалуйста, извини меня, — Валентина говорила спокойным голосом, она была уверена, что ее желание будет выполнено. — Позволь мне побыть здесь вместе с Клодом. Он должен рассказать о наших общих друзьях, о городе, которому принадлежит мое сердце! Я переложила твою карточку вон на тот стол.
Он посмотрел в указанном направлении, поджал губы и хмыкнул. Это уж слишком.
Йен сказал:
— Я полагаю, что пора найти стул для мистера Рейно.
К Йену обратился официант:
— Сэр, пожалуйста, займите свое место, я не могу никого обслуживать, пока вы стоите.
Йен наклонился над Валентиной и что-то прошептал ей в ухо. Она выглядела расстроенной, нерешительной, затем приложила руки к губам и рассмеялась.
— Да-да. О'кей.
Йен Дэй ушел.
— О чем он спрашивал? — задал вопрос Клод.
— Он сказал, что откажется от места за столом при условии, что я буду ему позировать в обнаженном виде.
— И ты согласилась?!
— Я устала от его нытья. Он не захочет, когда узнает, что я беременна. А после рождения ребенка уже все позабудет.
— Он ни о чем не забудет до своего смертного часа.
Вокруг суетились официанты, подавая все новые блюда. А Клод внимательно изучал фасон платья Валентины. Неудивительно, что оно ему понравилось, ведь туника была почти полной копией того знаменитого свадебного платья. Разница заключалась в достаточно смелом выборе цвета. Ну и еще жакет. В этом нет ничего удивительного — дизайнеры часто копируют друг друга, но здесь сходство слишком очевидно.
Клод спросил Валентину:
— Ты заметила сходство твоего платья еще с одним?
— Конечно, Клод, это римейк моего, точнее, твоего платья — моего свадебного платья. Йен попросил у меня разрешения скопировать его. Было бы правильнее спросить разрешения у тебя, но произошло столько всего за это время. Надеюсь, ты не обиделся? Это действительно твой фасон. И оно неплохо сидит на мне, не так ли?
Когда она была рядом, для него все становилось приемлемым. Неудивительно, что Йен переусердствовал с расцветкой. Он был ремесленником, а не подлинным Клодом Рейно.
Валентина уже беседовала с человеком приятной наружности, который сидел слева. Он смеялся. А Клод видел только, как блестят ее зубы.
