Евгений Щуров - Взгляд со второго этажа
Я приняла душ, забралась в постель и позвонила Доку.
– Привет, не спишь? – нежно спросила я.
– Привет, милая моя! – обрадовался он. – Конечно, не сплю, жду, когда позвонишь.
– Врёшь! Ты сидел и читал, да?
– Не угадала!
– А что?
– Начал писать новую картину.
– Какую? – спросила я. – Кстати, твои картины понравились (чуть не проболталась!) одному родственнику, который в живописи разбирается.
– Спасибо. А писать начал тебя! – почти торжественно сказал он.
– По памяти, что ли?
– Это ещё только наброски. Мне надо, чтобы ты немного позировала. Тогда получится здорово.
– Как интересно! Никогда не позировала художникам.
– Может, в понедельник после работы?
– Может быть.
На том конце трубы Док помолчал.
– Ну, ложись спать, устала, наверно? – спросил он.
– Есть маленько!
– Тогда спокойной ночи?
– Спокойной ночи, любимый! Целую!
– Целую нежно и люблю сильно! – ответил Док. – Пока!
Мы расстались в эфире, но в душе моей он был рядышком, со мной!
Утром я долго валялась в постели, размышляя, чем сегодня заняться. В саду делать было нечего, на кухне тоже. В комнате было уже светло от холодного ноябрьского солнца. Я вспоминала сына, Дока, вчерашний ужин, поездку во Францию. Вспомнила, что вчера Ната дала мне телефон этого военкоматовского подполковника, которому как раз можно сегодня позвонить. Точно! Попробую с ним сегодня и переговорить, если согласится.
Я встала с постели и пошла в ванную.
Приведя внешний свой облик в полный порядок, взяла трубку и по бумажке набрала номер подполковника.
– Слушаю вас, – ответил низкий, с хрипотцой, твёрдый голос, от которого прошла дрожь по всему телу, как от прикосновения к армии.
– Здравствуйте! Владимир Федорович? – спросила я.
– Так точно! Он самый. С кем имею честь?
– Меня зовут Ольга, – не знала, называть ли себя по отчеству, мы же ровесники. – Я хотела бы поговорить с вами о моём сыне…
– Давайте лучше встретимся, не по телефону, – перебил военный, видимо, поняв, чего от него хотят.
– Давайте. Когда вам удобно? – спросила я.
– Сегодня выходной, давайте встретимся там, где вам будет удобнее, – вежливо подчеркнул он. – Вообще мне знаком ваш голос, кажется. Мы не знакомы?
– Нет, – ответила я. – Мне всё равно, я на машине.
– Тогда в два часа около ресторана «Космос», – голос его вновь стал формальным. – Я буду в штатском, чёрный «Хёндай», внедорожник, восемьсот семьдесят восемь. Запомнили?
– Да, хорошо, до встречи, Владимир Фёдорович.
– До встречи!
Ну вот! Я наконец начала военные действия, чтобы спасти сына от армии. Всё равно отмажу его, чего бы мне это ни стоило! И совсем не считаю, что если я заплачу деньги за услугу, то совершу преступление. Все так делают! Да!
На часах уже двенадцать, надо тогда собираться потихоньку. Заиграл мобильник. Это Док.
– Привет, милая моя! Проснулась?
– Привет, мой золотой! Конечно проснулась, – мурлыкала я в трубку.
– Чем будешь заниматься? – с надеждой в голосе спросил он.
– Сегодня надо в доме прибраться, так, похозяйничать немного, – в который раз соврала я. Не стану же ему говорить, что собираюсь начать кампанию по освобождению сына от армии: неизвестно, как он к этому отнесётся.
– Ты так много делаешь сама в доме!
– Привычка, дорогой! Я же деревенская, – засмеялась я.
– Хотел предложить тебе загородную прогулку, на улице так хорошо! – немного расстроился Док. – И вообще, я по тебе уже соскучился!
– Завтра увидимся. А вечером я тебе буду позировать… Хорошо?
– Ладно, я согласен! Не буду тебе мешать. Люблю. Целую!
– И я тебя люблю и целую! Пока, мой хороший!
– Пока, любимочка! – голос Дока был нежен.
В другой раз погуляем, да и не раз и не два. Надеюсь, наша жизнь будет очень долгой и счастливой! Не грусти, любимый! А сейчас надо привести себя в боевую форму!
Я надела тёплые колготки, поверх толстые джинсы, тёплый свитер. Вдруг придётся говорить на улице с этим подполковником. Надену кожаную куртку на меху и зимние сапожки. И шапку-ушанку.
Я спустилась вниз, прошла на кухню.
– Леночка, доброе утро!
– Добрый день, мадам, – поправила девушка.
– Ах, да! Уже день! Я только чай попью со вчерашним пирожным.
– Вы надолго уезжаете? – спросила Лена. – Я к тому, когда обед подавать.
– А что на обед?
– Вы же ничего не заказывали, и я приготовила рагу с овощами и кролика.
– Уже приготовила?
– Ну да! Осталось разогреть. Опять сегодня рано встала.
– Кролик так кролик! А когда вернусь… Наверно, не позже половины четвёртого. Может, к Веронике заеду. Не знаю ещё.
Лена заварила чай, и пока он остывал, я принялась за пирожное. Как начинаются холода, меня всегда тянет на сладкое.
Я попросила Лену приготовить куртку на меху, шапку и зимние сапоги. Она вышла в гардеробную. Я ела пирожное, отпивала горячий ещё чай и думала о моём Доке. Может, правда, позировать ему голенькой? И пускай эта картина станет нашим общим секретом, мы никому её не покажем, никогда! Это будет семейной тайной! Стоп! Куда это меня занесло? Он ещё ничего не предлагал, в смысле женитьбы, так, в виде шутки. Да и рано ещё замуж: он не разведён, у меня год не прошёл со дня смерти мужа. Не выдумывай, подруга! Но всё равно такую картину можно написать, я же не уродина какая! Не коза Люся! Ну и папа! Нашёл себе…
Зашла Лена и сообщила, что всё нашла и приготовила.
– А сумочку какую возьмёте? – спросила она.
– Коричневую.
– Ну тогда всё в тон!
– Спасибо, Лена!
Пора было выезжать.
Я вышла в холл, глянула на картины Дока, улыбнулась им и стала одеваться. Умненькая Лена уже предупредила Николая, и моя машина уже стояла у крыльца с включенным двигателем. Мысленно я поблагодарила ребят за предусмотрительность, села поудобнее и медленно выехала за ворота. Молодой охранник опять шутливо отдал мне честь. Настроение было хорошее. На голубом небе ни облачка. Солнце слепило глаза, отражаясь от белого-белого снега.
К стоянке около ресторана я подъехала ровно в два. Припарковалась, выключила двигатель, надела шапку и вышла из машины. Медленно двигаясь вдоль стоявших чёрных автомобилей, я искала глазами номер 878. Вот она! Тут же из машины вышел высокий мужчина в классического покроя пальто и спросил удивлённо:
– Оля?
– Да, – я повернулась к нему лицом. Боже мой, Вовка Фролов! Мой одноклассник, с которым проучились вместе десять лет! Только лицо его стало красным и сильно морщинистым. Никто не сказал бы, что мы с ним ровесники: выглядел он минимум лет на пятьдесят.
