Барбара Сэмюел - Музыка ночи
Это поразило Маркуса как удар. Никаких больше дежа-вю, никаких грызущих сомнений. Он узнал и этот зуб, и звук смеха. Узнал небрежное пожимание плечами и прыгающую, разболтанную походку.
Мгновение он просто глазел, не в состоянии поверить. Растерянно прижал руку к груди, подумав, что сейчас у него будет сердечный приступ и что вся эта возня с мемориалом подействовала ему на мозги. Но теперь вместе с подозрением к нему пришло изумление, как он мог не видеть всего этого раньше. Он резко встал, двигаясь неловко, ощущая панику.
— Я только что вспомнил, что должен кое-что сделать к утру. Алиша, пойдем.
Его жена с тревогой подняла глаза, но, увидев его лицо, кивнула. Иногда его охватывали видения войны. Она, наверное, решила, что сейчас произошло то же самое. Алиша извинилась перед всеми и догнала его, садясь в темную машину. Она не сказала ни слова и не стала требовать объяснений, не дулась из-за того, что им пришлось уйти. Когда он завел автомобиль, она просто положила ладонь на его ногу и слегка сжала. Они молча поехали домой.
Глава 14
Когда Блю и Элли собрались уходить, Флоренс кинулась за ними к дверям.
— Подожди, Элли! Я чуть не забыла сказать тебе: дневник испорчен. Он покрылся плесенью, и все страницы слиплись. Мне очень жаль.
Элли постаралась скрыть разочарование.
— Это ужасно! Неужели нельзя ничего прочесть?
— Ни слова. Я бросила его в камин.
— Очень печально. — Элли подозревала, что он вовсе не был испорчен, просто приняли решение не открывать личных тайн. — Но все равно спасибо за беспокойство.
Блю легко прикоснулся к ее затылку, пригладив волосы.
— Пойдем, — сказал он, и его голос прокатился по ее затылку, как солнечное тепло.
Он заставил Элли вспомнить, как сегодня выглядели его плечи в лучах цвета масла, и ее бедра как будто размякли. Она подняла глаза. Позволила ему увидеть ее голод.
— Пойдем.
Он повел ее наверх, в свою спальню, где все было смято, отбросил покрывало и упал на кровать.
— Иди сюда, — сказал он, и его губы изогнулись в легкой многообещающей улыбке. Элли подошла, он обхватил ее, сплетя их руки и ноги, и поцеловал так, словно пил живую воду с ее губ. И она позволила себе все, отдалась мастерству дамского угодника, тому изысканному, взрывному, почти болезненному наслаждению, которое он дарил. Его большие руки были то нежны, то нетерпеливы, и он рассмеялся, когда они чуть не упали с кровати.
Элли, которая никогда не была красавицей, лежала на смятой постели в комнате, освещенной лишь одним ночником, и чувствовала себя такой же величественной и прекрасной, как та женщина, что позировала Тициану. Ее тело болело в местах потертостей, а мышцы ног и плечи дрожали от напряжения. Но кожа как будто звенела, и вся она таяла от удовлетворения.
Засмеявшись горловым смехом, она повернулась к нему.
— Господи, спаси! — выдохнула она, кладя ладонь на его бицепс. — Ты — мастер, специалист высочайшего класса, король постельного искусства.
— Мне нравится, что ты заговорила, — сказал он. Открыл свои пронзительно яркие синие глаза и серьезно взглянул на нее. — Дело не во мне, сладкая. Это не обычная процедура. — Он провел пальцем по ее носу. — Между нами происходит какая-то чудовищная химическая реакция.
Из-за того, что его красивый рот был так близко и она думала об этом так часто, Элли поцеловала его. Он ответил ей с той же ласковой нежностью, и ее грудь словно пронзила крошечная стрела.
— Расскажи мне, почему ты так заинтересовалась музыкой, мисс Бархат?
Она рассмеялась:
— Даже не начинай, Ларри.
— Но ты действительно бархатная. Мне нравится. Хотя я, кажется, могу понять, почему тебе не нравится Бархатный Кондом.
Он начал смеяться, уткнувшись ей в шею. Элли почувствовала, что тоже сейчас расхохочется, и сдержалась.
— Не заводи меня снова.
— Музыка, — напомнил он.
— А, да. Это просто. Знаю, что тебе трудно будет в это поверить, но я была самым некрасивым ребенком на земле.
— Почему, могу поверить. — Он с улыбкой погладил ее по животу.
— Ну спасибо. — Она закатила глаза. — Слишком много волос, большой нос, худая как палка. — Элли пожала плечами. — Можно и не говорить, что даже без «бархатной» ипостаси меня не приняли бы ни в одну компанию.
— Понятно.
— Поэтому я занялась музыкой. Я пела в хоре, играла на инструментах и путешествовала с марширующим оркестром.
— У-у. И приговорила себя к вечной девственности?
— Ага. Но мне это во многом помогло. Я стала ездить, принимать участие в соревнованиях в больших городах и останавливаться в отелях вместе с другими вечными девственницами.
— А что ты играла?
— Всего понемногу. Уроки фортепиано с шести лет, кларнет с третьего класса, в средних классах заболела виолончелью и переключилась на саксофон в старших. Да, и я пела партию альта в церкви и школе. — Он поднял брови:
— А говоришь, у тебя нет музыкального таланта. — Элли рассмеялась:
— Нет! Я могу вести мелодию и неплохо играю, но я родилась без музыкального гена. Я люблю музыку, но любовь не превращает человека в музыканта. — Она посмотрела на Блю, любуясь тем, как сияют его волосы в свете ночника. — А ты?
— На самом деле то же самое. Но только не девственность. Я был крутым, знаешь ли.
— Готова поспорить, что ты был одним из этих бунтарей-одиночек. Черная кожа и сигареты.
В его глазах блеснула искорка.
— Ага. Джеймс Дин, с головы до пят. Но дело в том, что мне действительно нравилось учиться. Сестра Роузмэри Флоренс открыла для меня Баха, когда мне было четырнадцать, и потом я прослушал всех великих композиторов. Я знал, что у меня нет таланта, но все равно был счастлив.
— Великие композиторы, да? Я играла их произведения на фортепиано.
Внезапно у нее заурчало в животе. Громко. Она засмеялась.
— Кажется, я наработала себе аппетит.
— Ты? Голодна? Какой сюрприз! — Он хмыкнул, положив руку ей на живот. — Я сам умираю с голоду. Пойдем поищем чего-нибудь.
Он встал и потянулся, а Элли осталась лежать, любуясь его стройной и высокой фигурой. Он кинул ей свою рубашку, а сам влез в джинсы. Элли спустилась с ним по ступенькам.
Только услышав, как у задней двери скулит Саша, Элли вспомнила об Эйприл.
— Блю, мне надо срочно выпустить собаку!
— Ладно. — Он достал из буфета пакет шоколадного печенья и налил два стакана воды, подав один Элли. — Давай это и сделаем. Потом она может прийти сюда. — Он наклонился и поцеловал Элли, затем отворил дверь. — Хочу, чтобы сегодня ты спала в моей постели.
